Хуан Гевара - Мой брат – Че

• Название: Мой брат – Че
• Автор: Хуан Гевара
• Жанр: Публицистика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-92203-1

«Мой брат – Че» – сенсационные воспоминания о легендарном команданте Эрнесто Че Геваре от одного из самых близких ему людей. После трагической гибели самого знаменитого партизана в мире семья Гевара 50 лет отказывалась публично говорить о нем. И лишь сейчас младший брат Че Хуан Мартин Гевара прервал молчание!

На его глазах юный романтик Эрнесто превращался в одного из лидеров Кубинской революции – Че Гевару. Бок о бок со своим прославленным старшим братом Хуан Мартин провел первые месяцы жизни послереволюционной Кубы… А затем был на годы брошен в тюрьму аргентинской военной хунтой за то, что, как и Че, боролся с диктатурой.

Книга Гевары-младшего заново открывает ту сторону личности Эрнесто Че Гевары, что растворилась в тени его революционных подвигов. Трогательные и нежные отношения Че с матерью на фоне постоянных конфликтов с отцом-самодуром, романтические моменты в жизни команданте, история Че-отца и его детей… Эта книга – редкий шанс проникнуть сквозь героический ореол к самой человеческой сути величайшего революционера XX века.

---

Они расставались, будучи ближе друг к другу, чем когда-либо. Моя мать страдала от необходимости уезжать, но у нее имелись обязательства в Аргентине: мой брат Роберто и сестра Анна-Мария стали родителями, а она воспринимала свою роль бабушки весьма серьезно. Что касается меня, то я хотел бы остаться на Кубе с моим братом, чтобы принимать участие в революции. Но отец из Буэнос-Айреса запретил мне это. Перед отъездом он вновь потребовал, чтобы Эрнесто вернулся и возобновил свою медицинскую карьеру. Напрасно. Куба уже приняла его старшего сына. Тогда он не отдаст ей своего младшего! Каким бы чудны́м и беспечным он ни казался, мой отец любил своих детей. Я же чувствовал себя глубоко разочарованным и озлобленным. Моя мать, конечно же, согласилась бы на то, чтобы я остался. Она бы поняла меня. А Эрнесто? Я не знаю. Я не задавал ему подобных вопросов. Решение моего отца было необратимо, и никто, похоже, не мог противостоять этому. Мне ведь было только пятнадцать.

Если бы я остался, я сражался бы в Ньянкауасу. И с моей помощью Эрнесто мог бы выжить. Думается, я никогда не смогу простить моему отцу этот отказ.

Эксцентричная пара без гроша в кармане

Перед тем как пуститься в историю моей семьи, я хотел бы уточнить кое-что из того, что представляется мне важным. В занимающем нас сюжете, каковым, по сути, является мой брат Эрнесто, основными выступают не столько семейные аспекты и какие-то интересные случаи, характеризующие нашу семью и ее влияние на Эрнесто, но события и ситуации, которые он наблюдал, по которым выносил свое суждение, и они более серьезны, чем какие-то мелочи нашего бытия. Я стараюсь быть строгим со своей памятью. Некоторые эпизоды возникают во мне больше как ощущения, чем как фактические воспоминания. С другой стороны, есть и моменты, запечатлевшиеся в моей памяти, словно фотографии.

* * *

Мои родители, Эрнесто Гевара Линч и Селия де ла Серна и Льоса, женились в присутствии моей тети Эделмиры де ла Серна де Мур 10 декабря 1927 года. Брак был поспешным: они повстречались лишь несколькими месяцами ранее у одного из общих друзей. Семья Серна отсутствовала в день свадьбы, потому что не одобряла этот союз: мой отец был tanguero (танцором танго) без диплома и, вполне вероятно, без будущего, полуночником, который, как только наступал вечер, отправлялся танцевать в Барракас, неблагополучный пригород Буэнос-Айреса. Этот танец считался в то время исключительно занятием пролетариев и иммигрантов. Он был не в чести в приличных кварталах города. «Правильные люди» находили этот па-де-де, имитирующий эротическую любовь, исключительно порочным. А для такого человека, как мой отец, привлекательность танго заключалась именно в этом. Он был великим обманщиком. И, видимо, настолько неотразимым, что соблазнил мою мать, едва она вышла из монастыря Святого Сердца – пансиона, который содержали французские монахини. В то время половое воспитание молодежи происходило в борделях с проститутками, а не с такими девочками из приличной семьи, как Селия де ла Серна.

Происходя из старой богатой семьи, принадлежавшей к верхушке аргентинской буржуазии, моя мать, однако, не выглядела неприметной молодой девушкой, воспитанной монахинями. Она обладала сильным характером, была весьма непростой, мятежной, независимой, отличалась очень тонким интеллектом. Она буквально проглатывала книги на испанском и французском языках. И она никому не позволяла приказывать себе что-либо. Она рано стала феминисткой, потом она стала одной из первых аргентинок, что подстригли свои волосы «а-ля сорванец», начали носить брюки, курить и водить автомобиль. Я не знаю, правда ли это, но мой отец часто говорил, что, когда он познакомился с ней, она была настолько верующей, что клала битое стекло себе в обувь, чтобы истязать себя. Когда я познакомился со своей матерью, то есть когда я стал отдавать себе отчет в том, что она за личность, она уже была совершенно несносной!

