Джоди Пиколт - Уроки милосердия

• Название: Уроки милосердия
• Автор: Джоди Пиколт
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-966-14-6720-9

Сейдж – одинокая нелюдимая девушка, ее единственный друг – пожилой учитель Джозеф Вебер. Однажды Джозеф просит девушку… убить его! Он открывает ей чудовищную тайну – в молодости он служил в войсках СС.

Бабушка Сейдж, Минка, прошла через ужасы Освенцима. Она тайком собирала фотографии узников, а на оборотах записывала свой роман. Выжила она лишь благодаря тому, что немецкий офицер захотел узнать его продолжение…

---

Я встречаюсь с ним взглядом. В группе существует правило: никто не обязан делиться своей историей, если не готов. Мистер Вебер сам явно не был готов к откровениям, поэтому странно, что он просит собеседника сделать то, чего сам делать не желает. С другой стороны, мы не на групповом сеансе.

– Мама, – отвечаю я и сообщаю ему то, что уже рассказывала остальным в группе: – Рак.

Мистер Вебер сочувственно кивает.

– Мои соболезнования, – говорит он.

– А вас? – интересуюсь я.

Он качает головой.

– Так много причин, что и не сосчитать.

Я даже не знаю, что на это ответить. Моя бабушка говорит, что в ее возрасте друзья мрут как мухи. Похоже, так же обстоят дела и у мистера Вебера.

– Как давно вы работаете пекарем?

– Несколько лет, – отвечаю я.

– Странная профессия для молодой женщины. Не располагает к общению.

Неужели он не видел моего лица?

– Меня это вполне устраивает.

– Вы настоящий мастер своего дела.

– Любой может испечь хлеб, – отвечаю я.

– Но не у каждого это хорошо получается.

Из кухни раздается сигнал. Ева просыпается и начинает лаять. И почти моментально по витрине булочной скользит свет фар от останавливающегося на углу автобуса.

– Спасибо, что позволили посидеть у вас, – благодарит он.

– Не за что, мистер Вебер.

Его лицо смягчается.

– Пожалуйста, называйте меня Джозефом.

Я наблюдаю, как он прячет Еву под пальто и раскрывает зонтик.

– Приходите еще, – приглашаю я, потому что знаю, что Мэри будет рада.

– Завтра приду, – обещает он, как будто мы назначаем друг другу свидание.

Он выходит из булочной и щурится от ярких фар автобуса.

Несмотря на то, что я сказала Мэри, я убираю грязную чашку с тарелкой и только тут замечаю, что мистер Вебер – Джозеф! – оставил блокнот, в котором постоянно что-то писал, когда сидел в булочной. Он перетянут резинкой.

Я хватаю блокнот и выбегаю под дождь. Ступаю в огромную лужу, сабо тут же промокают. Волосы прилипают к голове.

– Джозеф! – окликаю я.

Мистер Вебер оборачивается, маленькие глазки-бусинки Евы блестят в складках его пальто.

– Вы забыли. – Я показываю блокнот и шагаю к нему.

– Спасибо, – благодарит он, пряча его в карман. – Не знаю, что бы я без него делал. – Он наклоняет зонтик, чтобы я тоже могла под ним спрятаться.

– Ваш «великий американский роман»? – предполагаю я.

Мэри установила в «Хлебе нашем насущном» бесплатный беспроводной Интернет – место, которое просто кишит теми, кто хочет опубликоваться.

Он вздрагивает.

– Нет-нет! Я храню здесь свои мысли. В противном случае они разбегаются. Например, если я не запишу, что мне нравятся ваши венские булочки, то в следующий раз забуду их заказать.

Мне кажется, что многим помог бы такой блокнот.

Водитель автобуса дважды нажимает на клаксон, и мы поворачиваемся на звук. Я морщусь, когда свет фар падает на лицо.

Джозеф похлопывает по карману.

– Очень важно ничего не забыть, – говорит он.

Адам почти сразу сказал, что я красавица – и мне тут же должно было стать понятно, что он обманщик.

Я познакомилась с ним в худший день своей жизни – в день маминой смерти. Он оказался владельцем похоронного бюро, в которое обратилась моя сестра Пеппер. Я смутно помню, как он рассказывал о процедуре похорон, показывал разные гробы. Но впервые я по-настоящему обратила на него внимание, когда устроила сцену во время поминальной службы.

Нам с сестрами было прекрасно известно, что любимая мамина песня – «Где-то там за радугой». Пеппер с Саффрон хотели нанять профессионального певца, но у меня были другие планы. Мама любила не просто эту песню, а в определенном исполнении. И я пообещала маме, что на ее похоронах будет петь Джуди Гарленд[8].

– Последние новости, Сейдж, – сказала Пеппер. – Джуди Гарленд сейчас заказы не принимает, если только ты не медиум или экстрасенс.

В конечном счете сестры сделали так, как настаивала я, – в основном потому, что я уверяла, что это предсмертное желание мамы. Я должна была передать диск с песнями владельцу похоронного бюро, то есть Адаму. Загрузила эту песню – саундтрек к «Волшебнику страны Оз» – на цифровой медиаплеер. Когда началась служба, Адам включил эту композицию через колонки.

