Артур Доля - Ленинский проспект

• Название: Ленинский проспект
• Автор: Артур Доля
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-91747-1

Они идут по направлению друг к другу. Во времени 2000-х годов. В пространстве Ленинского проспекта Москвы. Он подобен Энею Вергилия. Она – Беатриче Данте. Литературные, культурные аллюзии превращают этот роман пути в культурологическое путешествие. Происходящее в нем порой похоже на съемку фильма – эпизоды, стоп-кадры, дубли, монтаж, бегут титры, стрекочет кинопроектор, а на подсознание воздействует 25-й кадр. Как главный герой в ходе этого путешествия – возможно, не столько по Москве, сколько по лабиринтам собственного сознания – обретает внутреннюю независимость, так и автор демонстрирует самостоятельность своего взгляда на жизнь. Магический кристалл мировой культуры, через который он смотрит на мир, лишь помогает ему в этом. «Теперь я вижу как бы сквозь тусклое стекло», – смеется главный герой.

Содержит нецензурную брань!

---

Засунув Вергилия под мышку, засунув язык в задницу (язык мой – враг мой), лишив себя мысли, лишив мысли слов, оборвав дорогу к себе… не получилось. Все имело названье, имело свою мысль. Все имело все. И средоточием глобального совокупления оставался человек. Любой выступ хотел, чтобы на него наткнулись, любая ложбинка хотела, чтобы в нее спустились; любая дырочка хотела, любой стручок… Я наблюдал чудовищные позы. Видел спящих с открытыми глазами, – они были повсюду; они двигались: ели мороженое, перебегали проспект перед автомобилями, сидели в автомобилях. Мне показалось, что я сплю.

– Ущипните меня!

Никто не знает, кем он проснется,

а те, кто знают, не знают вдвойне,

ибо сладок их сон и горек будет хлеб пробуждения.

– Садо-мазо?

Я обернулся: розовые щеки, вьющиеся белые локоны, зубы – подушечки «Орбит» без сахара; улыбка ведущего с телеканала MTV; моложе меня года на два. Мечта для куклы.

– Что? – не понял вопрос.

– Ты просил ущипнуть? – Улыбка в прямом эфире. – Гурман (очень кокетливо)! Нас, продвинутых, так мало! Меня это тоже возбуждает.

– Труси горбиком, вприпрыжку.

– Что?

– Роняя красных дымящихся мышей!

– Извините. – Экран погас.

Словно кошка нагадила. Был в гостях: милые люди, милая сиамская кошка (ну, не люблю я кошек); расставаясь, целуемся в коридоре. Обуваюсь – мокрые носки (ах ты, тю-тю-тю, мерзавка!); идешь домой, и чавкает в башмаках.

Ты видел, – обращаюсь к Вергилию, не вслух, конечно, довольно недоразумений, – почему бы на его месте не оказаться блондинке, лет восемнадцати, почему на месте блондинки оказалась ее мечта? Чужие мечты расстраивают (почесал маковку). Мы смотрим чужие фильмы, мы персонажи чужих лент, и вообще, я болтлив. Может, самому что-нибудь написать? сценарий, как думаешь?

Сценарная заявка.

Место действия: Москва, Ленинский проспект.

Время действия: наши дни.

Главный герой, на вид двадцать пять – двадцать семь… нет, не так… двадцать семь с небольшим… точнее, двадцать семь лет, пять месяцев и четырнадцать дней. Не надо стыдиться возраста! Выглядит на двадцать три. Главный герой, которому на днях исполнилось двадцать семь лет, пять месяцев и четырнадцать дней… на днях четырнадцать дней? Ну, да Бог с ним… с Вергилием под мышкой… к главному герою подходит герой любовник второго плана и предлагает сексуальные услуги. Первый посылает второго на три буквы…

Глупо, все как в жизни.

Сценарная заявка.

К главному герою подходит блондинка, лет восемнадцати: розовые щеки, вьющиеся белые локоны, зубы – подушечки «Орбит» без сахара; улыбка ведущей с телеканала MTV. Кокетливо поправляя волосы…

Я поморщился. Мечта для куклы мужского пола.

Зато появилось заглавие: Отсутствие дара, или Жесткое порно.

Сценарная заявка.

Отсутствие дара, или Жесткое порно.

Чернуха… Заявка летит в корзину.

Сценарная заявка.

Главный герой, на вид двадцать пять – двадцать семь…

Было…

Сценарная заявка.

Главный герой подходит к блондинке…

Заворачиваю заявку.

Сценарная заявка… Сценарная заявка… Сценарная заявка…

лето духота вид с высоты птичьего полета с Вергилием баба Зина герой любовник второго плана Ленинский проспект панорама Ленинский проспект стоял в обе стороны незаметно покосившись на томик под мышкой как на градусник обезображенный лифт подушечки «Орбит» без сахара подробное описание главного героя на вид двадцать пять – двадцать семь…

Я заткнулся.

Когда-нибудь примерно так перед глазами пронесется вся моя жизнь, если верить кроликам, имеющим опыт клинической смерти. Напоминает истерику, вполне объяснимую в данной ситуации. Кстати, о кроликах. Однажды я гостил в деревне, и хозяин, добрая душа, решил побаловать меня крольчатиной; в его клетках этих пушистых зверьков было около ста штук. Так вот, кролик, которого он с вечера наметил на завтрашний ужин и должен был на рассвете убить (поднять за задние лапы, встряхнуть, ударить палкой по голове), целую ночь верещал и метался в клетке, а все сородичи сторонились назначенного, как прокаженного.

