Николай Жакобов - RUсский koMiX. или коллаж о настоящем сверхинтеллекте

• Название: RUсский koMiX. или коллаж о настоящем сверхинтеллекте
• Автор: Николай Жакобов
• Жанр: Альтернативная история

RUсский kоMiX – это сатирическая пародия на современное потребительское общество. Главная тема книги – миф, с учетом всех его форм, от древнего фольклора до современных масс-медиа. Сама квартира главного героя является аллегорией профиля соцсети, поэтому однозначно ответить на вопрос, где развиваются события – затруднительно: то ли действительно в реальном мире, то ли в фантастическом пространстве, то ли в голове Никанора Ефимовича, то ли сам Никанор Ефимович – персонаж виртуальной реальности.

---

К тому моменту, когда Полина приступила к работе с грудью и руками, тело Никанора было уже предельно разогрето, а перед его мысленным взором вращался калейдоскоп светящихся геометрических структур самых разнообразных расцветок. Какое-то время Никанор был очарован этим невыразимым спектаклем, а затем фигуры стабилизировались, образовав форму довольно простого, невитиеватого сосуда, наполненного обжигающей жидкостью. Горячая чашка чая, капля за каплей превращалась во вселенную, и всё становилось отчетливым, настоящим.

Напряженное желание постичь мироздание в каждой вещи стремительно охватило Никанора Ефимовича. Больше не было никаких сомнений: день и ночь, темное и светлое, добро и зло, жизнь и смерть – все было одно, все было в нем, и все было им. «Какая же гармония позади кажущегося хаоса!» – подумал вдруг Никанор. Даже не подумал, а ощутил каждой клеткой симфонию согласованности и единства происходящего. Он наблюдал поразительно живописное развертывание космического прорицания во всех его бесконечных оттенках и разветвлениях, осознавал целую сеть потребностей других людей. Каждый индивид представлял собой уникальный узор в причудливой ткани жизни и исполнял при этом особую, уникальную роль. Все эти роли были равным образом необходимы для стержневой энергетической сердцевины вселенной, и ни одна из них не была важнее другой. Он постигал, что в минуту последнего вздоха вся жизненная энергия разом претерпевает преображение, и обязанности перераспределяются. Интуитивное осмысление движущих сил перевоплощения было представлено символически, как видение со множеством путей, идущих во всех направлениях. Они походили на лабиринты в исполинском муравейнике, и Никанору вдруг стало ясно, что было множество жизней ранее и множество других будет после. Смерть – только один эпизод, одно преходящее переживание в этой великой и вечной драме.

Казалось, что сеанс тянется целую вечность. Внешняя хрупкость Полины обманчива. Жилистое, худосочное, но вполне весомое тело Никанора вовсе не иллюзорно, что не мешает миниатюрной девушке переворачивать и вращать его в разных плоскостях, завязывая руки и ноги в причудливые узлы. Разогретое в умелых и ласковых руках, оно подчиняется безукоризненно и демонстрирует незаурядные чудеса гибкости, прерывая всякую связь с земным притяжением.

Внутреннее странствие Никанора обратилось теперь в нечто одиозное, отвратительное. Погружаясь все глубже и глубже в пещеру детских воспоминаний, он соприкасался с ужасающими чудовищами, которые напоминали образы из восточноазиатского искусства: злобные ехидные горгульи и убогие голодные сюрреалистические твари в едком зеленом свечении. Будто целый паноптикум демонов был вызван из «Тибетской книги мертвых» для исполнения танца в его сознании. Всякий раз, когда он пробирался сквозь зловещий нарастающий гул, страх улетучивался и картинка превращалась во что-то довольно приятное. Глядя на этих склизких, желчных тварей, он осознавал, что они порождения его собственного ума и продолжения его самого. Затем образы стали принимать вид маленьких скелетообразных существ, плавающих в пустоте в поисках снеди. Небо налилось багряным, червленым окрасом и на полотне сознания возникли тощие, костлявые птицы, оснащенные парусами, высматривающие пищу в пустых разворошенных гнездах; разевающие пасти рыбы с конскими ногами, и соседствующие с ними крысы, несущие на спине оживающие деревянные коряги; лошадиный круп, оборачивающийся гигантским кувшином, и на тонких ногах куда-то крадущаяся хвостатая голова. Повсеместно глаз натыкался на острые царапающие формы.

В какой-то момент Никанор погрузился в свою печаль. Меланхолия была тем заполняющим минорным настроением, что тянулось с самого раннего детства сквозь всю его жизнь. В нем укрепилось убеждение, что он отобран вселенной, дабы прочувствовать присущее ей уныние. Он думал обо всех несчастных, загнанных, обойденных, думал о распятии, думал о том, что воздаяние им слагается из ощущений радости и красоты. Так почему бы с радостью не принять и печаль? «Когда б все знали, из какой печали, растут цветы, не ведая стыда27», – тихим шепотом небесных светил прозвучало в его голове, и перед взором распустился изысканный бутон алой розы, бархатистой, благоухающей, мистической28. Огромный парящий в пространстве бутон с трогательной каплей слезы на одном из лепестков, символизирующий центр мироздания на холсте эксцентричного гения29.

