Николай Ольков - Сухие росы. Собрание сочинений. Том 4

• Название: Сухие росы. Собрание сочинений. Том 4
• Автор: Николай Ольков
• Жанр: Русское современное

Да разве бывают сухие росы? Оказывается, бывают. Поздней осенью, в конце уборки урожая, когда крестьяне понимали, что погода вечно стоять не будет, выпадали им две-три ночи без росы, сухие ночи, можно до утра молотить. Кто-то умный назвал это явление сухими росами. Прижилось и долго жило, теперь отмирает вместе с романтикой осенней страды и гордостью за хороший урожай…

---

Макар был крестьянин и по происхождению, и, по сути, все ремесло деревенское знал, землю звал не иначе как пашенкой, будь она во всходах или даже под снегом, пашенка, и все тут, нравится кому или нет. Колхоз «Светлый путь» объединял три деревни, Макар тутошний, родом из самой дальней и маленькой деревеньки, тут коров пас и даже свиней подростком еще, повоевал и демобилизовался с орденами, на фронте в партию вступил, «критика и самокритика» стало любимым его выражением. Если мужики долго копались и не могли завести трактор, он подходил, отодвигал всех, лез в магнето, в карбюратор, пробовал искру, проворчав «критики и самокритики вам не хватат», дергал пускач, тот трещал, Макар ловко перебрасывал рычаги, и двигатель заревел, выплюнув облако густого солярочного дыма.

Чужого мнения председатель никогда не спрашивал, заседания правления собирал редко, да и то, чтобы оформить ранее принятые и исполненные им решения, колхозники к этому уже привыкли, и районное начальство особых претензий не предъявляло, учитывая, что колхоз жил ровненько, планы выполнял, больших грехов за председателем не замечалось, потому Макар всякий раз на собраниях получал свою долю критики и переизбирался на новый срок. Когда Долгополов попил с Усихой чаю и пришел, как договорились, к председателю, Макар сразу поинтересовался, понравилось ли ему село.

– Ничего особенного, село как село, – неопределенно ответил агроном.

– Юрий Петрович, скажи-ка мне, надолго ли к нам?

– Думаю, что надолго, – смело ответил Юрий. – У меня много задумок разных, я диплом защитил по новым сортам яровой пшеницы, так что будем внедрять теорию в практику.

Макар встал, прошелся по кабинету, время от времени останавливаясь и покачиваясь на носках, любуясь новыми бурками с блестящими калошами:

– Это хорошо, критика и самокритика, сорта и дипломы, а норму высева на сеялке, например, установить ты умеешь?

– Смогу.

– Так. А если тракторист напился, а надо боронить, агрегат стоит, сроки уходят – что будешь делать?

– Не может механизатор напиться во время посевной, – убежденно сказал агроном.

– Просто любо! – Макар всплеснул руками – Ты не из комсомольских ли активистов?

– Да, был членом комитета комсомола института.

– Я так и понял. Водку не пьешь?

– Почему же, выпиваю по случаю. Макар Наумович, а к чему вы этот разговор завели о пьянстве? Есть такое явление?

Председатель крякнул от удивления или недоумения:

– Ты же деревенский, в бумагах написано, природу нашу знашь, то есть, знаешь, мужик загулять может не только в посевную или уборочную, у нас был случай, когда молодожен в медовый месяц в загул ушел, всем колхозом его отлавливали, критика и самокритика, чтобы обязанности исполнял. Вот я и интересуюсь твоими действиями, если с трактористом такой случай.

Долгополов наморщил лоб:

– Сниму пьяного с трактора, другого посажу.

– А другого нет, все при деле, – Макар картинно развел руки.

– Бригадира за рычаги, если не сумел наладить работу головой, пусть руками.

– Годится. А сам, к примеру, мог бы смену отборонить?

– Очень даже просто, приходилось, только агроному в такую пору нельзя на один агрегат замыкаться.

– Так! – опять крякнул Макар и ехидно заметил: – У него пост или вера не позволяет?

– На мой взгляд, Макар Наумович, посадить агронома на трактор во время посевной все равно, что комиссара в бою заставить оттаскивать стреляные гильзы.

Чуклеев хохотал так громко, что машинистка Фрося из приемной заглянула, приоткрыв дверь. Махнув на нее рукой, он покашлял, вытер глаза, прибрал платок и уже серьезно проводил агронома в кабинет, на его рабочее место.

Бумаги оказались в полном порядке, Юрий записал в заранее припасенную тетрадку данные по урожайности, по внесению минеральных и органических удобрений. В тот же день сходил на склад, посмотрел семена. Ближе к вечеру нашел колхозного инженера, Владимира Леонидовича, местного парня, которого председатель год назад перевел из механиков по сельхозмашинам, парень оказался толковым, на все вопросы агронома отвечал конкретно, по ходу комментируя обстановку. Сразу заметил, что называть его можно просто Володей.

