Татьяна Норкина - Пять синхронных срезов (механизм разрушения). Книга первая

• Название: Пять синхронных срезов (механизм разрушения). Книга первая
• Автор: Татьяна Норкина
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9908869-7-1

Первая из пяти книг воспоминаний о Москве рубежа семидесятых-восьмидесятых годов – правдивое и ценное историческое свидетельство, основанное на прекрасной памяти автора, на письмах-документах. Экскурсы в более далёкое прошлое и в будущее, т. е. в сегодняшний день, придают повествованию своеобразную объёмность и глубину.

О нашем прошлом, таком давнем-недавнем, рассказано ярко, талантливо, с обжигающим пристрастием. Автор вспоминает, как мы жили, о чём думали, какие книги читали. Студенческая жизнь в столице, вдали от родительского дома показана правдиво, подробно, с любовью. Пять книг, а перед читателем пока первая, есть достойный панегирик пушному клеточному звероводству – утерянной, никому не нужной сегодня отрасли сельского хозяйства – а была она престижной; эта трудная работа была нужна государству и сравнительно хорошо оплачивалась.

Столпом советского звероводства судьбе угодно было назначить хрупкую женщину – Елену Дмитриевну Ильину, доктора биологических наук, профессора, и она блестяще справилась с этой задачей. Пусть вся страна сегодня читает-вспоминает, какая Елена Дмитриевна была. Сильная человечная добрая умная волевая живая строгая простая! Справедливая.

«Четвёртая группа – привилегированная», – говорили иногда про нас, но мы не гордились, со всеми группами дружили; ревниво любили свой курс и свою академию. Об этом я и решила написать.

«Я взялась описывать ту жизнь, как мы её тогда жили-проживали, и, разумеется, как думали. Я хочу сегодня попытаться понять: что мы всей страной потеряли, где неправильно свернули». (Из письма).

Книга в жанре мемуарной беллетристики – попытка преодоления разнообразных стереотипов – будет интересна абсолютно всем.

---

Наш кусочек лития, мягкий, ярко-серебристый, с небольшую горошинку, сам загорелся и – хоть и не как ракета, конечно, – но полетел-покатился по парте, немного пролетел, оставил на парте чёрный след, и сам потух.

Нам ничего не было.

* * *

Когда я стала готовиться к экзамену по физике, приехала из санатория мама. Она очень удивилась, увидев, как её милая умная дочечка читает роман Анатолия Степановича Иванова «Вечный зов»; как раз вышла вторая часть. Мама заходит на веранду, где я читаю на свежем воздухе, и строго говорит мне:

– Таня, а почему ты не решаешь задачи по физике?! Разве можно быть такой самоуверенной!

Маму, конечно, огорчало, что я не учу физику, но я почему-то не могла оторваться от этой пустяковой книги. Прочитав книгу за полтора дня, оставшиеся до экзамена полтора дня я стала честно повторять билеты. На экзамене мне достался нетрудный вопрос «Сила трения» и что-то ещё, один из последних билетов, но задачу я решить не смогла. Готовилась я очень долго, вспомнила закон Гука, написала формулу, наприводила примеров: трение качения, трение скольжения; способы преодоления трения: одни подшипники чего стоят; затем, а что было бы, если бы не было трения… Ничего хорошего, оказывается: всё бы падало!

Потом я уже просто так сидела, ждала, пока другие отвечают; но над задачей я даже и не размышляла: я не знала, как она решается. Я думала: директор предупреждал нас, что тот, кто не решит задачу, больше тройки не получит. Ну и пусть ставят мне тройку. Что же тогда остальным?! (Я, конечно, знала себе цену.) Директор не научил нас решать задачи по физике, и как он будет теперь принимать у меня экзамен?!

Я вдруг вспомнила, как он хвалился перед нами почти год назад, в сентябре, на первом уроке:

– Вы слышали, что Семён на пять сдал вступительный экзамен по физике?! Утешил меня на старости лет!..

Мы, надо полагать, слышали, что Семён Анисимов поступил в Новосибирский институт инженеров водного транспорта, правда, без таких душещипательных подробностей. Я помню, тогда я мельком подумала: твоего там очень мало, не обязательно хвастаться… Семён гений, думала я в то же время немного с завистью: у такого учителя и так физику знать. Так, размышляя на экзамене о постороннем, я пришла, наконец, к выводу, что я спокойно получу свои 4 балла.

Мне поставили 5; это было даже лишнее, это было неприятно. Не только я знала себе цену, но и директор знал себе цену тоже. Я помню, я пошла домой, быстро переоделась в короткое, много выше колен, яркое летнее платье, взяла денег, зашла в магазин, купила мороженого и уже «по гражданке» пришла в школу угостить людей мороженым. Всё ещё шёл экзамен; он был очень тяжёлым, почему-то выходили с него, а потом снова заходили, плакали… Я, помню, подумала: к чему эта фальшивая напускная важность?

* * *

На следующий же день после последнего экзамена, истории, у нас был выпускной вечер. Он был совершенно не подготовлен. Непонятно чему весёлый и оживлённый Войцеховский В.Л. зашёл в спортзал с кипой наших аттестатов в руках, положил их на барабан, как будто специально для этого установленный; учителя и родители расселись на стульях вдоль длинной стены спортзала. Мы подарили им красивые букеты пионов.

Аттестаты были разложены не в алфавите, как логично было бы, а почему-то в соответствии с баллом. Я была первая; мне это не понравилось. Мамы одноклассников зашептались: они все не любили меня, они ошибочно считали, что я балуюсь в классе на равных с самыми отъявленными оторвами, но достаётся мне много меньше. Странно, они как будто не знали, что мне доставалось очень сильно; даже умудрялись мне при высоких оценках ставить «неуды» по поведению.