Наблюдая эту картину, Никанор Ефимович рассмеялся сквозь слезы, и сердце его забилось ликующим четырехкратным стуком.

Когда он открыл глаза, Полины уже не было.

– Ушла по-английски, – скупо мяукнул Чесс.

ОТКРОВЕНИЕ ОТ СЛУЖАНКИ НЕРИДЫ30 [НИМФОМАНКА]

город звучит уютно, как диск винила.
ночь, будто кто-то повсюду разлил чернила.
уныло
она идет к умывальнику, берет мыло.
наносит на голову пену, втирает, снижая чувствительность.
бритвой с открытым лезвием
плавно снимает растительность.
разрушительность
зверствует в каждом из нас с эросом по соседству.
«осенний каннибализм» ДАЛИ – вершина её эстетства.
людоедство!
воспоминания детства:
как мать, держа за волосы, волочила её в предбанник
оттачивать метод кнута, сама поедая пряник.
отец ботаник,
с грошом в кармане,
почил вечным сном, оставив кулон
с пепельной прядью волос,
но продолжает мозолить глаза под яблочный кальвадос.
медицинский прогноз —
психоз!
хвойная ванна, простой макияж,
крепкий чай с бергамотом —
ежевечерний священный обряд перед ночной охотой.
исполнение, как по нотам.
отклонение – ни на йоту.
на улицах ветрено и пустынно,
в плеере БРУБЕК тянет нот караван.
прямо – тупик, сворачивает за угол,
нацеливается на кафе «ГУРМАН».
сканирует задний план:
за столиком возле рояля в атмосфере шума и гама
определяет жертву — с ней разыграется драма.
хранительница бедлама
подкрадывается беззвучно, словно готовится
к прыжку на манер хищницы.
бедняга, ни о чем не подозревая, тычет вилкой в яичницу.
тряпичница,
лет восемнадцати, джинсы, лиловый жакет,
маленький шрам у запястья, на шее блестит амулет —
духовный иммунитет,
раритет.
подсаживается самоуверенно, без спроса,
протягивает визитку с надписью «ИНТИМ».
во взгляде проскальзывает знак вопроса:
«разве мы не обе этого хотим?»
вызов необратим.
сквозь череду витрин
с легкостью, играючи, выпустив облако обаяния,
провожает её к себе, словно агнца на заклание.
злодеяние!
сбрасывает с неё одеяние
на взводе, лихорадочно, не в силах бороться с искусом.
сползает с шеи до пят, оставляя следы укусов
(дело вкуса)
самкой паука обхватывает сзади, жадно вдыхает локон,
пальцами бледными, тонкими, как пинцет,
начинает плести свой кокон.
жестоко!
жертва в преддверии шока.
виртуозно владея техникой,
не уступающей мэтрам джаза,
работает с телом, как с клавишами, доводя его до экстаза.
эротический пазл!
в завершающей фазе
без колебаний, молниеносно, выверено и четко
ногтем мизинца правой руки перерезает глотку.
сумасбродка!
молча надев колготки…

…садится в кресло медленно с соблазном,
в недоумении слегка насупив брови,
и наблюдает с привкусом оргазма,
как распускается по полу роза крови_

4/FOOD FETISH31

Игрушка из живого человека – самое сладкое кушанье!

А. Грин

15:45 – 15:59

Наружный покров – эрогенная зона для Никанора Ефимовича Саблезубова, человека с кожным вектором или чувствительностью.

Считается, что у кожника отсутствует сексуальная зависимость от одного партнера, его влечение во многом зависит от фактора новизны. Именно с кожным типом направленности связывают отрыв древнего человека от звериного уровня и появление первоначального порядка внутри общины. Вместо четкого повиновения первоначальным инстинктам возникает табу на насилие чужих жен и присвоение общей пищи.

Секс и еда – два старых, как мир, источника наслаждения и страданий. Однако, если от половых отношений можно воздерживаться сколь угодно долго (правда, не без последствий), поддерживая при этом жизнедеятельность, то без пропитания удается протянуть от силы месяца три, да и то лишь в том случае, если организм здоров и может переключиться на общий режим голодания.

Вся история существования человечества построена на двух стремлениях – съесть и не быть съеденным.

В первобытной стае первый кусок, как известно, по праву доставался руководителю, лидеру – человеку, отвечавшему за сохранение пищевых ресурсов. Он передавал его своей женщине, а затем распределял еду между остальными особями согласно иерархии.