Николай Мальцев - Зарубки памяти на скрижалях истории. Алгоритмы и ребусы русофобии Запада

• Название: Зарубки памяти на скрижалях истории. Алгоритмы и ребусы русофобии Запада
• Автор: Николай Мальцев
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906861-93-1

Мало кто знает, что во времена, предшествующие царствованию Петра I, на Руси был свой календарь и свое древнерусское летоисчисление. Но в 7208 г. царь своим указом выкинул из древнерусского календаря 5508 лет и ввел христианское летоисчисление по западноевропейскому образцу. По логике здравого смысла, не может быть такого, чтобы предыдущее летоисчисление в 5508 лет имело место в реальной истории, но не имело под собой никаких исторических фактов.

Современной наукой, к примеру, признается, что цивилизация Египта – одна из самых древних человеческих цивилизаций. Однако древнеегипетский календарь практически на два тысячелетия «моложе» древнерусского календаря. К большому сожалению там, где начинается официальная, признанная наукой история Древней Руси и русского народа, там здравый смысл не работает. Чтобы исправить ситуацию Н. Мальцев предлагает читателю не подлинник реставрированной истории, но ее авторскую реконструкцию.

---

Все это мне было интересно до крайности. Я слушал и записывал лекции. Материал полностью осваивал прямо во время лекции и без всякого напряжения получал по всем химическим предметам отличные оценки. Я серьезно решил закончить техникум и стать грамотным химиком-технологом по взрывчатым веществам, а потом продолжить образование в институте или университете по специальности химика. Я бы, несомненно, с отличием закончил техникум, если бы все три года обучения прожил с Володей Кирилловым в тихой комнате на окраине Котовска. Но, видимо, судьбу не обманешь. Вместо химика мне был предначертан путь жизненных испытаний и разочарований, который сделал из меня не химика-технолога, а офицера Военно-Морского Флота СССР, профессионала по радиоэлектронике, автоматике и вычислительной технике.

Немалую роль в изменении моей судьбы сыграла моя кличка «Никсон» и высокий авторитет среди городских студентов-однокурсников. С Володей Кирилловым мы жили дружно, но никаких взаимных интересов вне стен техникума и вне учебы не имели. Он не поддался веяниям времени и моде молодежи на узкие брюки, ношение обуви на толстой микропоре и на высокие взбитые «коки» молодежных причесок. Володя оставался самим собой – скромным добропорядочным деревенским парнем, и главной его целью была учеба. Молодежная мода его не интересовала. Приверженцев этой моды называли «стилягами», и к ним настороженно относились администрация и комсомольский комитет техникума. Само собой разумеется, что все мои новые тамбовские и иногородние друзья оказались стилягами. Они имели проигрыватель с записями западной музыки и после занятий приглашали меня на свои «посиделки» послушать музыку и расслабиться в дружеских беседах, иногда с легкой выпивкой. В отличие от Володи, который занимался по предметам и в личное время, мне вполне хватало подготовки во время лекций в стенах техникума.

Свободное время является тяжелым испытанием для любого молодого человека. Тем более что я с детства всегда «тусовался» с деревенской компанией и привык к общению. Видимо, по этим причинам я всё чаще стал после горячего обеда у хлебосольной хозяйки нашей съемной комнаты уходить в город и развлекаться с моими новыми иногородними друзьями и сокурсниками. Володя этому только радовался, потому что я не мешал ему и не отвлекал от учебы и занятий. Конечно, вскоре я купил на семейные деньги модный темно-зеленый костюм и туфли на толстой подошве. Брюки я перешил по моде, а мои черные волосы с помощью бриллиантина (такой крем для укладки волос) легко укладывались в шикарный «кок». Другими словами, по одежде и принадлежности к группе стиляг я тоже стал стилягой, хотя танцевать их крутые танцы не умел и не захотел учиться. Да и к западной музыке я относился весьма равнодушно.

С детства воспитанный на деревенской музыке и мелодиях русской гармошки и сам самоучкой освоивший гармошку, я никак не мог понять того восторга и обожания, которые испытывали городские ребята перед западной музыкой. А вот некоторых моих новых друзей эта музыка вводила просто в чувственно-музыкальный экстаз. Один из них так даже языком и особым пением изображал звук саксофона, стук барабана и работу других музыкальных инструментов. Просто был фанатом, готовым слушать и дублировать западную музыку много часов кряду. Он и имел кличку одного из западных певцов, но я по своему равнодушию к западной музыке даже не запомнил ни его имени, ни его клички. Но его пение и его кривляния меня не раздражали, а забавляли. Вообще-то, видимо, он был музыкально одаренным молодым человеком.

Насколько помню, иногородние сокурсники из Тамбова снимали целую квартиру и жили вместе. Они меня постоянно уговаривали оставить тихий уголок, где мы жили с Володей Кирилловым, и переехать к ним. Кличка «Никсон», уважение ко мне новых товарищей и привычка к общению наконец пересилили прелести тихого комфорта хлебосольной хозяйки. Недолго думая я переехал на съемную квартиру своих новых друзей. Между мной и Кирилловым дружбы так и не возникло. Я слегка сожалел лишь о горячих обедах хлебосольной хозяйки. Этот переезд сыграл в моей жизни роковое значение. Но кто же заранее предвидит свою судьбу? Оказалось, что в техникуме для меня учиться даже легче, чем в школе, и, вполне естественно, хотелось, чтобы свободное время протекало тоже легко, свободно и приятно, точно так, как я и привык его проводить в подростковом возрасте со своими деревенскими приятелями. Закончилось эта жажда подростковой свободы моей личной трагедией. Но изложу всё по порядку, в хронологии того далекого времени.

