Евгений Пинаев - Требуется Робинзон

• Название: Требуется Робинзон
• Автор: Евгений Пинаев
• Жанр: Русское современное

О чем эта книга? О многом. О крепости мужской дружбы, о смысле жизни, о том, как хочется одинокому сердцу настоящей любви. О морских приключениях и борьбе со всяческим злом. О том, как маленьким Пятницам – вроде отважного, но еще беззащитного Коськи, необходим крепкий друг – большой, сильный Робинзон. О том, как в любом возрасте нужна человеку забота и доброта… В. Крапивин

---

– Петра Петрович, ну чо вы разоряетесь зазря? – спросил смазливый «дракон» с добродушной укоризной. Несмотря на крепенькие плечи, он, перешагнувши порог, остался эдаким парнишечкой, эдакой птичкой-невеличкой. – В настоящем бардаке порядок, – продолжал боцман увещевать своего капитана, – а если у нас что-то не на месте, то это не бардак, а цирк, как в том анекдоте, помните?

– Помню, – ответил Билли Бонс упавшим голосом, но, ухватив за рубаху боцмана Проню, прошипел: – Так объясни точно: бардак или цирк? И если цирк, то ты при нем – клоун?

Константину Константиновичу казалось, что сцена, представшая его глазам, разыграна специально для него. А если нет, а если этот спектакль закончится настоящей сварой, а то и, судя по нравам, небольшой потасовкой? И чтобы не допустить возможных излишек, он ступил на сходню и, приблизившись к ним, спросил:

– Нельзя ли мне пройти на палубу и немного полюбопытствовать? В порядке ознакомления с вашим судном.

Билли Бонс оглянулся. То ли подумал, что дальнейшее выяснение отношений не сулит ничего хорошего, то ли решил воспользоваться рукой помощи, протянутой ему с причала.

– М-минуточку! – отпустив боцмана, он спросил: – Для какого ознакомления?

– Просто интересуюсь, – ответил, насупившись, Константин Константинович. – А что?

– Говорите прямо, вы лазутчик «Интуриста»?

– Я – лазутчик?! – и рассмеялся. – Неужели похож?

– Потому и лазутчик, что не похож, иначе… – Шкипер потёр щетину на подбородке и, подумав, спросил: – Моряк?

– В некотором роде. Бывший, а ныне безработный, – подсказала вдруг интуиция.

– В Стране Советов нет безработных, – суконным языком штатного политинформатора произнес Билли Бонс и грозно глянул на боцмана. – Есть отлынивающие от работы и есть делающие вид, что заняты делом. А ты… а вы, товарищ моряк, чем занимались в морях?

– Я… судоводитель.

Боцман захохотал приятным баском.

– У нас, товарищ судоводитель, самая для вас компания! У нас тут все начальники и только один матрос. Чтобы не спутать с начальником, его и зовут Генкой-матросом.

– Проня, не встревай, – посоветовал шкипер и поднял с трюма влажный плащ, а Проня снял с него маленький прутик. Этот штришок заставил Билли Бонса взглянуть на себя глазами стороннего наблюдателя: лицо, обладавшее всеми оттенками экваториального загара, обрело цвет моркови-каротели. Шкипер приложил ладони к щекам, чтобы проверить их температурный режим, и процедил сквозь зубы с тем раздражением, когда у человека начинают ныть все зубы разом: – Сторожа-а нам нужны, сто-ро-жа-ааа-а! Это же дерево! – Он лягнул рубку. – А оно горит! Шхуна принадлежит киностудии, эти ребята обанкротились и продают ее, а если случится пожар?! С кого спрос? С меня, а не с него! – и ткнул кулаком боцмана в живот.

– А продают «Интуристу»? – сообразил Константин Константинович.

– Вот именно!

Шкипер успокоился, и лицо его сразу приняло под щетиной прежнюю кирпичную окраску.

– Ладно, судоводитель, осматривай наше плавсредство, – разрешил он. – А вашу безработность я принимаю к сведению, и потому имею честь предложить вам должность матроса, хотя… пребываю в раздумьях и некоторых сомнениях.

– В сомнениях! – Боцман поддёрнул штаны и звонко, как по арбузу, хлопнул себя по голому животу. – Какого хрена, Петра Петрович! Или я увольняюсь, или щас же принимайте судоводителя! – с ходу предъявил он свой ультиматум. – Чо вы думаете, в самом деле? Ваську не взяли – неугоден, видите ли! Так вот вам готовый адмирал! – и купидон в свою очередь лягнул переборку рубки.

– Разберёмся! – пообещал Билли Бонс, а «судоводителю» сказал: – Погуляйте пока, коллега, присмотритесь, принюхайтесь, а я, с вашего позволения, удалюсь на некоторое время.

