Александр Амурчик - Драйв! Dolcezza. Цикл «Прутский Декамерон». Книга 5

• Название: Драйв! Dolcezza. Цикл «Прутский Декамерон». Книга 5
• Автор: Александр Амурчик
• Жанр: Современные любовные романы

Кажется, что это незатейливые истории сексуальной самореализации юноши в псевдопуританском социалистическом обществе. Но вчитайтесь – и вы обнаружите, что это острые горькие книги о сочувствии ближнему и естественных радостях бытия. В стране, где высшим достоинством представляется сила, высшей добродетелью – деньги, а высшим духовным взлётом – половой акт, дети родятся от случайного зачатия и, вырастая, продолжают унылый порочный круг. Автор нашёл в себе силы выйти за пределы этого круга.

---

От его слов у меня потемнело в глазах и засосало под ложечкой.

– Ой дурной ты, Захар, совсем дурной, – сказал я и глухо спросил: – А денег в нем много?

– Вот сейчас вместе и проверим, – весело ответил Володя.

– Ты, Вовка, наверное, не понимаешь, с кем мы связались, – сказал я, – он же крученый как поросячий… хвост. Пришлет ведь за кошельком кого-нибудь, ты об этом не подумал? Да не мальчишек каких-нибудь…

– Да ну, переживет как-нибудь без этих денег, – отмахнулся мой напарник, – а если пришлет кого, встретим, – его взгляд стал жестким и острым как нож.

– Посмотри, что там, – я без сил привалился к стене. – Может мелочь какая, так он и дергаться не станет.

Володя стал выворачивать портмоне и доставать из его многочисленных отделов и кармашков купюры, бумажки и накладные. Когда он все это разложил на одеяле, я застонал. Деньгами набралось 1756 рублей. Еще 2700 – чеками Внешпосылторга, купюрами по 50, 100 и 250. Отдельно лежали доллары – пять бумажек по сотне, с портретом Франклина. Когда я стал рассматривать доллары, мне отчего-то стало не по себе.

– Сколько тут? – оторвал меня Володя от моих панических мыслей.

– Грубо – десять штук, если все эти бумажки на наши, деревянные деньги перевести.

– Ого! – присвистнул Володя. – Не ожидал я такого фарша.

– Зато теперь нам наверняка следует ожидать неприятностей.

– Хорошо, а вернуться, отдать твоему Яшке лапотник и сказать ему, что мы пошутили, тоже ведь теперь не проканает, – в волнении сбился мой напарник на блатной жаргон.

– Не проканает, – с горечью в голосе согласился я.

– Тогда пока спрячем и не будем его трогать до возвращения домой, а там – решим, что с ним делать. В любом случае раздерибаним башли пополам, – сказал Володя и стал укладывать купюры обратно.

Я кивнул, тема была исчерпана.

Спустя несколько часов, во время остановки на каком-то безымянном полустанке, мы выпрыгнули из вагона и, собираясь отправиться поесть, стали озираться по сторонам, пытаясь определить, в какой стороне станции находится столовая. За этим занятием мы едва не проглядели направлявшегося в нашу сторону мужика, при ближайшем рассмотрении оказавшегося… Валерой Карпиным. У нас с Володькой при виде него от удивления челюсти поотвисли. Да, это был он – массивная лысая голова, тело, налитое чудовищной природной силой, руки – с пудовыми кулаками, и улыбка, больше похожая на звериный оскал. Валера был легендой и символом нашей проводницкой профессии, проработавший в ней вот уже более десяти лет, эдакий циничный доморощенный юморист, любитель дружеских попоек и толстозадых женщин. Еще он имел не очень приятную особенность, если что выходило не по его, мгновенно взрываться гневом. Из-за этой своей особенности он уже совершил два убийства, причем за первое он отсидел девять лет, а от второго срока буквально несколько недель тому назад его отмазали жадные до денег адвокаты.

– Ну что, сынки, – сказал он, пожимая наши протянутые руки, – наверно даже не мечтали дядю Валеру по дороге встретить? Тем более ехать с ним в одном составе.

– Здорово, дядя Валера, – восторженно смеялся Володя. – Это уж точно, не мечтали. Теперь-то, конечно, вместе с вами будет намного веселее.

Обедать в столовую мы отправились втроем.

Дорогой Валера подхватил валявшуюся на земле тормозную колодку и играючи, с одного замаха перебросил ее через вагон; глухо звякнув, она приземлилась с другой стороны.

Нехило, подумал я, а ведь в колодке целый пуд, шестнадцать килограммов.

