Лада Фролова - Конфетка счастья

• Название: Конфетка счастья
• Автор: Лада Фролова
• Жанр: Современные любовные романы

Абсолютно правдивая история о любви, дружбе и смысле жизни, которая может произойти в жизни каждой счастливо замужней женщины средних лет, проживающей в шести тысячах км от МКАД. Не рекомендуется принятие «Конфетки» людям с отсутствием или повышенным содержанием чувства юмора и оптимизма, т. к. может вызвать побочные явления…

---

Семнадцатый квартал (с ударением на первый слог, квАртал) – злачное местечко, куда злачнее Сайсар, поселка Геологов или Кирзавода. Состоит он до сих пор, не говоря уж двадцати годах тому назад, из двухэтажных покосившихся деревянных домов, из благоустройства в которых только трубы отопления. Те фильмы с Вин Дизелем, где он в адских условиях на других планетах гремит наручниками и устрашающе ухмыляется, снимались именно в этом районе Якутска. Особенно впечатляют бесплатные декорации зимой: дома, словно застывшие древние животные, с оскалами заиндевевших кривых форточек и дверей. Сталактиты и сталагмиты всех форм и размеров вместо помоек под каждым изгибом труб. Трубы отопления в рваной стекловате тянутся на высоте второго этажа со всех сторон, словно щупальца космического пришельца, пытающегося высосать кровь у доисторических животных. Массовка тоже на высочайшем уровне Голливуда: в минус пятьдесят выскакивают жители в одних трусах и майках и в облаках густого тумана выплескивают помои на ближайшую кучу сталагмитов.

Никакой задней мысли у нас по поводу благоустроенного жилья в двадцати метрах от площади Ленина даже не возникло. Родились наши дочери, мужа назначили начальником отдела, все шло своим чередом.

Родители, как мои, так и Силы, практически не принимали участия в нашей жизни. Моя старшая и умная сестра переехала сама и перевезла родителей к себе. Уехали они далеко от Крайнего Севера – в Читу, и были полностью счастливы. Сестра снабдила деда и бабку тремя внуками, они совместно осваивали участок с огурцами-помидорами, у них даже крыжовник и слива росла. Или вишня.

Мама, конечно, не «попробуйте редисочку. Чувствуете разницу? Вот! Эта – на курином помете, а эта – на навозе», но довольно близка к этому. Она искренне считает, что всем, а особенно мне, её младшей дочери, происходящие метаморфозы с овощами и цветами на даче так же важны и вызывают тот же душевный трепет, что и у неё. Все остальное в этом мире – новости, сериалы, книги, дети, работа являются дополнением к выявленному ею истинному смыслу жизни и служат собственно для расслабления и релаксации организма после тяжелых полевых работ. Участок дачи в двадцать пять соток с проложенными между рядами грядок вязанными ею долгими зимними вечерами ковриками из тряпья – наглядное тому подтверждение.

Мне была отведена роль младшей сестры – неудачницы. Но это ещё нормально. Я с дочерьми ездила к родителям раз в два – три года, получала свою порцию жалости и участия, а вот у Силы Никитича, случай был гораздо тяжелее. Отца он не помнил, а мать относилась к нему как древнегреческая богиня из мифа, где мать хотела убить одного из сыновей, чтобы другой её сын сел на трон. И если другой сын, то есть брат Силы, был в наличии, то в качестве трона и наследного имущества выступала хибара в экспериментальном арбалитовом доме в поселке Геологов, а о вреде арбалита в Якутске все знают. Таким образом, мать Силы жила где-то в Якутске, но ни мы её, ни она нас, своим присутствием не одаривали.

Я, в молодости вылитая Ким Бессинджер, с годами, как мне кажется, стала походить на Уму Турман из «Убить Билла». Разве что нос у меня не такой выдающийся и шевелюра все же побогаче будет.

Отступая от неисчерпаемой автопортретской темы, надо остановиться-таки на среде нашего обитания и объяснить, как мы дошли до жизни такой.

Если вам кто-то скажет, что есть более контрастные и необычные места в мире, чем Якутск, культурно отправьте этого человека читать сей скромный опус или если к тому времени уже снимут по нему блокбастер, то к блокбастеру непосредственно.

Нет таких мест на карте мира, где настолько причудливо переплетаются различные стили, фактуры и материалы, в результате чего город приобретает тот чудаковатый дух, который трудно объяснить словами. Его надо только видеть. Желательно зимой.

Про семнадцатый квартал у вас уже есть поверхностное представление. Самое время осветить все остальное.