Осаждаемый множеством пренеприятнейших мыслей, скопившихся за два месяца бесплодных поисков постоянного жилья и работы, вдруг именно сейчас прорвавших плотину запрета, возведенную для защиты нервной системы хотя бы в часы отдыха, Константин Константинович мыкался по палубе и ничего толком не видел. Взор его был направлен внутрь себя, в круг, казалось, безнадежных проблем, которые могли теперь разрешиться, хотя бы частично, самым неожиданным образом. Он стоял на высоком квартердеке у штурвала и не сразу очнулся, когда его окликнули с палубы. Зрение вернулось к нему и сфокусировалось на… Да верить ли глазам?! Возле трюма стоял не расхристанный пират, а Капитан, капитан шхуны, каким, без сомнения, его видела и знала киношная публика. Подбородок был выскоблен до блеска, белая сорочка отливала голубизной, сверкали пуговицы новой тужурки, складки брюк резали взгляд, к носикам лаковых туфель, кажется, навек прилип ослепительный бличок, и только нарукавные шевроны желтели сдержанно-благородно, подчеркивая безупречность форменной одежды.

Константин Константинович сошел к Его Сиятельству, имея в душе некоторую оторопелость. По лицу шкипера скользнула хитренькая усмешка Билли Бонса, довольного эффектом, как бы зачеркнувшим скепсис, ясно читавшийся полчаса назад в глазах забредшего не ко времени «судоводителя». Боцман, успевший убрать с палубы мусор, бросавшийся в глаза, а теперь кайлавший раскиданные снасти, хихикнул, вытянулся и отдал честь. Шкипер показал «дракону» кулак, чем привел его в полный восторг, выкинул башмак из ствола медной пушчонки и, шагнув к Константину Константиновичу, сухо сказал, указав на дверь кормовой каюты:

– Прошу ко мне.

Обстановка помещения была по-спартански неприхотлива. Две койки справа и слева, стол, накрытый узорчатой и потертой скатертью, взятой наверняка из киношного реквизита, три кресла – тоже изъяты оттуда, по обеим сторонам двери шкафы, покрытые моренкой и с намеком на резьбу. На столе – графин с водой, кружки и лоция Черного моря. Над окнами – медная трубка с кольцами для шторы, которую заменяли теперь два байковых одеяла, сдвинутых к бортам. Каюту заливал ровный сумрачный свет.

Шкипер указал Константину Константиновичу на кресло и посторонился, пропуская молодую женщину с чайником и корзиной, в которой лежали сахарница, маслёнка, ложечки и ломтики батона с дольками аппетитной ветчины. Они вывалились из промасленной бумаги, потому что женщина, кем бы она ни была, швырнула корзину на стол, брякнула чайник и тут же вышла, не удостоив взглядом.

Константин Константинович ни о чем не спрашивал и не ждал объяснений: чужая жизнь – потемки.

– Варвара нынче не в духе… – буркнул шкипер.

– Боцман, по-моему, тоже? – предположил гость, усаживаясь в неудобное кресло, в то время как хозяин опустился на койку.

– У каждого свои причины, а они – будни, проза нашей жизни, – философски заметил шкипер, доставая из-под кровати банку с растворимым кофе. – В то же время, заметьте, ветчинка своя, домашняя, из личных запасов. Вот и пойми этих баб. Наверное, с муженьком схлестнулась. Он у нее здешний механик, а она – повариха, уборщица и буфетчица. Сейчас, в основном, повариха. Та еще штучка! Гонору воз – не соскучишься. Да и Санька ее из той же породы.

Когда принялись за кофе и бутерброды, шкипер побулькал ложечкой в кружке и приступил к делу.

– Для начала познакомимся, коллега. – Он приподнялся с кровати и подал руку. – Петр Петрович Старыкин, капитан этой лайбы.

– Константин Константинович Старыгин, – с улыбкой ответил «коллега», пожимая протянутую ладонь. – Экс-КДП, рыбак, одно время командовал трехмачтовой баркентиной. Нынче не у дел… по состоянию здоровья.

Последние слова вряд ли достигли ушей шкипера. Отвалившись к обшивке, он хохотал, утирая слезы белоснежным носовым платком.

– Нет, надо же! Одна буковка, а какой эффект! – воскликнул, насмеявшись вдоволь. – Итак, коллега и почти однофамилец, имею честь сообщить, что дело, за которое мы долго боролись и которым сносно кормились, проиграно по всем статьям. Да, кормушка закончилась. Шхуна, считай, продана. Наша главная задача – до передачи ее новому владельцу не допустить пожара или утопа. Для этого нужен даже не квалифицированный матрос, а дисциплинированный сторож. Хотя бы один! Мои вахлаки вахту стоят спустя рукава, а прогнать не могу, потому как все они – старожилы и любимцы публики. Это про нашего единственного на сей момент матроса один народный артист сказал: «Геночка – симпомпончик, любимец южной публики, с крейсера «Алмаз». Все они – симпомпончики, но безделье разлагает любой коллектив. Вот и начинаются свары и прочие изображения неудовольствия, что и продемонстрировали тебе Проня и Варька по полной программе. Итак, я предложил. Что скажешь?

– Возможно ли трудоустройство без здешней прописки?

– Будь у нас видимость нормальной работы, я сам бы потребовал у тебя показать штампик в паспорте. Сейчас можно и без него. Но если собираешься всерьёз бросать якорь в здешних краях, то без прописки нельзя. С ней устраивайся, как знаешь. Я же могу предложить только восемьдесят целковых в месяц, дармовые харчи и крышу над головой.