«Паршивая овца» своей семьи, маргинал и мечтатель, молодой Эрнесто Гевара Линч, конечно же, не мог не понравиться моей матери. Ей было двадцать лет, у нее было грубое лицо с высокими скулами, длинным носом, темными глазами, глубоко посаженными и расходящимися к вискам, темные волосы и стройная фигура. Она не выглядела классически красивой, но она вся словно сверкала. Она отличалась величественной осанкой. Ее невозможно было не заметить.

На момент их свадьбы мой отец был совладельцем судостроительной компании «Эль-Астильеро-Рио-де-ла-Плата». Компания прогорала. Один из друзей предложил ему купить землю в Мисьонесе, чтобы выращивать там yerba mate[16]. Мисьонес – это субтропическая провинция, дикая земля, удаленная к самым границам Аргентины, своего рода узкий рукав застывшей лавы или грязи между Бразилией и Парагваем, там протекают реки Парана и Уругвай, и там снимался фильм Роланда Йоффе «Миссия». Провинция была захвачена испанскими иезуитами в XVII веке и населена индейцами гуарани. Убийства и грабежи считались там вполне обычным делом. Территория кое-как функционировала вне всяких законов. Для того чтобы защитить себя там, человек должен был уметь владеть топором или револьвером. Кроме того, Мисьонес был подвержен резким климатическим изменениям, и его буквально пожирала пышная растительность, таившая в себе множество опасностей. Там каждое насекомое имело экзотическое название, например, jején, ura или mbarigüi, и каждое жалило, кусало или переносило малярию.

Mbarigüi (мошкара) была настолько мелкой, что ее было едва видно, и она проникала сквозь любую защитную сетку. Также там водилось множество змей.

Тем не менее предложение показалось заманчивым такому авантюристу, как мой отец. А моя мать была идеальной женщиной, и она добровольно последовала за ним в эту безумную экспедицию. Они, похоже, были созданы друг для друга. Селия де ла Серна ничего не боялась. Она, можно сказать, холила и лелеяла опасности, когда представлялась такая возможность. И если она оказалась готова принять этот суровый образ жизни, будучи уже беременной, то это не просто ради того, чтобы слепо следовать за своим мужем: приключения манили ее. И потом ей очень хотелось оказаться подальше от своей семьи, воспитавшей ее в монашеской атмосфере.

Многие биографы Че потом писали, что мои родители происходили из аристократии, аргентинской олигархии, что они были буржуа. Это всегда смешило меня. Олигархия имеет две составляющие: власть и деньги. Мои же родители не имели ни того, ни другого. С другой стороны, они обладали удивительной способностью порвать с установленным порядком, с тем, что от них ожидали. Хоть они оба и были выходцами из богатых и известных семей, они представляли собой эксцентричную пару без гроша в кармане. У них не было ничего. Но зато они жили свободной богемной жизнью, находясь в постоянном движении, пребывая в финансовой нестабильности, и все это было так далеко от положения их родителей. Тем не менее их своенравность коренилась именно в их семьях.

* * *

Мои бабушка и дедушка по отцовской линии, Роберто Гевара Кастро и Анна Линч Ортис, были урожденными аргентинцами, бежавшими от произвола caudillo[17] Хуана Мануэля де Росаса[18], насильно вербовавшего мужчин в свою армию, искать счастья в Калифорнии. Чтобы выйти в люди, мой прадед, Франсиско Линч, сын ирландского иммигранта, проделал долгий и опасный путь, приведший его из Уругвая в Чили через Магелланов пролив, потом в Перу, в Эквадор и, наконец, в Сан-Франциско, где он провел тридцать лет и где родилась и росла до двенадцати лет моя бабушка. Семья моего деда, Хуана Антонио Гевары, происходившая из провинции Мендоса, которую она помогла основать и развить, также отправилась в изгнание по политическим мотивам: она осмелилась бросить вызов Хуану Мануэлю Росасу и вынуждена была жить под угрозой репрессий. Когда это стало слишком тяжело, Хуан Антонио и его братья решили эмигрировать. Они пересекли Андийские Кордильеры, чтобы обосноваться сначала в Чили, а потом отправиться в Калифорнию, будучи привлеченными золотой лихорадкой. И если Франсиско Линч сколотил себе состояние в Golden State[19], то Хуан Антонио с треском провалился. Золото так никогда и не побывало в его руках и в руках его братьев. Годы изгнания в районе Сакраменто, тамошней столицы, оказались бесплодными.

Падение Хуана Мануэля Росаса в 1852 году наконец-то позволило двум семьям вернуться в Аргентину, и мои бабушка и дедушка встретились. У них было одиннадцать детей, которых они воспитывали в estancia (имении) Портела, на ранчо, в провинции Буэнос-Айрес.

Известному инженеру-географу Роберто Гевара Кастро было поручено территориальное разделение Аргентины и Чили, с одной стороны, и Аргентины и Парагвая, с другой, а также составление кадастровой карты провинции Мендоса, что заняло пятнадцать лет. Он уходил на несколько месяцев в сопровождении людей и мулов. Я никогда не считал его настоящим авантюристом, поскольку он располагал огромными ресурсами. Но он был склонен делать свою работу в весьма сложных условиях, будучи, конечно же, вооруженным. Пребывая в Портеле, он рассказывал о своих многочисленных экспедициях. Эти истории потом пересказывались дядями и тетями, поскольку мой дед умер в 1918 году, задолго до наших последовавших одно за другим рождений. Одна из таких историй особенно поразила мое воображение: один из его мулов в один прекрасный день решил, что с него хватит и он дальше не пойдет. И он бросился в пропасть, груженный незаменимыми инструментами, что создало моему деду серьезные затруднения. Так я узнал, что мулы – это единственные животные, которые совершают самоубийство.