Людмила Дудка - Стрелы ангелов. Рассказы

• Название: Стрелы ангелов. Рассказы
• Автор: Людмила Дудка
• Жанр: Русское современное

Если приблизиться к раненому животному, оно поведет себя непредсказуемо. Люди с эмоциональными ранами поступают так же. Марк Гангор

---

И вся-то она нескладеха, неумеха…. Всё-то в жизни наперекосяк идёт. Судьба ли это её? Характер ли такой? Господи, что это? Звуки в ванной звоном отдаются. Опять кран…. Вода кажется: кап-кап-кап…. Третий месяц нет алиментов от бывшего мужа. Долгов полно. Через месяц сыну в школу идти, а портфель ещё не купила. Опять же обуви приличной нет. А сама как одета? Уже около тридцати, а кажется, что никогда прилично не одевалась.

Отец был из запойных. Мать разрывалась между детьми, работой и чувством долга перед мужем, который исполняла со всей присущей ей женской стойкостью и мужеством. Избитая и униженная, она всячески уговаривала детей не обижаться на отца, он – де мужчина, кормилец. А кормилец бил посуду, колотил мать, но детей никогда не трогал, но и никогда не приласкал, подарком не порадовал. Всю свою пьяную злобу вымещал на жене. Однажды зимой, в лютую непогоду, ночью, возвращаясь с очередной дружеской попойки, умер прямо у крыльца дома – сердце остановилось. Мать как-то с надрывом и отчаянием голосила на похоронах. Сердилась на детей, что те не проронили ни слезинки.

После смерти мужа, она сразу как-то сдала, сникла, а спустя полгода….. запила. Не выдержав этого кошмара, старшие братья Сашки подались к тётке перед армией в деревню, устроились работать механизаторами. Сама же Сашка после девяти классов уехала учиться в педучилище. Спустя год перевелась на заочное отделение и вышла замуж. Вскоре родила Ванечку. Фёдор не был первым её мужчиной. Первым был Роман. Эта история – саднящая рана, которая не затягивается с годами и о которой Сашка вспоминает с болью и слезами. Ей тогда и семнадцати не было. У подружки отмечали день рождения, пили вино. Она тоже тогда впервые выпила, ноги быстро стали ватными. Беспричинно улыбалась Роману, который ей вовсе никогда и не нравился. Танцевала с ним, позволила, чтобы он тискал её в узком коридоре и мял жёсткими сухими ладонями горячую грудь.

Очнулась она в саду. Смутно вспоминала своё грехопадение, то, как Роман долго не мог лишить её невинности, чертыхался – оба были пьяны. Сашка и не оказывала никакого сопротивления. Потом долго лежала на сухих листьях и чувствовала, как больно впились в нежное тело плоды шиповника.

С Романом они виделись ещё несколько раз. Он пытался уговорить её ещё раз трахнуться, выражаясь его языком, но Сашка буквально возненавидела его. Потом он как-то быстро охладел и забыл о ней. Сашка тоже пыталась забыть о нём как о случайном кошмаре, но через месяц поняла, что беременна.

Вскоре это заметили и подружки. Пошли разговоры. Вот так тихоня! Вспомнили о Романе, поспешили сообщить и ему. Тот стал за версту обходить общежитие, где жила Сашка. А та решила родить ребёнка. К матери приехала на восьмом месяце, надеясь на прощение и сочувствие. Мать же накричала на неё страшно, обзывала последними словами и выгнала из дома. Сашка даже пыталась что-то объяснить матери, самому дорогому на свете человеку, но та, распалившись, в гневе толкнула дочь. Сашка как-то неудачно упала…. Через несколько минут её, потерявшую от боли сознание, забрала скорая. В роддоме она родила мёртвого ребёнка.

А мать так и не простила дочь. Навещала её в больнице сердобольная тётка, приехавшая из деревни. Она же потом помогла ей деньгами, помогла устроиться в соседнем городе на работу в детский сад и на первых порах привозила сумки, доверху наполненные немудрёными деревенскими харчами. Жизнь Сашки вроде бы как то начала обустраиваться. Она посветлела лицом, помягчела душой.

Как только Сашка сняла комнатку на окраине города и купила самую дешёвую мебель, то от продуктовой помощи тётки отказалась. Братья после армии вернулись в деревню. А у тётки свои девчата на выданье, так что семья стала большая.

От матери вестей не было, хотя Сашка первое время пыталась объясниться с ней письменно. Наверное, та мужа всё-таки любила, без него опору в жизни потеряла. А Сашка всё никак не могла взять в толк, что же это за рабская такая любовь, которая отворачивает человека даже от детей…. Сыновья приезжали к матери, но дочь она вычеркнула из своей жизни, не простив позора перед людьми. Пьянство и тяжёлые кулаки мужа прощала, а дочь возненавидела.

