Александр Калинин-Русаков - Другие люди (сборник)

• Название: Другие люди (сборник)
• Автор: Александр Калинин-Русаков
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-00071-654-0

Одним окружающий мир представляется сложным и не вполне понятным, другим, напротив – простым и доступным. Только как бы ни было, в центре всего – Человек. Не каждому дано дотянуться до звезды, а до того, кто рядом – проще простого. Протяни руку и попытайся понять его. И не только в книге, но и в жизни.

---

Учительница дробно простучала каблучками по крашеному полу, хлопнула дверь. Из-за красных весов выглянула Люська.

– Здравствуй, Федот.

– Здравствуй, Люсенька.

– Чего тебе?

– Дай-ка мне, милая, портвешок вон тот, с семёрками.

Люська, бойко покачивая округлыми формами, обтянутыми синим халатом, проворно метнулась к деревянным ящикам, ухватила цепкой рукой бутылку за узкое горлышко.

Только на этом самом интересном месте внутри Федота что-то вдруг словно оборвалось. «Не так всё, неправильно делаешь, остановись….» – будто говорил ему кто-то. Всё, что произошло дальше, оказалось для него ещё большей неожиданностью, похожей на вспышку молнии среди ночи. Отчего, непонятно, только передумал вдруг Федот покупать эту самую бутылку. Передумал и всё тут. Незнакомый доселе голос внутри одобрительно проговорил: «Остановился, Федот, и правильно сделал».

А Федоту и на самом деле вдруг нестерпимо, пусть ненадолго, пусть хотя бы единственный в жизни раз, захотелось сделать так, как делают это они, другие люди. Понять ему захотелось. Почему они это делают? Зачем? Что после чувствуют?

Он виновато улыбнулся.

– Ты, Люся, извини меня, только поставь, пожалуйста, бутылочку на место, а дай-ка мне лучше тех пряников.

– Это каких?

– Да тех, что учительница покупала.

Люськины глазки, будто от испуга, вмиг сделались похожими на две бирюзовые бусинки.

– Сколько?

– Давай килограмм.

В магазине стало тихо. Бабы прекратили разговаривать и начали непонимающе переглядываться. Федот не торопясь рассчитался, прижал к груди здоровенный кулёк, сказал «До свидания, уважаемые бабоньки!», приподнял козырёк промасленной кепчонки и уверенной походкой прошагал к двери.

Тишина стояла такая, что было слышно, как поскрипывают половицы под кирзовыми сапогами Федота. Следом за ним нервно хлопнула дверь с пружиной. На какое-то время бабы в оцепенении замерли, но после, спохватившись, застрекотали. Словно из многозарядных карабинов хлестало со всех сторон.

– Вы только посмотрите, что делается! От бутылки отказался. Чего бы это?

– Не лезет уж, видно.

– Понятно, сколько можно.

– Да нет, Федот вроде особо этим не отличается.

– Много ты знаешь? Это он только на людях, а так мимо рта не пронесёт, не беспокойся.

– А я и не беспокоюсь. Чего он, моё пьёт?

– Нет, дело, я думаю, в другом. Захворал, наверное, видишь, какой-то задумчивый больно.

– Ой, всё вы, бабоньки, не то говорите. Я точно знаю, заговорили его. Сама видела, как к ним домой бабка Лукерья заходила. Она ведь какие наговоры и травы знает. Наверняка, заговорила. А вы говорите, заболел.

– И как он теперь, бедолага, без выпивки жить будет? Вот вы себе такую жизнь можете представить?

– А что? Запросто! Вон дед Осип не пьёт, и ничего. Зато, какой внимательный, рассудительный, и дом у него одно загляденье.

– Так он же старовер.

– Ой, бабы, не знаю. Я лично своего обалдуя как угодно готова окрестить, лишь бы пить перестал.

– Вот-вот. Мой только из-за угла вывернёт, а я уже по походке вижу: пил ведь, зараза.

– Ох, удивила. Я, например, ещё с той стороны улицы вижу, чего мой благоверный пил сегодня, красненькую или беленькую. Практика, скажу я вам. Скоро уж двадцать годков как практикуюсь.

Завершающую точку с видом народного заседателя в суде поставила Захариха:

– Три дня, – заявила она.

– Чего три дня? – напряглись все.

– Три дня, говорю, не пройдёт, как прибежит за бутылкой.

– Три дня – ты больно много дала, – язвительно не согласилась с ней почтальонка Райка. Через день тут будет, вот на этом самом мес те, – проце дила она и многозначительно поджала нижнюю губу.

Вопрос без ответа закорючкой повис где-то под обшивкой фанерного потолка небесного цвета. Всем было интересно знать, надолго ли хватит Федота в его трезвой жизни. «Поглядим, – заключила под конец Райка и многозначительно подняла указательный палец к лазоревому потолку. – Три дня, говорю, и точка».

Федот тем временем спустился с крыльца, достал из кулька пряник, осмотрел его со всех сторон, понюхал. Пахнет вкусно, вроде как ваниль с душистой приправой. Осторожно откусив с краю, он не спеша поднял глаза к весеннему небу и начал задумчиво жевать. Сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. Наконец смахнул с подбородка крошки, довольный, покачал головой, откусил ещё и задумался:

«Нет, ты посмотри. Вот тебе и учительница. Ведь откуда только знает про эти пряники? Смотреть не на что. Неприглядные какие-то, вроде как, несвежие даже, но до чего вкусные да мягкие».

