Илья Алексеев - Антихрист

• Название: Антихрист
• Автор: Илья Алексеев
• Жанр: Эротика

Мы все знакомы с историей Христа, но кто знает, как сложилась судьба Антихриста? Ведь он родился в тот же день, но Библия о том умалчивает. Однако теперь история готова приоткрыть тайны забытого прошлого. Так кто же такой все же Антихрист? Бог, повелитель демонов или обычный человек, потерявшийся в вечности? Пора ответить на все эти вопросы.

---

Через пару дней прибыл в тот самый город, из которого меня пару лет тому назад варварски вырвали, разрушив созданную мной идиллию уединения. Свой дом я нашел быстро, он пустовал, как и большинство. В моей памяти еще жил тот оживленный городок, каким я видел его в последний день мирной жизни, но теперь трудно было найти хоть одного человека, а тех, кого мне удавалось встретить, убегали и прятались в домах. Овец во всем городе нашлось всего две. Мне удалось уговорить владельца продать мне их вместе с небольшим загоном. Тем более сам хозяин был уже стар и немощен: ноги его с трудом ходили, глаза с каждым днем становились лишь хуже, вскоре он даже имя свое стал забывать. Родных у него не было, поэтому заботится о нем оказалось некому, и я благородно предложил свою помощь. Поначалу я сам приходил к нему, а через пару месяцев уговорил его переехать ко мне жить. Мы любили с ним много и подолгу говорить, когда солнце садилось за горизонт, тем более поговорить было о чем. В таких беседах старик рассказывал, что у него было три сына, которых растерзали на арене, и дочь, ушедшая в страхе быть схваченной за свою любовь к Христу. Его жена умерла в тот же год, когда сыновей схватили, а сам он, как и я сейчас, тогда стал браться за несколько работ, потому что нигде не платили достойно. Тем более из многих мест его попросту гнали, ибо никому не нужен был полумертвый старик. Вам интересно на какие шиши я купил их? Трудно ответить откуда, но у меня за поясом нашлось пару монет. Кто их туда положил? Этот вопрос мне до сих пор мучает главу.

Как сейчас помню ту последнюю ночь, когда мы проговорили до утра. Он тогда много шутил и смеялся, что не было ему свойственно. Старик словно предчувствовал приближающуюся смерть и радовался ей. Тогда мне было не ясна его радость, потому что я был слишком молод, полон сил и только осуществил свою мечту после долгих странствий. Перед самым рассветом, когда уже стали ложится спать, я спросил его: хочет ли он жить вечно. На что он ответил: «Жить вечность наказание. Видеть как твои близкие и любимые люди умирают, любить и знать, что ты увидишь их смерть ужасно. Я не хотел бы никого любить более своей жены ушедшей от меня… Не знаю как смог пережить ее смерть, а вечность дает множество шансов переживать ее смерть вновь и вновь… Жить в вечных войнах, болезнях и смертях, надеясь на единственный стимул – любовь, нет, даже столь прекрасное чувство теряет свой божественный лик, ибо обречена быть зарыта в землю ни один десяток раз и оплакана в тысячу раз больше. Закрытие сердца, обречение себя на одиночество и вовсе подобно петле на шее. Единственную вечную жизнь, которая для меня была бы приемлема – небесная, но и оттуда вскоре погонят, как вшивого пса с богатого двора, дальше жить». После этих слов мы уже не разговаривали никогда и легли спать. На следующее утро старик не проснулся. Только теперь я в полной мере понял смысл его слов…

Что я чувствовал в те минуты, когда на заднем дворике хоронил его? Наверное обиду. Обидно не услышать его голос, не помочь ему встать с кровати, не поспорить с ним, не увидеть слепых старческих глаз и беззубую улыбку… Помолчу, пожалуй, не могу писать…

7

Надо ли говорить, что жизнь которая мне казалась идеальной вдруг поблекла после смерти моего добродушного старика. Больше не хотелось пасти овец, поэтому я их обрил, зарезал и съел. Шерсть продал и на вырученные деньги купил вина. Стал опять воровать еду и монеты, но удовольствия от содеянного не получал. Так могло бы продолжаться вечно, но через месяц в наш город приехала одна семейная пара, которая поселилась в соседнем доме и которыми я возымел дружеские отношения. Их звали Азарий и Ревекка. У них в ту пору все только зарождалось. Первые денечки своей жизни без родителей в своем уютном гнездышке – прекрасная пора. Он работал в кузне, изготавливал первоклассные клинки, однако мои все равно изящнее в бою, Азарий считался одним из лучших во всей Римской империи, поэтому жили они в полном достатке: большой двухэтажный дом с пятью комнатами, отделанные редчайшим деревом (меня поразило тогда откуда они достали столь ценный вид), резные кровати, спали на пуху с шелковой наволочкой, на руках блестели золотые браслеты, но не было рабов, как было принято во всех столь же богатых семьях. У меня никогда не было зависти к их быту, ведь я прекрасно понимал, что после своей смерти они с собой все золото и серебро не заберут, а вот я после их смерти очень даже могу забрать. Ревекка работала на полях за городом. Поле было небольшое, поэтому ее двух рук хватало в полной мере, однако вскоре, по мере отвоевывания земель у природы, двух рук стало не хватать. Когда еще плантации не разрослись сильно, Ревекка выращивала виноград для себя, но позже винограда становилось все больше, и она стала делать вино, которое сама же продавала. С первых дней девушка приглянулась мне, поэтому еще одни две руки, которые помогали ей, оказались моими. С моей помощи ей наше знакомство и началось. Чуть позже я узнал и ее мужа, которому также вызвался помогать в кузне, одновременно обучая его мастерству, что помнили мои руки, хотя и прошел уже ни один год без жаркой работы.

