Александр Иванов - Прощай, Петенька. Русский нуар. Записки врачей

• Название: Прощай, Петенька. Русский нуар. Записки врачей
• Автор: Александр Иванов
• Издательство: ЛитагентРидеро78ecf724-fc53-11e3-871d-0025905a0812
• Жанр: Русское современное

Последний сборник врачебных воспоминаний и впечатлений автора прогремевшей в сети и печати культовой хроники «Под крестом и полумесяцем». Кроме документальной прозы, в книгу вошли сюрреалистические и юмористические рассказы о медиках, пациентах и тяжести жизни вообще. «Русский нуар» – вторая книга действующего медика Александра Иванова.

---

Доктор выставил их возле Катькиного садика, на площади Островского. Нарядил матрешками и начал продавать иностранцам. Но ни одной не продал, потому что подошел милиционер и сказал, что посадит доктора за работорговлю.

Тогда доктор свалил бабулек в коробку, как котят, и написал большими буквами: «На прокорм. Подайте, пожалуйста».

Одна из бабулек нацепила очки и прочла.

– Это мы и сами могем! – обматерила доктора и зашагала прочь.

И остальные из коробки разбрелись в разные стороны, по станциям метро. Стоят там у схода с эскалатора, и просят пропитать. А самая крошечная попросту подворовывала.

Добре!

На этом покудова свете существовал человек, который панически боялся всего неожиданно прыгающего, резко вскрикивающего и вообще неестественного, дикого, несуразного. При виде такого его просто охватывало отчаяние.

Особенно его пугали самоходные игрушки, которых пускали гулять в переходах метро и прямо на улице. Утята, медвежата, ползающие бойцы, заводные лягушки – все это доводило его буквально до слез.

Однажды, переходя со станции на станцию, он впал в настоящую истерику. И последняя длилась, пока Скорая Помощь не впорола ему молчаливого лекарства.

Психиатр дал ему мудрый совет:

– Станьте игрушкой сами. Нарядитесь рекламным хот-догом и гуляйте себе, дышите свежим воздухом. Плюс приработок. Плюс бесплатное кормление тем, что изображаете…

По-научному это называлось экспозицией или последовательной аппроксимацией, медленным приближением к пугающему.

Клиент всегда слушался докторов. Он связался с фирмой, переоделся резиновой сосиской в утепленной булке и стал уныло бродить по мосту Грибоедова.

Но тут какой-то торгаш вмешался и выпустил на тротуар целую кучу самоходок: медвежат, все тех же утят, жаб, петухов, гномов, черепашек и омоновцев. Они ползли и прыгали, издавая гадкие звуки и разбредаясь в разные стороны, мешая проходу граждан. Так что хот-дог оказался в самом центре кружка, который они стихийно образовали.

Сосиска повалилась в грязь и стала биться в корчах.

На следующем приеме психиатр ничего не сказал. Он полез в стол и вынул из ящика игрушечные вставные зубы, для вампира. Вставил их; вытаращил глаза, снял колпак и взъерошил волосы. Потом расстегнул ремень и спустил до колен свои брюки вместе с трусами.

Этим-то шоковая терапия и пробила клиента.

– Ах, значит, можно? Можно? – взволнованно восклицал он, и тайники его души распахивались настежь.

– Можно, можно, – повторял он по пути домой, оставаясь грязной сосиской. – Добре!

И с тех пор вытворял такое, что повторить стыдно.

Валенки для джихада

Как-то вышло однажды боком, что один высокогорный человек, чабан в душе, но джигит в наружной экспрессии, прибыл в нашу среднюю полосу и начал, на дальней станции сойдя, прохаживаться по деревенской улочке.

Языком он владел плохо – своим, а другим и вовсе никак, и в разговоры не вступал, хотя подыскивал себе по привычке невесту. И сразу же приглядел: коза!

Имея богатый опыт выгона, выпаса и прочих вещей, которые случаются с козами и начинаются с «вы», джигит пристроился так, чтобы осуществить давно задуманное намерение. Однако приезжий не учел мелкой, но решающей детали: там, на родных пастбищах, в его обыкновении было носить широкие валенки. Туда он совал свои ноги, и козьи тоже совал, укрощая строптивую.

Перед отправкой в чужие края джигит заказал себе узкие сапоги в обтяжку, с высокими голенищами. А валенки оставил старейшинам для медитации.

Козьи ноги туда, конечно, при известном усилии влезли, но вот извлечь их обратно уже не удавалось. Тем временем чабан, временно взявший верх над джигитом, решил пренебречь презренной обувью и довершить мужское дело. Коза побежала; джигит с непривычки упал и стал ругаться. На шум собралась толпа; к счастью, поблизости располагалась лечебница, ветеринарная по совместительству – короче, для всех.

Молодой, неопытный доктор сразу подумал об остром приступе вагинизма, который случается, например, у всяких собак, так что этих животных не расцепить. И, надеясь расслабить половую мускулатуру восточного гостя, вкатил ему лекарство. Но это только затянуло совокупление, поскольку дело было все-таки в сапогах, а не в шляпке.

