Александр Чучаев - Уголовно-правовые проблемы охраны власти (история и современность). Монография

• Название: Уголовно-правовые проблемы охраны власти (история и современность). Монография
• Автор: Александр Чучаев
• Жанр: Юриспруденция

Данная работа – первое монографическое исследование, специально посвященное комплексному историческому и компаративистскому анализу проблем охраны государственной власти средствами уголовного права, выполненное на базе правовых памятников XI–XIX вв., Уголовных кодексов РСФСР 1922, 1926, 1960 гг., Уголовного кодекса РФ, уголовного законодательства ряда зарубежных стран, иных нормативных правовых актов РФ с учетом современных достижений уголовно-правовой науки. В ней показан генезис уголовно-правового регулирования ответственности за посягательства на власть; выявлен тренд развития уголовного законодательства об ответственности за рассматриваемые преступления; осуществлен анализ, углублен и уточнен ряд теоретических положений, относящихся к характеристике составов преступлений, предусмотренных ст. 277, 295, 296, 297, 2981, 317, 318, 319 УК РФ; внесены предложения по совершенствованию уголовного законодательства, разработаны рекомендации по его применению в следственной и судебной практике; доказана необходимость самостоятельной уголовно-правовой охраны главы государства – Президента Российской Федерации, исследованы ее концептуальные основы и представлена теоретическая модель соответствующей главы Уголовного кодекса РФ. Законодательство приведено по состоянию на сентябрь 2015 г. Для студентов, аспирантов, преподавателей юридических вузов, научных сотрудников научно-исследовательских институтов, судей, прокуроров, следователей и адвокатов.

---

С точки зрения современного уголовного права можно сделать следующий вывод: Соборное уложение отражает требования дворян и посадской верхушки, которые вытекают из условий развития русского феодального государства XVII в., законодательно закрепляет усиленную уголовно-правовую охрану царской особы и господствующих сословий.

§ 5. Охрана власти по законодательству Петра I

Соборное уложение 1649 г., новоуказные статьи продолжали действовать в начале XVIII в., но многие законодательные установления XVII в. после проведенных государственных преобразований фактически потеряли силу, к тому же и применявшиеся нормативные акты уже не в полной мере соответствовали складывавшейся абсолютной монархии.

П. С. Ромашкин обращает внимание на законодательную активность Петра I (1672–1725), в том числе в области уголовного права[270]. Достаточно сказать, что за период его самостоятельного правления (с 1689 по 1725 г.) издано только 392 указа уголовно-правового характера или в среднем по 14 в год. Кроме того, многие уголовно-правовые нормы содержались в других актах, посвященных регулированию иных отношений (например, Генеральный регламент 1720 г. и др.)[271].

Петр I неоднократно пытался коренным образом изменить уголовное законодательство. Так, указом 1695 г. всем приказам поручалось составить выписки из статей, которые могли бы пополнить Уложение и новоуказные статьи. В 1700 г. был издан указ о создании нового Уложения (оно не было подготовлено); в 1714 г. – новый указ о составлении Уложения (он также остался нереализованным).

Наибольший интерес из законодательного наследия Петра I представляет Артикул[272]воинский 1715 г. с кратким толкованием[273], вошедший в Воинский устав.

Многие дореволюционные ученые отрицали самостоятельный характер Артикула, считая его переводом на русский язык иностранного закона. Например, Н. Д. Сергеевский писал: «В 1716 году 30 марта издается Воинский устав, в составе которого уголовному праву принадлежат: патент о поединках, артикул воинский и краткое изображение процессов. Этот новый кодекс из западно-европейского материала, преимущественно германского. Можно думать с достоверностью, что первоначальный проект писался на немецком языке, а потом с него уже сделан был русский перевод»[274]. По этому поводу более конкретен Н. С. Таганцев, указывавший: «Воинский артикул заимствован из иностранных источников, а именно в основу его положены шведские артикулы Густава Адольфа в их позднейшей обработке 1683 г. (при Карле XI), но со значительными отступлениями как в системе наказаний, так и в определительной части; кроме того, в артикуле прибавлены толкования на статью. Все эти изменения и дополнения давались по разнообразным европейским уголовным законам, включая сюда и имперские немецкие законы, и уставы датский и голландский, и ордонансы Людовика XIV»[275].

Советский ученый П. П. Епифанов, исследовавший историю создания Артикула воинского, наоборот, считает его оригинальным памятником русского права, сыгравшим значительную роль в развитии уголовного законодательства России. Он установил более 70 поправок, внесенных лично Петром I в подлинную рукопись Артикула, многие из которых приводили содержание документа в соответствие с ранее изданными указами[276].

Представляется убедительным утверждение А. Филиппова, ссылающегося на труды П. О. Бобровского, что даже внешнее сличение артикулов Петра I и Густава-Адольфа показывает «сходство в общем плане, в одинаковом наименовании глав, в порядке подбора и распределении материала по главам… наш законодатель принимал за образец шведские военные артикулы. Рассмотрение содержания того и другого “Артикула” все более подтверждает этот вывод»[277].