Бремя этого равнодушия и злости на всю жизнь легло на плечи Сашки. Каждый раз, терпя очередную неудачу, молодая женщина твердила себе, что это кара за то, что не сберегла первого ребёнка….

В коллективе детского сада её полюбили. Тихая, скромная, она умела ладить с людьми. Сама много претерпевшая, с сочувствием выслушивала исповеди старших женщин….

И всё-таки она была незаметной в коллективе по извечной привычке постоянно держаться в тени. Разбитные подруги одна за другой выскакивали замуж, а Сашку никто не провожал. На квартире хозяйка, угадав её характер, старалась всячески нагружать её домашней работой. Квартирантка красила, белила, управлялась по хозяйству.

Замуж она вышла неожиданно для всех. Мужичонка ей достался задиристый, выпивоха, перекати-поле. Сашка мечтала о тихой семейной пристани (романтические мечты наивной дурёхи!), о детях….

К хозяйке приехал племянник, которому приглянулась ладная молодая женщина. Засылать сватов было некуда, да и свадьбу не справляли, расписались, посидели вечером за столом и всё. Из деревни только тётка и братья приезжали, которые выбор Сашки не одобрили.

Молодая женщина сидела за столом смущённая и настороженная рядом с уже успевшим изрядно набраться развесёлым мужем, который весь вечер икал и постоянно твердил: «Давай ещё по рюмочке!» Глаза его всё стекленели, и ближе к полуночи новоиспечённый муж свалился под стол. Молодой женщине стало неудобно перед родными. Тётка качала головой, а братья угрюмо молчали.

Первый раз муж избил её, когда узнал о беременности. Он считал, что они ещё не пожили для себя. Второй раз побил сильнее, и случилось это уже после рождения Ванечки, когда она, не спросив разрешения у мужа, купила себе искусственную шубку, ибо до этого в холодные зимы ходила в стареньком демисезонном пальто. И тут впервые Сашка проявила характер и, несмотря на пьяные угрозы мужа, собрала вещи и ушла в общежитие.

Мальчик рос худеньким, болезненным, а денег постоянно не хватало. Сашка днём работала воспитателем, а ночью подрабатывала нянечкой и сторожем. Сын был всегда при ней.

Так прошли годы. И были в её жизни свои запоминающиеся житейские радости: премия к празднику, покупка ковра. Даже маленькую однокомнатную квартиру она получила.

Но личной жизни у Сашки не было. Она как-то замкнулась в себе, поставила крест на тщетных попытках обрести счастье. Изредка в гости к внуку приезжала бабушка. Она постарела, часто болела, но так и пила. И с дочерью отношения не наладились. А вот к внуку бабушка приезжала с душой. Ваня был своим, рождённым в законном браке. О прошлом ни мать, ни дочь не вспоминали. Братья женились и уехали с семьями на заработки на Север, весточки от них приходили редко…. На работе в последнее смутное время разговоры крутились вокруг политики, быта, цен…

Молодые, более удачливые в жизни коллеги щеголяли в итальянских сапожках, справляли к каждому празднику обновки, а Саша по привычке брала подработки, ночные часы дежурства в круглосуточном садике, где вырос её Ваня.

Приближался особый рубеж в жизни Саши – её тридцатилетие. Она находилась в последние дни в каком-то трепетно-тревожном ожидании. Казалось бы, явных причин для этого не было, но шестое чувство подсказывало ей: что-то будет, будет…

А вот и стало светать. Саша стояла босиком на бетонном полу на балконе. Ветер приятно обвевал лицо, щекотал утренней свежестью ноздри и уставшие от бессонницы веки. Сердце восстанавливало свой рабочий ритм, приступ тоски миновал.

Женщина вернулась в комнату, выключила ночник, упала в подушку и глубоко вздохнула перед тем, как окунуться в утренний сон.

Вот она перевернулась на бок. Мышцы рук ещё зябко подрагивали, но постепенно умиротворённый сон разглаживал первые наметившиеся морщинки у глаз, расслаблял мышцы, уравнивал дыхание и восстанавливал температуру тела.

Кто бы мог видеть Сашку в такие вот минуты! Густые русые волосы рассыпались по плечам, на губах появилась лёгкая улыбка, маленькая жилка запульсировала на виске, и брови в изогнутой сладкой истоме вздрогнули. Боже мой, что снится этой маленькой чудной женщине, не оценённой мужчинами?!

Может быть, ей грезится бал, на котором она всех затмила величественной походкой? А может быть, тот единственный принц, который ищет её, только её?..

Молодая женщина потянулась во сне, руки просунула под подушку, освободив левую грудь, полную, красивую грудь с тёмным соском и нежным пушком вокруг него, грудь, познавшую материнство, но не утратившую девичьей упругости. Тётка, бывая с ней иногда в бане, любила приговаривать: «Ух, и женственна же ты, племяша!»