Старенький, уже на пенсии, доктор айболитовских лет, явился с ножницами и ловко разрезал приезжему голенища. Кавказский пленник возмутился и показал знаками, что сапоги были шиты на заказ и обошлись ему очень дорого. Козу он придерживал за усталые рожки, словно улитку. Тогда сам главный врач предложил джигиту просторные, личные бахилы показательно-голубого цвета; коза и джигит обулись заново, и дело было доведено до успешного конца.

При калитке в это время плакала и убивалась старушка, ибо то был ее серенький козлик, а не коза, тогда как насильник служил знамени с изображением волка.

Гордый кавказец заплатил за пятирублевые бахилы сотню фальшивых долларов, и это стало знаком временного примирения народов и животного мира.

Памяти Куприна

В стародавние времена мракобесия одной юной особе, если верить книге сексопатолога И. Кона, часто снилось, как ее настигает и насилует слон. Она сначала ломается для виду, а потом уступает.

Девочка зачахла. Хотела яйцо вкрутую и всмятку, ей подавали, но она не кушала, а только думала о таких, желая из первых сделать вторые. Иссохла, изнемогла и перестала выходить на прогулки. И даже не ходила на каток резвиться со сверстниками.

Тогда ее папа, известный в городе толстосум, договорился в зоопарке, и ночью девочке привели в комнату большого слона, устроив специальный настил. Этим доктор думал устранить причину симптома.

Но слон был безучастен. Он съел морковь, попил, насрал кучу и задремал. Девочка пролежала всю ночь без сна. Утром она презрительно сказала:

– Все вы, даже самые большие – такие!

И поправилась за пару дней посредством мелких пиявок. А заодно приказала папаше уволить кучера и еще пару широкоплечих слуг.

Неприхотливое вместилище

К одному доктору обратилась неприглядного вида и запаха женщина, которая сообщила, что ночью из нее вышло оснащенное иглами чудовище, похожее на ежа о трех ногах, а четвертая в зубах, растворилось в тумане, и что бы это значило.

Доктор посоветовал ей прекратить пить настойку боярышника флаконами и устроиться на работу.

Та послушалась, и перешла на настойку овса; это постоянно мешало ей выполнить второй совет доктора.

По ночам в квартире женщины раздавался ежовый топот и распространялся на весь десятиэтажный дом хрущевской постройки.

Соседи позвали милицию.

Милиция с понятыми и автоматами увидела, как женщина поймала посреди комнаты  колоссального увечного ежа и прижала  его игольчатой шубой к выдоенной ежом груди, и еж вошел внутрь женщины, где и замер в сезонном анабиозе.

– А вы, бесы, подите вон, – сказала женщина.

И те, что были поименованы бесами, убрались восвояси, а один милиционер завел себе канарейку и подолгу разговаривал с ней после службы; далее он принял решение свести ее с помянутым ежом для дальнейших нравоучительных бесед.

Канарейка вошла в женщину и соединилась с ежом, а милиционер вошел тоже, но скоро вышел привычным путем, и, видя невозможность слияния алхимических лун, задушил хозяйку кушаком.

И ангелы, явившись, забрали канарейку и ежа в Рай как Божьих тварей, а их носительницу и подносителя отправили, предварительно умертвив крылами последнего, в Ад как преступивших Закон, где им – что явствует из полотен Босха – подселили много разных животных в самые разнообразные места и запретили вступать с ними в сношения.

Свинья под Дубом

Был когда-то на свете, в доме одном, глубоко нездоровый и озабоченный человек, уже почти старичок. Больше всего на свете он боялся что-нибудь забыть: потушить свет, погасить газ, запереть дверь, отворить форточку, завинтить кран.

А выходил он довольно-таки часто по разным делам.

И вот – не выйти ему.

В медицине для такого несчастья имеется даже особенное название, да зачем нам его помнить?

Вот он все погасил, потушил, завинтил, поотворял и запер. Уже на улицу вышел, и вдруг – страшная мысль: а ну как не выключил?

Он быстро бежал домой, отпирал, притворял, зажигал, для надежности включал, потом для уверенности с громким хохотом выключал, и – на всякий случай – проверял заново – потушил ли, завинтил, отворил.

И выходил. И возвращался с троллейбусной остановки, нездоровым галопом. Потому что…

Короче говоря, он отправился к доктору в дикой панике, решив, что совершенно рехнулся. Но доктор на такого рода фруктов насмотрелся досыта – так, что иной раз, бывало, себя самого подлавливал на какой-нибудь мелкой проверочке. «Тэкс», – говорил себе доктор и немедленно уходил, куда глаза глядят – лишь бы подальше.

– Ну и чепуха! – расхохотался доктор. – У вас тревога, невроз! Я вам выпишу успокоительные таблеточки! И вы быстро позабудете обо всей этой ерунде!