Александр Петров - Предметная иерархия нормативных правовых актов. Монография

• Название: Предметная иерархия нормативных правовых актов. Монография
• Автор: Александр Петров
• Жанр: Юриспруденция

Монография посвящена исследованию предметной иерархии нормативных правовых актов. Рассматривается понятие предметной иерархии нормативных правовых актов, история ее возникновения как приема правотворческой техники и осмысления юридической наукой; демонстрируются трудности практического применения предметной иерархии и предлагается новый (с акцентом на содержательные стороны феномена) подход к прочтению ее сути. Адресована юристам, историкам, философам и всем, кто интересуется проблемами теории права.

---

Рис. 1. Иерархические отношения на уровне формы права

Хотя иерархические структуры внешней и внутренней форм права относительно автономно, они взаимодействуют друг с другом.

К примеру, при построении иерархии различных принципов права как различных уровней сложности приятия юридически значимых решений видна связь указанной иерархии с иерархией уровней описания (абстрагирования). Так, Е. В. Скурко применительно к проблеме иерархии принципов права отмечает, что «вертикальная градация в системе принципов права возникает и строится, можно сказать, в отличие, например, от «вертикальной» (иерархической) структуры системы законодательства, которая формируется по критерию юридической силы акта, не по силе принципов, ибо сила действующих принципов, строго говоря, одинакова для любого из них и определяется не более чем «убедительной авторитетностью» принципа для лица применяющего право, а нисхождением от общего к особенному, частному (либо, напротив, восхождением от частного к общему), степенью соотношения в каждом из принципов синтетичности и аналитичности. Так, чем синтетичнее принцип, чем абстрактнее он – тем более этот принцип оказывается (все)общим и даже «универсальным». Чем ближе принцип к уровню конкретики, свойственной, например, традиционной концепции нормы права в какой либо традиции права и правовой семье, а также связан с ее (нормы) дальнейшей конкретизацией, – тем специфичнее он (принцип) привязан к конкретной правовой системе и традиции, а также, по мере роста конкретности, казуистичности принципа – к внутренним структурным образованиям статики соответствующей правовой системы»[156].

Взаимодействие иерархии уровней описания системы права и организационной иерархии неоне форм права может быть проиллюстрировано следующим примером: чтобы показать значимость отрасли уголовного права в системе права и установить «пространственные» (широта охват регулируемых отношений) пределы уголовно-правового регулирования, законодатель подчеркивает, что нормативно-регулятивные средства данной отрасли права должны быть закреплены в иерархии внешней формы права только на уровне федерального закона, а конкретно – в Уголовном кодексе РФ (статья 1 УК РФ).

В историческом срезе движение права от казуистичности к абстрактности (т. е. становление и развитие иерархии во внутренней форме права) сопровождается усложнением организационной иерархии во внешней форме праве, о чем хорошо написал Г. Ф. Шершеневич: «Увеличиваясь в количественном отношении и отличаясь качественно как извне, так и внутри, нормы права в то же время обнаруживают стремление к интеграции. Выдвигаясь вначале по мере того, как жизнь создает случай, требующий нормирования, и приобретая поэтому казуистический характер, право в дальнейшем, при сознательном творчестве, захватывает случаи не только бывшие, но и возможные, и приобретает абстрактный характер. Нормы права не становятся рядом друг с другом, на равном положении, но преобразуются в стройную систему, где нормы располагаются иерархически. Чем развитее право, тем сильнее абстрактность берет верх над казуистичностью»[157].

В литературе неоднократно подчеркивалась взаимосвязь между местом источника права в организационной иерархии и степенью общности его норм. То есть, более абстрактные правовые предписания должны занимать более высокое место в организационной иерархии в праве. В этой связи С. В. Поленина пишет, что «применительно к любой отрасли законодательства должно действовать правило, что всякий акт, занимающий более высокое по сравнению с другими нормативными актами место в иерархической структуре законодательства, должен быть одновременно и актом, содержащим нормы более общего характера»[158]. Похожим образом рассуждает и М. Мицайков: «…общие правовые нормы (акты) тоже пребывают в зависимости и отношениях иерархии по степени абстракции. Нормы (акты) с более высокой степенью абстракции располагаются над нормами с более низкой степенью абстракции, а конкретные нормы подчинены общим нормам (актам)»[159].