К сожалению, это оказалась не песня «Где-то там за радугой», а песенка жителей Голубой страны, жевунов, «Дин-дон! Ведьма умерла!».

Пеппер тут же залилась слезами. Саффрон пришлось покинуть службу – настолько она была расстроена.

Что до меня, то я захихикала.

Не знаю почему. Смех просто выплеснулся изнутри, как фонтан. И все присутствующие в зале уставились на меня – на злые красные линии, пересекающие мое лицо, – недоумевая из-за неуместного смеха, вырывающегося из моего горла.

– Боже мой, Сейдж, – прошипела Пеппер, – как ты могла?!

Чувствуя себя загнанной в угол, охваченная паникой, я встала со скамьи, сделала два шага и потеряла сознание.

Я пришла в себя уже в кабинете Адама. Он стоял на коленях у дивана с мокрой салфеткой в руке. Я тут же отпрянула и прикрыла левую щеку рукой.

– Знаете, – сказал он, словно продолжая начатый разговор, – от меня на этой работе ничего не утаишь. Я знаю, кто делал пластическую операцию, кому удалили грудь, кому аппендицит, а у кого вырезали грыжу. У человека может быть шрам, но это также означает, что у человека есть история. И кроме того, – добавил он, – не шрам я заметил, когда впервые вас увидел.

– Да уж.

Он положил руку мне на плечо.

– Я заметил, что вы очень красивая, – продолжал он.

У Адама песочного цвета волосы и медовые глаза. Его теплая ладонь прикасалась к моей щеке. Я не была красавицей до случившегося и уж точно не стала ею после. Я помотала головой, чтобы прийти в себя.

– С утра ничего не ела… – призналась я. – Мне нужно в зал.

– Успокойтесь. Я предложил сделать пятнадцатиминутный перерыв, прежде чем продолжить службу. – Адам замер в нерешительности. – Может быть, воспользуемся тем, что есть в моем плеере?

– Могу поклясться, что загрузила нужную песню. Сестры меня возненавидят.

– Бывало и похуже, – ответил Адам.

– Сомневаюсь.

– Однажды я наблюдал, как пьяная любовница пыталась забраться к усопшему в гроб. Ее вытащила законная жена и избила до потери сознания.

У меня округлились глаза.

– Правда?

– Да. Так что это… – он пожал плечами, – пустяки.

– Но я засмеялась!

– Многие смеются на похоронах, – заверил Адам. – Потому что люди чувствуют себя неуютно рядом со смертью, а смех – это способ расслабиться. Кроме того, держу пари, ваша мама больше обрадовалась бы тому, что вы вспоминаете ее жизнь со смехом, чем заливаясь слезами.

– Мама решила бы, что это очень смешно, – прошептала я.

– Держите. – Адам протянул мой компакт-диск в коробке.

Я покачала головой.

– Оставьте себе. Вдруг вашим клиентом будет Наоми Кэмпбелл.

Адам засмеялся.

– Готов поклясться, что вашей маме эта идея тоже понравилась бы, – ответил он.

Через неделю после похорон он позвонил, чтобы узнать, как у меня дела. Мне показалось это странным по двум причинам: во-первых, я никогда не слышала, чтобы сотрудники похоронного бюро проявляли подобное участие, а во-вторых, его нанимала Пеппер, а не я. Я настолько была тронута этим участием, что испекла ромовую бабку и по пути с работы домой занесла ее в похоронное бюро. Я надеялась оставить ее в конторе и не наткнуться на Адама, но оказалось, что он на работе.

Он спросил, есть ли у меня время выпить кофе.

Вы должны знать, что даже тогда он носил обручальное кольцо. Другими словами, я знала, во что ввязываюсь. В свою защиту могу сказать одно: я никак не ожидала, что мной будут восхищаться мужчины, в особенности после того, что произошло. Но вот Адам, привлекательный и успешный, пытается за мной ухаживать. Мои представления о нравственности, которые напоминали, что Адам принадлежит другой женщине, заглушал едва слышный шепоток в голове: «Попрошайки никогда не станут теми, кто выбирает. Бери то, что само плывет в руки. Кто еще полюбит такую, как ты?»

Я знала, что неправильно связываться с женатым мужчиной, но это не удержало меня от того, чтобы влюбиться в Адама и мечтать, что он влюбится в меня. Я смирилась с тем, что всю жизнь проживу одна, буду работать в одиночестве, до конца жизни останусь одна. Даже если бы я и встретила человека, который стал бы притворяться, что ему наплевать на жуткую сморщенную кожу на моей левой щеке, откуда мне знать, что он любит меня, а не просто жалеет? Любовь и жалость очень похожи, а я никогда не умела разбираться в людях. Мы с Адамом встречались тайно, за плотно закрытой дверью. Другими словами, наши встречи происходили исключительно на моей территории.

Прежде чем вы заявите о том, что противно позволять человеку, который бальзамирует других людей, прикасаться к себе, позвольте вам возразить. Всем этим усопшим, включая мою маму, крупно повезло, что последними к ним прикасались такие нежные руки. Иногда мне кажется, что из-за того, что Адам столько времени проводит с мертвыми, он по-настоящему ценит чудо живого тела. Когда мы занимаемся любовью, он надолго задерживается на сонной артерии, на запястьях, под коленками – в местах, где бьется пульс.