– Определённо хороши, – заключил он и продолжил рассуждения:

«Купил бы портвейн, ну, выпили с Андрюхой, и что? Всё как обычно. Только оно, видал, как бывает, р-раз – и повернуло тебя в другую сторону. А всё это оттого, что учительница – человек культурный и образованный. Катьке, как окончит школу, надо обязательно поступать на учительницу. Вырастет такая же умная и красивая, а мы с матерью гордиться будем».

Ничего особенного вроде бы не произошло, только, странное дело, настроение у Федота сделалось такое, будто он мотоцикл в лотерею выиграл. Непонятно отчего, но поселилась в груди у него какая-то гордая уверенность. Воробьи, похоже, и те стали чирикать веселее, а вечернее солнышко, будто в награду, взяло да и пригрело ему затылок поздним теплом.

* * *

Неожиданно из переулка так, будто поджидал его за углом целый день, вывернул Андрюха. Карман штанов у него подозрительно оттопыривался.

«Сейчас начнёт канючить», – мелькнуло у Федота в голове.

– Скажу, что в другой раз куплю, не забыл. Гватемала, туды её в подворотню, – вздохнул он.

– Здорово, Федот.

– Здорово, коль не шутишь. Ты, Андрюха, чего? Соскучиться успел или как?

– Я к тебе, Федот, по важному делу.

– Не переживай, куплю я тебе бутылку, коль проиграл, – постарался упредить события Федот.

– Да я не про то, – почесал затылок Андрюха. – Тут у меня дело серьёзное, обмозговать надо.

– Пошли ко мне, – кивнул Федот. – Только я пить не буду.

– Чего это вдруг?

– Настроения нет к этому делу.

Скрипнула калитка. Сонный Жулик встретил их, помахивая хвостом. Дождавшись, когда его потреплют за уши, он вышел за калитку, облаял пустую улицу и успокоился. Катька с Серёжкой быстренько прибрали кулёк с пряниками и затихли в дальней комнате.

Сели на кухне. Андрюха, опасливо придерживая карман, долго пытался начать говорить, но никак не мог сосредоточиться. Наконец Федот не выдержал и поставил перед ним стакан.

– Пей, а то не разродишься.

Андрюха большими глотками торопливо выпил, вытер тыльной стороной ладони губы, с шумом выдохнул.

– Закусывай, – проговорил со вздохом Федот и повернулся к окну. – Если так дело пойдёт, надо будет скоро огород копать, – думал он, рассматривая проталины.

– Федот, а ты по какой причине отказываешься от выпивки? – похрустев солёным огурцом, осмелел Андрюха. – Заболел или Клавдия того, притесняет?

– Не хочу и всё тут. Отстань. Говори, чего надо?

– Тут дело такое, – начал робко Андрюха, – свояк зовёт к себе в рыболовецкую артель. Только у них правило. Всякий, кто приходит, должен иметь рыболовное имущество. Лодку, к примеру, или снасть деловую. Я бы со всей радостью, да нет у меня ничего. Мотор, который мне от тестя достался, утопил я в прошлом году.

– Я в курсе. Достать не пробовал? – не отрывая взгляда от огорода, буркнул Федот.

– Всё дно «кошками» исскребли. Бесполезно! Будто чёрт его стащил.

– Сам ты чёрт! Тросиком чего же мотор не зацепил?

– Да я думал, там делов на пятнадцать минут. До Морозовки к Шестакову через сор перемахнуть. А тут топляк этот, чтоб его. Да и туман уже пошёл.

– Вот-вот… Туман ему пошёл. Знаю я, какой туман на вас нашёл. Ты давай, Андрюша, макаронные изделия по ушам мне не развешивай. Знаю я, что не к Шестаковым ты тогда моторку гонял в Морозовку, а ездили вы на пару с Борей Козыревым за самогонкой к Макарихе. Налакались после так, что берегов не видели. Как ещё не потонули оба. Робинзоны, мать вашу за ногу. Быванье будет – зайди в церковь, свечку Николе-угоднику поставь. Это он вас тогда, оболтусов, пожалел.

– Ну вот, опять ты, Федот, за старое. Я ж того, повинился уже и готов встать на путь исправления, – сник Андрюха.

– Знаю я, чего тебя исправит, только промолчу. А вот хороший батог не помешает, это точно. Ладно, говори, чего там у тебя.

– Не знаю даже, как просить, Федот, может, на колени перед тобой стать?

– Не гожусь я для этого, не святой, да и статью не вышел, – не глядя, ответил Федот. – Давай по делу.

Андрюха долго мялся, несколько раз пытался налить вина, но так и не решился. Наконец, облизывая пересохшие губы, набрался смелости и выпалил разом.

– Сделай мне, Федотушка, кедровку под рыбу, да побольше. Насчёт досок я уже на пилораме договорился. Помоги, век помнить буду. Больно уж они там хорошие деньги зашибают в путину. Заело это безденежье. Всё надо и надо. А зарплата у меня, сам знаешь. Надюха уже со свету сжила. К тому же семья, похоже, скоро увеличится.