Вадим Дробинин - Блог без имени и адреса. Сборник эссе

• Название: Блог без имени и адреса. Сборник эссе
• Автор: Вадим Дробинин
• Жанр: Русское современное

На страницах этой книги собраны небольшие эссе и жизненные зарисовки о вещах мелких и не очень, на которые герой привык обращать внимание за время своих путешествий. Блог без имени и адреса – летопись наших с вами дней, рукопись почти без автора, но всё-таки со смыслом. Три года жизни, растянувшиеся на двести тысяч знаков: эдакие мемуары, написанные человеком, который не разменял ещё и четверти века, но уже может чему-то научить. Или, может быть, вы научитесь всему сами?

---

Вот он, тот момент, в котором хочется задержаться на бесконечное, неограниченное количество лет, раз за разом переворачивая песочные часы бытия.

***

Если вы контролируете значение слов, вы можете контролировать тех, кто вынужден ими пользоваться. Вкладывая в старые вокабулы новый смысл я жонглирую идеями, открывая перед взглядом случайного читателя заманчивую тень другого мира, позволяю разделить его со мной и задуматься о чем-нибудь новом. Войти сюда можно. Выйти, наверное, нельзя.

Третий в истории столицы «Ресторанный день» начинается тем поздним утром, когда школьники уже возвращаются домой после уроков математики и физкультуры, а приближающиеся зимние сумерки за окнами начинают шептать свои сказки. Двадцать пять раскиданных под открытым небом лавочек кормят гостей картофельным гратеном, расстегаями и, что неожиданно, медовухой, которая с детства ассоциируется у меня с историями Джоан Роулинг.

Сливочный лимонад в ресторане, название которого одновременно восходит и к индийским пастушкам, и к древнеегипетскому богу Солнца, потрясает воображение, а приготовленный на толстой глиняной сковороде цыпленок смягчает раздражение от клубов табачного дыма. В этом городе много курящих женщин и некрасивых мужчин, но конкретно здесь, в общем-то, все правильно: сигары курят седые старцы, небрежно стряхивая мерцающий пепел, а молодые девушки напротив молча пьют свой мартини.

В одном (и, наверное, самом достойном) рассказе Пелевина кто-то настойчиво утверждает, что мир перед вашими глазами – не более чем затянувшийся трюк. Продолжая эту мысль, можно заметить, что сотворивший его фокусник в растерянности и не знает, как вернуть все на свои места. Молодые боги с бессмертными душами походя создают и рушат царства (иногда – не только в своем воображении), рано или поздно выдыхаясь. Аполлон давно умер, но Гиацинт, которого он будто бы убил, жив и поныне. Нерон и Нарцисс всегда с нами. Смерть вкусили лишь гомеровские небожители.

Прошло два месяца осени и я уже не хожу в музеи – девушки лучше любых арт-объектов хотя бы потому что меняются каждую секунду. На полях моих блокнотов и ежедневников карандашные наброски перемежаются рассуждениями о том, что кулинария в некотором плане сродни любви. Люди увлекаются ей, покупают книги с замысловатыми рецептами, практикуются, чтобы достичь успеха и приблизиться к некому абстрактному совершенству, а порой, особенно проголодавшись, устраивают в своем воображении шикарные пиры, но в конце дня с удовольствием соглашаются на обычную яичницу. А если к этому добавить еще и бекон, то начинают считать ужин совсем роскошным. Впрочем, вы-то, наверное, не такие, да?

***

Я выхожу из поезда, убеждаюсь, что столица за эти выходные все-таки не сгорела дотла (вопреки одной из песен группы Ленинград) и иду в сторону ближайшей кофейни. До пар еще больше часа, а это дает надежду на чашку обжигающего кофе и чью-нибудь бодрящую компанию. Люди вокруг явно нарушают мою зону комфорта, но мыслями я все еще в своем коротком путешествии домой и почти не обращаю внимание на подобные мелочи.

Мне приходится выныривать из снов подобно стремительно всплывающему аквалангисту, кислородный баллон которого пробили гарпуном начинающие китобои. Первые секунды кажется, что за окном конец августа и вся осень уместилась в двух часах предрассветного сна, но уведомления на сотовом телефоне разбивают все надежды на затянувшееся лето. Дома всегда уютно, но время ускоряется вместе со мной, заставляя подняться, быстро перекусить и выйти на улицу.

Сквозь остатки ноябрьского снега проглядывает поистрескавшийся асфальт. Здесь почти никто и никуда не спешит, особенно в субботу. Впрочем, именно этого мне и не хватает в суетливых мегаполисах. Снаружи лицей нисколько не изменился. Внутри, казалось бы, тоже, но с нашим выпуском это здание потеряло часть своего шарма. Я прохожу мимо кабинетов, которые существенно повлияли на меня в прошлом, приветствую знакомых, а потом вдыхаю морозный воздух, больше уместный в январе, и иду на восток.

