Ксения Демиденко - Практическая педагогика. Роман о школе, любви и не только…

• Название: Практическая педагогика. Роман о школе, любви и не только…
• Автор: Ксения Демиденко
• Жанр: Русское современное

Порочна ли любовь между молодой учительницей и ее воспитанником-старшеклассником? Главная героиня София Константиновна Соломина считала, что это грех, который ее не коснется никогда. Закончив институт и освоив все правила педагогики на отлично, красивая инициативная Соня в «подарок» от администрации школы получила классное руководство в самом трудном классе школы. Их двадцать двое, а она одна. Справится ли? И что для этого нужно?

---

Я отложила папку Кати и взяла следующую папку Гаврилюк Елизаветы Станиславовны.

– Эта еще лучше. Разъелась, как свинья. В таком юном возрасте и столько жира. Как наденет штаны, то и смотреть гадко. Видели бы вы, как на физкультуре прыгает. Все ржут. Без валидола на это смотреть нельзя.

– Разве девочка виновата, что у нее такая фигура? – поспешила вмешаться. – Не всем же Бог дал модельную внешность.

– Там мама корова и девчонку раскормила. Сколько они там жрут, вам и не снилось. Семейка поросят. Теперь девочка выросла, хочет нравиться мальчикам, а куда с таким весом? Ее Пупсиком дразнят еще с третьего класса.

– Но ведь есть тренажеры, диеты, – мне так хотелось отыскать рецепт для Лизы, потому что, если честно, она мне показалась девочкой нежной и доброй, правда, немного зацикленной на кулинарии.

– Вот – вот, диеты. В прошлом году она как задиетилась, то еле в больнице откачали. Ослабленную привезли. Не ела ничего неделю.

– Постепенно худеть надо, а не резко, – заметила я, готовясь взять другое дело.

– О, Гоша Задорожный, – Жанна Григорьевна аж подскочила на стуле, – Этого так и зовут – Жид. Еврейский правильный хитрый ребенок. Пакость сделает – и убегает, а виноват кто-то другой.

– А что-то хорошее об этом мальчике вы можете сказать? – меня уже начинали напрягать комментарии, которые состояли только из негативных характеристик. Не могли дети быть все поголовно такими гадкими.

– Клоуна прекрасно на маскараде в 7 классе сыграл, – вспомнила Жанна Григорьевна.

– Вот видите, если подумать, то они имеют что-то хорошее, – обрадовалась я. По лицу педагога поняла, что не все так весело, как мне хотелось бы.

– Не спешите искать в них что-то хорошее. Вас ждет разочарование, – убеждала меня Жанна Григорьевна.

Калашников Дима, рыжий в веснушках веселый парень по характеристике Жанны Григорьевны оказался лентяем с большой буквы, дурносмехом и вором.

– А что он украл? – мне почему-то не верилось, что он мог красть. Среди учеников класса я заметила потенциальных воров, но не Дима.

– Тогда, правда, не доказали, что это он, но в 6 классе зарплату тогдашнего их классного руководителя Артема Игнатовича украл он. Я уверена.

– У них был классный руководитель мужчина? – удивилась я. В наше время мужчин в школе было так мало, можно сказать, что это было очень экзотично.

– Представьте себе. Сорок лет, прекрасный человек, удивительный семьянин. Он бывший военный, командовал ротой, а здесь эти архаровцы довели за 2 года его так, что уволился и уехал к родственникам в Карпаты. Они бы и самого Макаренка в инфарктное состояние вогнали, – она так посмотрела на меня, словно хотела сказать, что я ни за что не справлюсь с этим классом, если такой дядька потерпел поражение.

– Хорошо, а что вы можете сказать о… Кондратюке Славике? – почему —то с этим именем у меня не было никаких ассоциаций.

– Это стандартный спортсмен. Сейчас у него сборы, раньше конца сентября не ожидайте. Парень неплохой: высокий, плечистый, но тупой, как пень. Имеет успехи только в спорте. Он пловец. Все другое у него далеко на заднем плане.

– Хорошо, – я переложила папку Кондратюка Славика и взяла следующую. Тут уж я прыснула смехом, потому что это была папка Маркина Ромы. Если о предыдущих учениках Жанна Григорьевна так много говорила плохого, то об этом… даже боялась услышать ее комментарии.

– Этот точно станет бандюком, – почти шепотом проговорила коллега, словно это были крамольные мысли.

– Откуда такие прогнозы? – вырвалось у меня.

– Отец его отсидел, сейчас брат сидит. Мать только успевает передачи собирать. Там такая среда, никак ему не вылезть, хотя мальчишка сообразительный. Когда учился в 8 классе, стоял на учете в комнате милиции. Мать у него пьет. Три года назад родила двух девочек – близняшек. Мало ей двух сыновей, так еще… Там такая бедность. Вы увидите по одежде Ромы. Правда, он ворует, поэтому иногда шмотки попадаются ничего. А допроситься тетрадь сдать или деньги на что-то – никогда.

– Понятно, – я переложила другую папку и прочла, – Малая Дарья.