– У нас две проблемы, первая – техника, тракторов не хватает, хоть и получаем новые каждый год. Ремонт никуда не годный, РТС выпустит из ворот, а он за проходной встал, опять на удавку и в цех. Все равно потом в борозде встанет. Рекламации пишем, техинспекцию вызываем, те руками разводят: железо. А по железу так тебе скажу: ехал я в Тюмень, срочно надо было, пришлось в мягкий вагон билет покупать, и попал в купе вместе с полковником, поддатый он хорошо. Как узнал, что я колхозный механик, чуть не заплакал, оказывается, деревенский родом, служит военпредом на танковом заводе, давай меня про технику нашу спрашивать. Я погоревал насчет качества, а он смеется. Если бы, говорит, мне на танки такой металл ставили, как вам на трактора, у меня коленвал после первой заводки в штопор свернулся бы. Второе наше горе – кадры. Люди есть, а кадров механизаторских не хватает, держимся старыми эмтээсовскими трактористами, молодежи почти нет, после школы хоть к черту на рога, только не в колхоз.

Юрий с недоумением на него посмотрел: молодой, красивый, с легким пушком усов, явно не бритых, сероглазый, густые волосы через волну перекинулись на крутой затылок; такой и захочет, так не сможет соврать.

– Это же совсем плохо, просто никуда не годно. Комсомольская организация есть?

– Куда ей деться, конечно, есть, да толку-то!

– Не скажи, Володя, мы в институте так дело поставили, что сам ректор считался с комитетом, мы знаешь, как дело держали!

– В институте, может, вы и могли что, а в колхозе забудь, тут Макар и бог, и царь, и похоронная команда.

– Не ты ли секретарь комитета?

– Отбоярился, учительницу избрали, но она в колхоз не ходит, Макар ее в первый визит чем-то огорчил. Так, взносы собирают, политзанятия проводят.

– Эх, не дело это, надо через комсомол молодежь поднимать, нет же другой организации. Ты познакомь меня с учительницей той, уж я с ней поговорю, вместе потом будем председателя поправлять.

Владимир встал:

– Я познакомлю, конечно, но председателя поправлять, как ты выразился, пойдете без меня, я уже всё слышал насчет критики и самокритики.

Так закончился первый рабочий день.

3

Никогда еще молодой человек не был так доволен жизнью, как теперь, в неведомом ранее селе Огнево все его устраивало: и Усихин обед, толи мясо с картошкой, толи картошка с мясом, и ежедневные встречи с ремонтниками в мастерских, даже две поездки в район и более плотное знакомство с главным агрономом сельхозуправления Бычаевым. Тот не скрывал своего критического отношения к председателю.

– Ты в голову не бери, что он тобой не интересуется. Посевную хорошо просчитай, рабочий план будешь защищать у меня, кто-то из райкома придет, возможно, сам первый, так что по каждой позиции четко дашь пояснения. На нашего первого надо впечатление произвести, оно потом влияет на отношения.

Юрий недоуменно поднял брови:

– Почему он такой субъективист? Первое впечатление может быть ошибочным, и даже чаще всего.

– Ну, ты его поучи, – засмеялся Бычаев. – Да, из редакции интересовались, я просил пока не беспокоить тебя, но имей в виду, на всякий случай, есть там такой корреспондент, Онисимов, может подкатить.

– Это интересно, хотя, конечно, сейчас не до прессы, ко мне уже секретарь райкома комсомола подкатил, как вы говорите. Вечером пригласили в клуб, собралось десятка два молодежи, а он называет мою фамилию и предлагает избрать секретарем колхозной организации. Я дал самоотвод, но, похоже, ребята не поняли, что это такое, и дружненько проголосовали.

Бычаев посмотрел на молодого своего подчиненного с недоумением и завистью: давно ли он сам вот так же утверждал себя в комсомоле, нащупывал свою дорогу в хозяйстве, а прошли двадцать лет, и от юношеских порывов ничего не осталось, только снисходительные воспоминания.

– У меня еще один вопрос, – напомнил о себе гость. – Как бы вы отнеслись к созданию комсомольско-молодежных звеньев, причем, чтобы они не только посеяли, но и отвечали за поле полностью, и убирали сами, и расчет с ними проводить не по часовой или с гектара, а по урожаю.

Бычаев нахмурился:

– Я уже предупреждал: не порти о себе впечатление бредовыми идеями. По молодежным звеньям иди в комсомол, а по всем экономическим вопросам – к Чуклееву, он тебе быстро разъяснит. Могу заранее сказать: совершенно безнадежное дело, не пойму только, как оно тебе в голову пришло.

Долгополов решил свернуть разговор, хотя очень хотелось поделиться своими размышлениями с главным, похоже, он человек толковый, и мог бы понять, но не все в первый день. И вовсе не вдруг пришло в голову, а статью об этом принес ему доцент Новохаткин, напечатана была в журнале «Коммунист», Юрий и не подозревал о существовании такого. Какой-то ученый, забыл его фамилию, говорил о такой системе организации труда в полеводстве как о самой оптимальной, приближающей крестьянина к результатам своего труда напрямую, и даже предполагал, что очень скоро мы подойдем к этому вопросу вплотную.