Жаркое получилось отменное; в собственном соку, с зеленью. Мы ужинали на свежем воздухе, под сенью яблони. Я неустанно нахваливал сельскую кухню, хозяин радовался, словно дитя малое, мне доставались лучшие куски. Стоял теплый августовский вечер. Момент убийства (эх, все вы городские!..) я проспал.

О чем бы ты пел, будь мы с тобой одногодки, – Публий Вергилий Марон?

Место действия: глубоко под землей.

В первом кадре массивные железные двери. «Осторожно, двери закрываются, следующая станция Река Ахерон». Доносится плач и зубовный скрежет.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук, тук-тук…

«Станция Река Ахерон. Переход на станцию Река Коцит».

Я усмехнулся.

О чем бы ты пел!..

А что касается кроликов с опытом клинической смерти, – ну, конечно, самозащита, куда нам без нее, на пронизывающем ветру? Хоть какая-то одежка. Просто (опять усмехнулся) очень на фильм похоже. Не выскочить из кадра, отснятого не изменить, да и смонтировать по-человечески не позволят.

Когда-нибудь (завтра, послезавтра?) искусство кино разделит удел живописи. Поиски цвета и форм, отказ от поисков, приглашение зрителя к сотворчеству, отказ от зрителя, отказ от творчества; бродячие сюжеты комиксов и те остановятся. Устанут очи, сомкнутся набухшие веки. Только реклама продукта, пространные заявления создателей, хитроумные конструкции критиков, деньги, вложенные в проект под рабочим названием: Жизнь. Триста миллионов долларов! Самый дорогой в истории человечества! С двадцать девятого во всех кинотеатрах страны. Апокалипсис! Смотрите с двадцать девятого числа! Смотрите! – Никто не смотрит. Бог все видит – никто! В финале, когда побегут титры (под звуки Иерихонских труб), выяснится, что лучше наскальной живописи ничего и не было.

Галактика Кролика

Яблоки в тот теплый августовский вечер висели на ветках, как планеты.

Когда-то, если верить Платону, наша природа была не такой, как теперь. Тогда у каждого человека тело было округлое, спина не отличалась от груди, рук было четыре, ног столько же, сколько рук, – у каждого на округлой шее два лица, совершенно одинаковых; голова же у этих двух лиц, глядевших в противоположные стороны, была общая, ушей имелось две пары, срамных частей две. Передвигался такой человек либо прямо, во весь рост, – так же как мы теперь, либо, если торопился, шел колесом, занося ноги вверх и перекатываясь на восьми конечностях, что позволяло ему быстро бежать вперед. Звали этих людей андрогинами. Страшные своей силой и мощью, андрогины питали великие замыслы и посягали даже на власть богов: пытались совершить восхождение на небо, чтобы напасть на них.

– Кажется, я нашел способ и сохранить людей, и положить конец их буйству, уменьшив их силу, – сказал Зевс. – Я разрежу каждого из них пополам, и тогда они, во-первых, станут слабее, а во-вторых, полезнее для нас, потому что число их увеличится.

Увеличилось, кто спорит? и продолжает расти.

Каждый из нас – это половинка человека (снова Платон), рассеченного на две камбалоподобные части.

Символом андрогина является кролик.

– Ты кто?

– Младший менеджер по продажам. А ты?

– Я?! Генеральный директор холдинговой компании!

Вот и все. Даже не половинки.

«Осторожно, двери закрываются, следующая станция…».

Место, которое кролики занимают в моей памяти, – на этом месте могла быть ваша реклама! Место, которое я занимаю в пространстве, – на этом месте могла быть ваша реклама!

– Ты кто?

– Маммона.

Вот и все.

Тьма покрыла великий, числом компаний и холдингов, город. Страшный ливень внезапно обрушился на Москву. Потоки хлынули как товары, как реклама на эти товары, как возбужденные иностранцы в первые дни перестройки (баба Зина божилась, что все иностранцы агенты, баба Надя, пока квартиру не продали внуки, возражала, – шпионы; но больше всего, на заре перестройки, их волновал вопрос сексуальных меньшинств). Я заскочил под ближайший навес. На крошечном островке автобусной остановки нас таких столпилось десятка полтора, и люди все прибывали. Мы жались друг к другу, не желая этого, соприкасались телами, раздражаясь от чужих прикосновений, – чтобы те, кто томился в автомобильной пробке, почувствовали себя людьми, взирая на нас. Молодая пара, по виду абитуриенты или студенты первокурсники, промокшая до нитки, казалось, что и нет на девушке никакого платьица, а только маленькие трусики (его не рассмотрел), попыталась протиснуться в эту стеклянную консервную банку. Натолкнувшись на наши плечи, локти, штыки, девчушка рассмеялась и, скинув сандалии, пошла босиком по лужам, под проливным дождем, по теплому асфальту. А он (мужчина!) не думал сдаваться, он собирался теснить нас, доказывать свое я, но, обернувшись – она уходила, – снял на ходу рубашку и, размахивая рубашкой над головой (я здесь! мы здесь!), побежал за ней вслед.