По мнению П. С. Ромашкина, Артикул воинский не предназначался для общих судов[278], хотя помимо военных фактически применялся и в судах общей юрисдикции, причем вплоть до первых десятилетий XIX в. «Уголовные законы Петра Великого, – писал П. О. Бобровский, – получили применение и в гражданских судах, следовательно, они действовали во всем государстве»[279]. Так же считал В. Н. Латкин, отмечавший, что Артикул воинский применялся «не только в военных судах и по отношению к одним военным, но и в гражданских судах по отношению ко всем остальным разрядам жителей»[280].

Таким образом, для характеристики уголовно-правовой защиты власти исторически и методологически является приемлемым обращение к Артикулу воинскому[281].

При оценке содержащихся в нем уголовно-правовых норм, на наш взгляд, следует иметь в виду то, что в уголовном законодательстве периода становления абсолютизма частично изменились приоритеты уголовно-правовой охраны отдельных видов управленческой деятельности аппарата государства, в частности особое внимание уделялось защите властно-распорядительной деятельности должностных лиц вооруженных сил страны. В связи с этим «глава третья – о команде, предпочтении и почитании вышних и нижних офицеров, и о послушании рядовых» была посвящена уголовно-правовому обеспечению функционирования армейской (военной) власти.

В приговорах, описанных в литературе, чаще всего встречается упоминание артикулов 19 и 20. В арт. 19 говорится: «Есть ли кто подданный войско вооружит или оружие предприимет против его величества, или умышлять будет помянутое величество полонить или убить, или учинит ему какое насилство, тогда имеют тот и все оныя, которыя в том вспомогали, или совет свой подавали, яко оскорбители величества, четвертованы быть, и их пожитки забраны.

Толкование. Такое же равное наказание чинится над тем, которого преступление хотя к действу и не произведено, но токмо его воля и хотение к тому было, и над оным, которой о том сведом был, а не известил».

В арт. 20 сказано: «Кто против его величества особы хулительными словами погрешит, его действо и намерение презирать и непристойным образом о том рассуждать будет, оный имеет живота лишен быть, и отсечением главы казнен.

Толкование. Ибо его величество есть самовластный монарх, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен. Но и силу власть имеет свои государства и земли, яко христианский государь, по своей воле и благомнению управлять. И яко же о его величестве самом в оном артикуле помянуто, разумеется тако и о его величества цесарской супруге, и его государства наследии»[282].

Указанные нормы предусматривают ответственность за преступления, ранее именовавшиеся «государевым словом и делом», т. е. государственными. По своей конструкции они выгодно отличаются от норм гл. II Соборного уложения, содержащих описание такого же рода деяний; во-первых, они более конкретны; во-вторых, четче проводят различие между разными видами посягательств на безопасность государя, территориальную целостность государства.

Артикулы 19 и 20, а также арт. 18[283] определяют суть абсолютной власти монарха, причем в толковании к артикулу 20 по тому времени дается столь точное ее определение, что оно сохранилось на весь период существования абсолютизма в России.

В арт. 19 дается описание нескольких преступлений[284]: государственной измены; вооруженного выступления против царя; действий, направленных лично против монарха.

Пожалуй, впервые законодательно дифференцирована роль виновных в совершении преступления, выделены главные виновники и соучастники, «…которыя в том вспомогали, или совет свой подавали…». Наказывались они одинаково: «четвертованы быть, и их пожитки забраны».

Преступным признано обнаружение умысла («голый умысел») на совершение одного из указанных в арт. 19 преступлений, причем толкование к артикулу содержит его вполне четкое определение: «преступление хотя к действу и не произведено, но токмо его воля и хотение к тому было».

Как и по Соборному уложению, недоносительство по тяжести фактически приравнивалось к совершению преступления, о котором не осуществлялся донос; об этом свидетельствует имеющееся в тексте словосочетание «такое же равное наказание чинится над тем… которой о том сведом был, а не известил».

Надо иметь в виду, что Артикул воинский выделяет (пусть иногда и не очень четко) формы вины: умысел, неосторожность (последняя называется по-разному). Кроме того, в нем упоминается случайное причинение вреда, которое не влечет ответственности.

Из законодательной формулировки видно, что недоносительство признавалось уголовно наказуемым при наличии только умысла («сведом был»)[285].

Как явствует из арт. 20, к преступлениям против «государева слова и дела» также относятся оскорбление царя, осуждение его действий или намерений. Толкование к артикулу по своей сути фактически является самостоятельной нормой, расширяющей круг потерпевших: виновные подлежали ответственности по данному артикулу и в том случае, если указанные действия совершены в отношении супруги и детей царя.

Артикулы 21–35 существенно отличаются от рассмотренных выше. Они связаны с военной реформой, в частности с введением Устава воинского Петра I. Устав требовал неукоснительного исполнения приказов вышестоящих военачальников, запрещал их обсуждение, что нашло отражение в указанных артикулах. Кроме того, Устав определял четкую субординацию воинских чинов, положение иных лиц в армии – судей, комиссаров, интендантов и др.