В ожидании сеанса массажа приходится переодеться в халат, раскрашенный безумным художником в строгие цвета корейского флага. Играют мантры, где-то на периферии сознания классифицированные как «воскрешающие», но меня это пока мало смущает. Несколько минут спустя я пытаюсь сдержать смех, слушая от массажиста о Внутреннем взоре, но уже через пять хлопков одной ладонью уношусь в пустоту. Час спустя мой организм признает себя помолодевшим на пару месяцев, мышцы благодарно ноют, а все семь чакр восхваляют Будду.

Сегодня я впервые за последнее время ужинаю в ресторане один и утешаю себя тем, что переходя из реальности в реальность всегда приходится кардинально сдвигать точку сборки – достаточно вспомнить неразборчивые заметки на путеводных листах Карлоса Кастанеды. Чем меньше город, тем медленнее идет в нем время, поэтому ижевский общепит за эти месяцы не изменился: творог в чизкейках по-прежнему выдают за сливочный сыр, стейки готовят из замороженной свинины, а кофе варят из робусты. Прибавьте к этому отсутствие собеседника и вы, наверное, поймете, что мне приходится испытывать. Впрочем, есть с книгой – это все-таки не значит есть в одиночестве.

***

Если множество раз написать алфавит на маленьких карточках из плотной бумаги, сложить их все на большую чугунную сковородку, а потом начать перемешивать, встряхивая посуду размеренными движениями кисти, то рано или поздно словесный узор сложится в очередную историю. Эти строчки пишутся точно так же, только вместо букв я беру готовые зарисовки из жизни очень и очень разных персонажей, а потом смешиваю их в красочный салат, стараясь подобрать идеальную вкусовую гамму.

Вы задумывались о том, что в долгосрочной перспективе лучше: быть ненавидимым за то, что ты – это ты, или быть любимым за то, кем ты не являешься? Именно размышления на эту тему не хватает огромному количеству замечательных, в сущности, людей, которые тратят свою молодость, стараясь угодить чужим представлениям о них самих. На самом же деле, только те отношения, которые будут длиться долго, действуют на нас положительно, не превращая в тех, кем мы на самом деле не являемся.

Бизнес-центр недалеко от Арбата живет своей жизнью даже воскресным утром. В ресторанчике на первом этаже мужчины и женщины в строгих костюмах пьют кьянти, изредка прерываясь на обсуждение cтратегий, процессов, риск-менеджмента и организационных изменений, но мы пришли сюда за бургерами из фермерской говядины и пончиками размером с два дайма Барбера в диаметре. Истории из жизни сменяются цитатами Ильенкова, а небольшой теологический спор сводится к замечательной мысли о человеческой хитрости: создается впечатление, что многим хочется поверить в существование души только из-за невысказанного обещания о наличии к ней ключа. Или возможности найти отмычку. Кто еще может похвастаться настолько увлекательным завтраком?

Главная причина, по которой люди читают эту заметку, сидят в социальных сетях или застревают в лифтах – скука. Они идут на сделку со временем, не зная, как еще его убить и на что потратить. Жизнь для них – пытка ожиданием. Минуты тянутся, как жевательная резинка в мечтах советского подростка, стрелка часов прилипает к пластиковой поверхности, а цифры на сотовом телефоне меняются в несколько раз медленней нормы. Проходят годы и потерянные мгновения обретают свою ценность. Впрочем, если есть деньги, время можно купить. Равно как и независимость. Вы знали, что время и независимость – пожалуй, самые важные вещи, которые можно купить за деньги?

Эрих Фромм в своем труде «Бегство от свободы» писал про жизнь врача, который уверял всех вокруг, что безумно любит свою работу, довольно долго даже не подозревая, что эта любовь была лишь следствием тонкой манипуляции его отца, мягко навязавшего сыну прибыльную профессию доктора вместо сомнительного увлечения архитектурой. Прошло больше полувека, но в мире ничего не изменилось: люди по-прежнему считают, что хорошо подобранная бутоньерка – это единственная связь между искусством и природой, а среди любимого занятия и нелюбимого, как ни странно, выбирают то, которое приносит больше денег. Sauve qui peut!

***

Если избегать баров, в которых отпрыски богатых людей прочерчивают лунные и кокаиновые дорожки вместе с провинциальными менеджерами и дизайнерами интерфейсов, по возможности обходить за километр кинотеатры с кожаными креслами, официантами и хипстерами, то столица нашей необъятной страны оказывается весьма типичным городком, под завязку набитым серыми людьми, грязным снегом и печальными стариками. В окнах многоэтажек горят глаза Старшего брата, сквозь частые вкрапления оптоволокна проносятся чьи-то секреты, а торговые центры в декабре ассоциируются только с концом света.