Мама старалась скрыть от папы это печальное обстоятельство, расписываясь в моём дневнике непонятно. Дома меня почти никогда за школу не ругали. Моим родителям не нужно было постороннее мнение обо мне; они без труда сами находили во мне столько недостатков, и делали мне такие замечания, что школа спокойно могла отдыхать!..

Заранее не договорились, кто из родителей будет говорить нам напутственное слово. Пауза затянулась, мамы переглядываются, все взволнованы, у всех платочки в руках. Мы были беспокойным классом, и дорого, не бесплатно, достались нашим родителям. Они, наверное, и не чаяли, что мы когда-нибудь окончим эту школу. И вот, наконец-то мы присмирели и стоим вдоль окон спортзала ровно по линеечке. Классный повернулся к моей маме:

– Ну, может быть, коллега выручит?!

Но мамочка моя тоже расстроилась, заволновалась и только рукой махнула: второй птенчик вылетал из гнезда, гнёздышко совсем пустело, и радостного в этом было мало.

Школу выручает мой папа; он говорит нам удивительно казённые, формальные, но красивые правильные слова, и его все внимательно выслушивают. «Дорогие выпускники! От имени всех родителей я поздравляю вас с окончанием школы!.. Я желаю вам выбрать верную дорогу в жизни!.. (Ну, кто как, думаю я на всё на это спокойно, а я давно выбрала, я в Москву поеду…) Мальчикам, кого призовут в ряды Советской армии, я хочу пожелать честно выполнить свой долг перед родиной!..» Мамы мальчишек с новой силой плакать: в армию заберут!.. Мой папа только не приглашает нас работать к себе на ферму, хотя там уже совершенно некому скоро будет работать. Он слишком хорошо знает, что нам всем надо учиться. Всем очень понравилось серьёзное напутственное слово: и родителям, и учителям, много с удовольствием хлопают.

…Для чего-то, я так и не смогла понять, для чего, мальчишки под чутким руководством Николая Владимировича нарубили в лесу берёзок; да много, примерно 15, установили их в спортзале вдоль окон. Очевидно, в этом и заключалась всё же подготовка к выпускному. Нас выстроили вдоль окон же, и эти берёзки мы закрыли, красоты не вышло. Нас было очень много – 26 человек. Я мельком подумала, что учителю биологии больше пристало заботиться об охране всего живого, но не губить его на корню. Но я никак не могла додумать эту мысль до конца (сюда спокойно вплеталась почему-то Троица) и ничего не сказала: мне было некогда.

Я была в белом парчовом платье, сшитом в ателье, белые лакированные на низком каблуке туфли купили у Иры за 45 рублей. Подруги-студентки с трудом укараулили меня часа в четыре, на электрическую плойку накрутили мои косы и распустили их. Такова была мода. Путних заколок не было, принесли откуда-то пластмассовую заколку с синими цветами, немного закололи мои пышные цыганские косы.

Перед началом выпускного мне зачем-то понадобилось зайти в наш класс, я поднимаюсь на второй этаж и прохожу мимо директорского кабинета, а он открыт настежь! Наши учителя – Лидия Андреевна и Наталья Александровна – аккуратно чёрной тушью расписываются в наших аттестатах. Завуч Валентина Фёдоровна видит меня и неожиданно велит зайти.

– Куда будешь поступать? – спрашивает она меня с необъяснимой строгостью; скорее всего, по привычке.

– В Москву, в ветеринарную академию, – говорю я как-то виновато, тоном двоечницы у доски, тоже по привычке. – Никому не говорю.

Мне приходится открыть свою небольшую тайну; я вижу, что разговор носит весьма серьёзный характер. Никогда никому не говорю, что хочу учиться в Москве. Я представляю, как будут злорадствовать в деревне, если я не поступлю!!! Пусть лучше уж не знают! В основном и не знают!

– Так, какие вступительные экзамены?

Перечисляю. Уточняю: в этом году проводится эксперимент: для тех, у кого аттестат выше, чем 4,5 балла, первые два экзамена – биология и химия. Если в сумме 9 баллов, то остальные экзамены сдавать не надо.

Таким образом, кроме аттестата зрелости с очень странной четвёркой по русскому языку (за десять лет обучения в школе я сделала ровным счётом пять орфографических ошибок), мне выдали Похвальную грамоту за успехи в изучении химии. Я улучила секундочку и подсела в спортзале к классному руководителю. Помню, я объяснила ему так:

– Николай Владимирович, мне не нужна эта «Похвальная грамота», можете забрать обратно, у меня её всё равно в приёмной комиссии не примут! В ней ошибка! Смотрите! – я сую своему учителю грамоту под нос. – Здесь написано: за успехи… и примерное поведение. А у меня в аттестате «уд».

Я небрежно протягиваю подавленно молчащему учителю не нужную мне грамоту. Со стороны можно подумать, что я просто обмахиваюсь ею от жары: небольшие одинарные двери на улицу просто не успевают впускать в спортзал свежий вечерний воздух.

…Под утро пошли на берег Оби встречать солнце. Встречали, встречали, что-то мне уже надоело, и вдруг я поняла, что солнышко-то уже давным-давно встало… за тучами! Стало не по себе, обидно за наш невезучий класс: даже солнце не явилось полюбоваться, какие мы красивые пришли на берег, девочки все почти в белых платьях… К десяти утра договорились прийти и навести в спортзале порядок, поскольку на другой день была свадьба у Натальи Александровны. Жизнь продолжалась уже без нас.