С другой стороны, степень общности (абстрактности) предписания во многом сама должна предопределяться юридической силой источника права, в котором оно содержится: «Всегда необходимо учитывать, что степень абстракции положения во многом зависит от силы того правового акта, в котором закреплено данное положение: чем выше юридическая сила акта, тем выше может быть степень его абстрактности»[160].

Взаимосвязь иерархии внутренней и внешней форм права весьма интересно проявляется в проблеме соотношения международного публичного и национального права. Данный вопрос находится буквально «на пересечении» исследования внешней и внутренней форм права, на что обращается внимание в исследованиях по международному праву.

Так, в теории международного права высказана позиция, что международное право «является высшим по отношению к внутригосударственному праву, поскольку оно отражает объективное право более широкой общности (аналогично во внутреннем правопорядке национальное право выше, чем социальные нормы отдельных групп)»[161], а «…с социологических позиций: каждый, кто вредит социальной солидарности, лежащей в основе права, вредит и обществу, и самому себе»[162]. Таким образом, в основание организационного иерархического соотношения формальных источников международного и национального права в этой концепции, по-видимому, положена иерархия описания их материальных источников.

Вообще, как мы знаем, относительно соотношения национального и международного публичного права существуют две основные концепции:

1) монистическая, сторонники которой рассматривают национальное и международное публичное право как единую систему права;

2) дуалистическая, приверженцы которой разграничивают систему национального права и систему международного права. Сторонники дуалистической концепции, в свою очередь, подразделяются на два противоположных лагеря: одни утверждают приоритет национального права над международным, другие, напротив, ведут речь о примате международного права.

Но при всем видимом различии во взглядах на соотношение международного публичного и национального права дискуссия ведется одновременно в двух аспектах: внутренней и внешней форм права. Данный момент нашел подтверждение и в норме части 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации: при всей неоднозначности ее формулировки нельзя не обратить внимание на то, что авторы Конституции ставили в один ряд общепризнанные принципы и нормы международного права (jus cogens), относящиеся, прежде всего, к внутренней форме права, и международные договоры, характеризующие внешнюю форму права.

1.11. Критерии построения иерархии в праве

Поскольку право, как было показано выше, может рассматриваться как система иерархических уровней-эшелонов, с необходимостью встает вопрос: на основании какого критерия осуществляется ранжирование различных уровней на выше- и нижестоящие?

На наш взгляд, критерием определения места того или иного объекта в иерархии уровней описания (абстрагирования) в праве является мера общности рассматриваемых объектов, которая должна оцениваться применительно к специфике конкретного уровня права.

К примеру, когда мы говорим об иерархии уровней описания системы права, то в качестве меры общности исследуемых объектов выступает правовой режим, действующий на том или ином участке социальной действительности, как «особый порядок правового регулирования, выражающийся в определенном сочетании юридических средств и создающий желаемое социальное состояние и конкретную степень благоприятности либо неблагоприятности для удовлетворения интересов субъектов права»[163].

Думается, критерием для определения уровней сложности принимаемого решения в праве является необходимость и достаточность юридических средств того или иного уровня для отграничения правомерного поведения от противоправного.

Так, если в практической деятельности для определения правомерности или неправомерности не возникает необходимости обращения помимо непосредственно правовых текстов (законов, прецедентов, обычаев и др.) к метатекстам, выраженным в правовых идеологиях, ценностях, принципах права, можно сказать, что уровень формы права достаточен для принятия конкретного решения. Когда же возникают т. н. трудные дела и юридических средств на определенном уровне недостаточно для принятия решения, то апеллируют к более высокому уровню. К примеру, если в процессе реализации права возникает необходимость толкования закона, в ходе данного процесса, как правило, пишут о том, что следует выяснять истинную волю законодателя, т. е. сложность принимаемого решения по сути переносится на уровень формы права (субъект реализации права ставит себя на место законодателя). И далее, если рациональным путем с помощью обращения к форме права невозможно выявить волю законодателя, то субъект реализации права для принятия конкретного решения обращается к принципам права, правовым идеалам, ценностям и иным элементам правовой идеологии (сущностно-содержательный уровень иерархии в праве).