Целых десять лет я оказывал Ревекке знаки внимания, желая переманить к себе в постель, но все мои цветы были втоптаны в землю, но не на моих глазах. Однако случилось одно событие, которое, как мне казалось, теперь уж точно склонит ее ко мне: Азарий заболел. Его руки стали очень сильно трястись, теперь он больше не мог держать молота в руках. Такова уж плата. Я посчитал, что судьба дает мне шанс, но как горько ошибся. Они стали стремительно терять все свои богатства, потому что Азарий более не мог выполнять заказы. Им даже пришлось продать вскоре свой дом и все украшения. Ревекка, по моим думам, должна была перебежать ко мне, однако все случилось с точностью да наоборот. Она стала любить его сильнее прежнего, работать он теперь стал работать вместе с нею, вина и винограда теперь продавали больше, но не настолько, чтобы покрыть прежние аппетиты. Надо сказать, что меньше чем через год после их приезда у них родился сын, которого Азарий стал обучать своему мастерству. После начавшейся болезни его отца я принялся за его обучение.

Через год после начала болезни мужа мастерская его вернула своих покупателей. Большей частью прибыль я отдавал им, хотя Азарий и сопротивлялся, настаивая, чтобы мне забирать ту часть денег, которую отдавал им. Мы каждый раз жарко спорили на эту тему, однако он в конце концов соглашался и, опустив голову, брал деньги со словами: «Эх, плут, умеешь уболтать». Азарий говорил шутя, но его поникшему виду было видно, что трудно ему было шутить в такие минуты. Наверное мужа огорчала его беспомощность, ведь он больше не мог зарабатывать деньги своим любимым делом из-за болезни. После того, как Азарий заболел, он принялся выпивать, хотя до сего за ним я такого пристрастия не замечал. Видимо болезнь ударила сильнее, чем только по рукам, она вирусом проникла глубже – в его душу. А деньги ему были нужны, чтобы не пить своего, а покупать более дешевое и кислое вино. Эта-то его привычка и сгубила.

Как знать как сложилась бы его судьба не заболей он. Кузнец – это было призвание Азария, потеряв которое, что-то внутри него сломалось. Огонь в глазах мужа, запомнившийся мне при первой встрече с ним, вдруг потух, словно вино затушило его. Ребекка видела все, но, как она не старалась, пламя в его груди затухло, а сердце остановилось, словно и не билось никогда вовсе. А ведь прошло всего три года после начавшейся болезни. Во мне вновь вспыхнуло то самое жгучее чувство обиды, ведь я за эти годы успел с ним подружиться, однако нынешнее чувство быстро затухло. Казалось бы, что теперь соперника за сердце Ревекки нет, но я вдруг понял, что недостоин ее и не смогу любить ее так, как Азарий. Ведь он боготворил свою жену, носил на руках (изредка, но все же), говорил, что она его смысл жизни, хотя в их жизни я никогда не замечал чего-то особенного: спокойная и монотонная жизнь каждый день. После похорон Азария Ревекка на нервной почве слегла. Не в моих силах было ее бросать в столь тяжелый момент жизни, поэтому ухаживал за ней 3 дня и 2 бессонных ночи. Уже в первую ночь у нее поднялся сильный жар. Она стала бредить и звать усопшего. Я помню весь ужас, который охватил меня в те минуты. Страх приближающийся смерти охватил меня. Предчувствие чертовой пляски выказало всю беспомощность перед нею. На третью ночь ее не стало, как и младшего их сына. Но особенно запомнился момент, когда перед самой смертью она повернулась ко мне, вперив в меня свой опустошенный взгляд, произнесла: «Ты пришел за мной?», улыбнулась и выпустила последний вздох из своих губ. Холодные мурашки пробежали по моему телу. Ноги покосились, и я упал, а ее пустые глаза все смотрели куда-то вглубь меня. Собравшись с силами подошел и закрыл глаза усопшей. Ревекку и ее младшего сына похоронил на заднем дворе: отец, мать и младший сын – все легли рядышком. Пока капал для них могилы и укладывал их туда, не мог остановить слез, а когда их закопал, то немного стало легче, даже плакать перестал. Под моим крылом остался их 12-летний сын и 7-летняя дочь. У меня никогда не было собственных детей, поэтому и опыта обращения с ними, а тут сразу двое. Я старался быть добрым и обучать их мастерству родителей. Мы втроем ходили в мастерскую, но ковать учил только мальчишку, потому что понимал – не женское дело молотом махать. Зато за виноградником ухаживали все вместе, хотя лучше получалось у дочурки. За те годы, что прожил с ними, успел полюбить их, как родных, а они мне ответили тем же, но для них я все равно оставался добрым дядюшкой. Мне хотелось быть для них отцом, однако в полной мере эту нишу, к сожалению, не мог заполнить. Через шесть лет столь размеренной жизни старшенький женился, и я оставил ему дом его родителей, а младшая была мною выдана замуж. Сам я вернулся в свой давно оставленный уголок, однако мастерскую не забывал и часто туда захаживал. Старший бросил кузню, стал жить на те деньги, которые были заработаны мною, и вскоре от безделья стал сильно выпивать. Дочурка с мужем перебралась в соседний город и больше не могла ни посещать меня, ни работать в винограднике. Мне бы и хотелось им заниматься, но в кузне заказов слишком много было. Жизнь вдруг поблекла для меня. Я стал все чаще ворошиться в прошлом, вспоминая как мы втроем с ребятишками весело топтали виноград, как с сыном ковали клинки, обливаясь потом, как счастливые приходили домой после трудового дня. Вспоминал те времена, когда Азарий был жив. Я стал жить воспоминаниями.