Предвестие трагедии

В новых условиях нам приходилось готовить самим или питаться в городской столовой. Один из моих общих друзей очень любил кефир. Бутылка кефира всегда стояла на его прикроватной тумбочке, и за это он получил соответствующую кличку. Все его стали звать «Кефиром». В техникуме ребята из нашей группы учились прилично. Никто не пропускал занятий. Мы вполне добросовестно осваивали материал учебной программы, но выделялись из остальных ребят стильной одеждой: носили сильно зауженные брюки, ботинки на микропоре и делали прическу в виде сбитых «коков». Брюки нам никто не распарывал, особо никто не перевоспитывал, но на заметку в комитете комсомола и в администрации техникума нас, конечно, взяли. О чем я догадался значительно позже. После занятий мы питались кто как мог или из общего «котла», а затем у себя на квартире слушали западную музыку, отдыхали, повторяли пройденное, кому это было необходимо, играли в «Кинг» и болтали между собой о всяких всячинах.

По возможности, когда были деньги, выпивали понемножку. Любимым занятием была карточная игра в «Кинг». Играли азартно и подолгу, но ставки были копеечные, поэтому проигрыши и выигрыши были мизерными и не влияли на финансовое положение играющих. Это было просто приятное времяпрепровождение и только. Вечерами ходили в кино, иногда на танцы или просто гуляли по центральной улице, задирая и вызывая на разговор встречные стайки молодых подружек или одиноких девушек. Танцы я не любил до отвращения. Танцевать правильно не мог, а просто топтался в такт музыке, как попадется. Я не знаю, как это смотрелось со стороны, но сам себе я казался до крайности неуклюжим. От этого смущался и никак не мог подыскать тему для общения с той девушкой, которую приглашал на танец. Меня будто подменяли. Я сам себя не узнавал. Моя непринужденная общительность в кругу друзей таинственным образом исчезала, и я превращался в угрюмого и косноязычного молчуна.

Это так меня угнетало, что я стал посещать танцы только в том случае, когда перед этими танцами удавалось распить с друзьями бутылку вина или что-нибудь покрепче. Разговорчивости с девушками мне выпивка не прибавляла, но по крайней мере расковывала мое тело, и я лучше попадал в такт музыке. Однако всегда я приходил с танцев опустошенным и разбитым. Мне они не приносили никакой радости и удовлетворения. Непонятно, в чем причина. Эта нелюбовь к танцам сохранилась у меня и до настоящего времени. Мне больше нравилось просто гулять по улицам, играть в «Кинг» или смотреть хорошие фильмы. На выпивку, танцы и на фильмы требовались деньги, а их часто у нас не хватало. Родители не спешили наделять своих неокрепших чад большими ресурсами карманных денег. Когда я жил с Кирилловым, то сам же сообщил родителям, что мне вполне хватает 20 рублей в месяц. После переселения в квартиру к своим друзьям-однокурсникам расходы увеличились.

Просить у родителей больше, чем сам же и назначил, было стыдно. Практически я бедствовал, но родителям не признавался. Правда, когда мои друзья получали деньги от родителей, то безвозмездно и щедро делились выпивкой и продуктами. Когда я ездил в деревню, то тоже привозил домашние продукты и сторицей возвращал их своим сокурсникам. Также после получения денег покупал и общее спиртное. «Лишние» деньги быстро заканчивались. Занимать в долг было не принято, да и не было среди нас особо богатых. Родители давали сыновьям ровно столько денег, чтобы они не сидели голодными, но и не шиковали по ресторанам. Несмотря на то что мы были особой группой начинающих стиляг, все мы били достаточно благовоспитанными советскими подростками. Никому и в голову не приходило, например, употреблять наркотики или добывать деньги каким-либо воровством и мошенничеством.

Я знал о наркотиках от моих деревенских друзей, прошедших тюремную школу воспитания. Они с восторгом говорили о «конопле», «анаше», «плане» и ещё каком-то «марафете». У меня никакого интереса к этому не проявилось. В одно ухо влетало, в другое – вылетало. Никакой наркоты в те времена в моей деревне, а затем и среди студентов техникума не было и в помине. Насколько помню, мы ни разу и не заводили разговор о наркоте в своей студенческой компании. Нам вполне хватало веселости от бутылки вина, а все увеселительные расходы, в том числе и регулярные небольшие групповые выпивки, мы обеспечивали исключительно из тех денег, что нам давали родители на еду и оплату съемного жилья. Несмотря на такое праздное времяпрепровождение, учебный 1960– 61 год я закончил с хорошими и отличными оценками по всем предметам. Наступили летние большие каникулы. Во время долгой зимней сессии своим городским друзьям я рассказывал о романтике деревенских ночных походов за шпалами, об обязательной ритуальной краже малины, клубники и яблок на огородах наших деревенских соседей, но поделился и мыслью, что мои более взрослые товарищи добывали хорошие деньги во время созревания клубники на огромных плантациях совхоза «Сабуровский».