Контрасты Якутска проявляются сразу при выезде из аэропорта. Хотя нет, гораздо раньше – в самом аэропорту. Вас выводят из самолета в зал из стекла и хрома и чего-то такого суперсовременного. За стеклом, как в аквариуме, толпятся встречающие, и вы уже видите родную щетину супруга, но, как и положено аквариуму, звуки из-за стекла не доносятся и вы понимаете, что это не встречающие, а именно вы, прилетевшие, закрыты в нем. Особо ретивые и свободолюбивые кидаются на стеклянную дверь, пытаясь вырваться из замкнутого пространства, но их пыл остужает охранник, который чуть ли не дубинкой отгоняет всех от двери. Он трясет ключом от двери перед носом этих неуправляемых пассажиров, успевших где-то в Европах вкусить духа свободы.

Можно увидеть сценки из многих фильмов, как отечественного, так и зарубежного производства. Вот, например, парочка из «Семнадцати мгновений весны»: она присела бочком на кресло, развернутое спиной к встречающим, он стоит тоже вполоборота к стеклу, потому как сжимаем другими страждущими встречи гражданами, изредка они кидают друг на друга полные любви взгляды. «Они не виделись пятнадцать дней… Штирлиц знал, что его жена прилетит к нему именно этим рейсом…», – звучит за кадром.

Наконец, привозят багаж и на движущуюся со скрипом ленту начинают выкидывать чемоданы и баулы откуда-то из-за стенки, прикрытой не то мешковиной, не то грязным целлофаном. Багаж подвозят по раз и навсегда установившейся традиции аэропорта Якутска через час с небольшим после приземления самолета, и никакие глобальные перемены в государственном строе или политике партии не в силе повлиять на эту традицию.

Непреклонный охранник не сдается даже перед беременными и пассажирами с грудничками, ибо есть в накопителе бесплатные туалеты, по запаху их легко найти, а остальное можно и потерпеть. Только когда выстраивается очередь из пассажиров с багажом и бирками от багажа в руках, поворачивается ключ и дверь открывается ровно на столько, чтобы мог протиснуться один пассажир с одним стандартным местом багажа. У кого корзинка, картонка, коляска, собачка, те априори отсеиваются в конец огромной очереди.

Мы с мужем разыгрывали в последний его прилет сцену из «Бандитского Петербурга», часть первая, кажется. Певцов «посадил» жену своего друга в Кресты, пришел к ней на свидание, и они сидят и молчат, смотрят друг на друга. Он говорит глазами, что любит её и просит прощения, что подставил её, она отвечает, что ничего страшного, она его все равно любит. У нас нет, конечно, таких сложных переживаний, как чужая жена, разборки и подставы бандитов, но от этого наши взгляды отнюдь не менее выразительные.

– Как ты? – спрашиваю я.

– Не спрашивай, любимая. Устал, как собака, – отвечает муж.

– Как командировка?

– Тихий ужас. Ненавижу дороги, гостиницы, вокзалы…

Я думаю, выпуск пассажиров организован таким макаром в Якутске исключительно для того, чтобы наши якутские люди, оказавшись где-нибудь в Москве или даже заграницей, не кинулись к чужим чемоданам, чтобы им было невдомек, что где-то могут просто так выпускать с багажом без сверки бирок. Если вы видите, как азиатской внешности пассажир в Домодедово разувается и снимает с себя ремни, часы, украшения при посадке, хотя его об этом и не просят, а по прилету кидается к таможеннику и пытается показать ему зажатые в руке бирки на багаж, то знайте, это наш якутский товарищ.

Впрочем, новое здание аэропорта появилось всего несколько лет назад. Ещё недавно на этом самом месте стояло синее приземистое здание советской эпохи, окруженное железным забором. В заборе была дверь, как раньше делали на разного рода проходных – на высоте, так, чтобы надо было перешагивать железную перемычку. В дверь выпускали прилетевших пассажиров и все встречи происходили на улице. Как зашевелился народ у железной дверки, значит, прибыл очередной рейс. Не важно, было минус пятьдесят или плюс тридцать, встречающие старались устроиться в машине таким образом, чтобы было хорошо видно эту волшебную дверь. Ну а сцена с багажом и бирками разыгрывалась в маленьком помещении с высоким крылечком. Тогда надо было бирку показать сначала на входе, а потом уже и на выходе с чемоданом.

Сейчас на площади перед аэровокзалом машин нет, все как у людей. Кругом шлагбаумы. А встречи все происходят в тепле, внутри стекла и хрома. Сразу за шлагбаумами начинаются деревянные неблагоустроенные дома, родные братья домам семнадцатого квартала. Двухэтажные, покосившиеся, на контрасте после сюрреалистичного стиля аэропорта они смотрятся весьма колоритно, словно из другого измерения.

К проходящим периодически общественным или политическим событиям – приезду Самого-Самого или к спортивным играм «Дети Азии» дома тщательно замазывают, как правило, в жизнеутверждающий желтый цвет. На старом дереве и при первых морозах краска быстро преображается в грязно-коричневый цвет, к которому глаз постоянных обитателей столицы нашего края привык больше.