– Страшная сплетница. Они с Николайчук Ларисой всегда вместе. И не пробуйте рассаживать – все равно будут сидеть вместе. Мы с Тамарой ходим парой. Две подружки – не разлей вода. Собирают сплетни по школе, иногда придумывают. Если нужно что-то узнать – это к ним. Всегда в курсе последних событий. Подхалимствуют. Умеют расспросить, выведать, а потом против вас же все и обернут. Ничего не рассказывайте этим двоим. Ничего! Меньше знают – вы лучше спать будете, Сонечка.

– Хорошо, не буду. А о Стародубцевой я и так знаю, – это была неприятная девица, ругающаяся (создавалось впечатление, что говорящая) матом. Ее грубый голос гармонично сочетался с неприятной внешностью. Уже на второй день моего учительствования мы с Галей поругались, когда я поставила ей тройку, а она меня «вежливо» послала полоть помидоры.

– Не сезон, Галя, – намекнула я, что в сентябре помидоры не полют, их уже собирают.

Галя стояла и переваривала информацию. Ее мозг готовился к извержению. Что она думала, для меня осталось тайной, но я поспешила уйти подальше от греха и новых, более ярких посылов.

Жанна Григорьевна взяла следующее дело, но я почувствовала, что уже перебор, могу закипеть, как тот чайник, поэтому попросила тайм – аут, поблагодарила за помощь и отнесла все папки в приемную, сложив их аккуратно в сейфе. Папки – это стопы желтой бумаги, запыленной временем, а я должна была работать с живыми людьми. Естественно, что необходимо было время, чтобы изучить всех детей, непростых учеников 10-Б класса. А еще мой отец всегда меня учил слушать других, но личное впечатление составлять самостоятельно, исходя из того, что видят мои глаза и чувствует сердце.

Глава 3 Директор

Как там, в народе, говорят – театр начинается с вешалки? Так и любая школа начинается с директора. И вот тут школе реально повезло. Тигров Петр Иванович был действительно фанатом своего дела. При первом взгляде на него сразу в глаза бросались две детали внешности. Первая – это глаза. Они были вроде бы и небольшие, но он все время держал их широко раскрытыми, словно удивлялся. Хотя чему здесь удивляться, проработав, как он, 20 лет в школе? Он ведь не сразу стал директором. Сначала намотал учительского стажа лет пятнадцать, затем завучем поработал годиков пять, и только тогда уселся в, казалось бы, спокойное директорское кресло. Ан, нет, не таким оно спокойным оказалось. Спокойствие, видать, только на том свете бывает. А Петр Иванович продолжал удивляться сожженным журналам на заднем дворе, кражам, игре в футбол новым глобусом, разрисованным неприличностями туалетам… Это глобально, а мелкие пакости и драки с обидами и дрязгами в самом педколлективе – отдельная статья удивлений.

Второе, что бросалось в глаза, когда бросить беглый взгляд на директора, – усы. Усы у Петра Ивановича были очень колоритным украшением. По длине и пышности эти усы могли соревноваться со знаменитыми усами самого Буденного. Среди учеников даже ходила байка, что у Петра Ивановича заячья губа, и он скрывает этот недостаток с помощью усов. Я просто не могла уверовать, что даже при разговоре такие усы не мешают.

Почти весь женский состав педколлектива был очарован директором. А если учесть, что он был вдовцом… Здесь карты сами легли в руки, и причем правильно. Особенно была заметна симпатия в сторону директора сорокалетней шатенки – завуча Елены Дмитриевны. Петр Иванович был высоким мужчиной, всегда аккуратно и элегантно одетым. Я бы сказала, что у него даже был своеобразный стиль. Но, кроме работы, его мало что волновало. И Елена Дмитриевна тоже интересовала только в качестве хорошего педагога и компанейской коллеги, с которой приходилось решать общие проблемы школьного характера. Она к нему и так, и эдак, а он – о собраниях, заседаниях, педсоветах, нагрузках, семинарах и конкурсах.

На конкурсах директор был просто помешан. Он сам принимал участие и детей завлекал, как мог. Дети мне потом как-то рассказали, что директор принимал участие в какой-то передаче. Приезжал в студию не сам, а с учениками. А еще демонстрировал на всю страну экспонаты из школьного музея.

Петр Иванович прекрасно понимал, что район, в котором находилась вверенная ему школа, далеко не самый благополучный. И не всем детям, проживающим в данном районе, суждено стать великими математиками или писателями. Гениев – единицы, все другие – просто дети, с которыми тоже как-то нужно работать. И их нельзя отдавать улице с ее наркотиками, подростковой преступностью и другими гадкими болячками общества. Он, как никто, понимал, что детей нужно занять, чем – то задействовать. В конце концов, ученику – хулигану необходимо дать понять, что он талантлив в чем – то, может привлекать к себе внимание не только количеством выкуренных сигарет в день под ступенями или числом сорванных уроков, но и талантливыми выступлениями на сцене, местами на олимпиадах и конкурсах. Поэтому каждую неделю в актовом зале или вообще на территории школы что-нибудь проводилось: концерт, конкурс, соревнования, интеллектуальная викторина, КВН.