– А что же ты, Валера, – спросил я, когда мы, набрав полные подносы еды, расположились за столиком, – в такой дальний рейс сам поехал? Тяжело наверно одному?

– Почему сам? – ухмыльнулся Валера, нанизывая на вилку котлету и откусывая от нее добрую половину. – Был у меня напарник, мудило какой-то, на второй неделе начал ныть – то ему убирать в вагоне западло, то жратву готовить ему не нравится, ну, я и сказал ему: «Тогда жопу подставляй, зачем я тебя зря буду возить?». Тогда он вообще расплакался, сказал, что он, мол, не из таких, ну, я его и выгнал, дал пять рублей и домой отправил.

– Это ж докуда вы на тот момент добрались? – спросил я.

– Да за Челябинском дело было, – подумав, ответил он. Потом добавил: – Мы тогда в каком-то тупике стояли, пропускали пассажирские поезда.

– Так там, наверное, и станции никакой не было, так, просто голое поле и все? – спросил я.

– Ну да, верно, – подтвердил Валера.

– И что, думаешь, пяти рублей ему хватило, чтобы добраться до Молдавии? – усмехнулся я.

– А мне какое дело. Он ведь на большее не заработал.

Мы с Володей смеялись чуть ли не до слез, еле-еле за полчаса со своими порциями управились.

После обеда полезли к Валере в вагон – в карты играть.

– Ты ж смотри, только не грабь нас, – сказал ему Володя, внимательно перебирая и просматривая карты, колоду которых Валера достал из сумки, во избежание наличия крапленых карт. – Мы же не как ты, везунчик, мы в рейс с сухокрепким ездили, денег еле-еле на хлеб с бациллой нацарапали.

За игрой время бежало быстро, стало вечереть. Уже темнело, когда наш состав остановился на очередном полустанке, и мы решили выбраться из вагона, чтобы размяться. На улице было довольно тепло: +5 градусов, снег почти везде стаял. Валера сошел первым, он был одет в спортивный костюм, на ногах у него были тапочки, а на голове неизменная кепка; мы спустились следом за ним.

Не успели мы оглядеться по сторонам, как вдруг услышали чей-то разухабистый, нахального тембра голос, по которому всегда можно узнать блатного:

– Здорово, братья-проводники!

Мы втроем обратили наши взгляды на говорившего. По направлению к Валере танцующей походкой приближался какой-то верзила в спортивных брюках и джинсовой утепленной куртке фирмы «Вранглер», на ногах кроссовки.

– Тамбовский волк тебе брат, – недружелюбно ответил незнакомцу Валера.

Тут верзила, внимательно оглядев нас с головы до ног, и вовсе удивил: он сунул в рот два пальца и резко свистнул.

– Это они, – послышался откуда-то чей-то звонкий голос и из-за вагона в нашу сторону бросились еще двое парней. В этот момент верзила странно изогнулся, издал пронзительный крик «ки-йа», взмахнул ногой и Валера, краса и гордость проводников Молдавии, да, пожалуй, и всего Советского Союза, сраженный мастерским ударом карате, плашмя рухнул на спину. У меня от удивления глаза чуть не вылезли из орбит. Володя, увидев это, оскалился, птицей взлетел на лестницу и нырнул обратно в вагон. Таким образом, я остался один против трех приближающихся ко мне противников. Вторым из напавших на нас был чернявый приземистый крепыш с квадратными плечами. Он стал в боксерскую стойку, шагнул ко мне, и едва я успел защититься, выставив перед собой руки, как на меня обрушился град ударов. В течение нескольких секунд у меня были разбиты обе губы, сбито дыхание, левый глаз почти сразу стал затекать. Правым глазом я все же успел заметить, как Валерий встал, выпрямился, – на голове его в этот момент каким-то чудом вместо кепки оказался тапок. В другой ситуации я бы конечно рассмеялся, но в этот момент, как вы сами понимаете, мне было совсем не до смеха. Валера принял боевую стойку, а верзила-каратист вновь шагнул к нему и… я не поверил своим глазам: Валерий, сраженный еще одним ударом, повалился на землю.

Увидев, что мой противник-боксер решил дать себе передышку, оставаясь в то же время в пределах досягаемости, я, собрав остатки сил, рванулся к нему навстречу, поймал левой рукой рукав несильно пущенной им мне в голову правой руки и, что было сил, подхватил его правую ногу левой. Крепыш грохнулся на землю, а я, не давая ему встать, стал наносить по его голове и телу футбольные удары ногами. Минутой позже, отступив назад, я увидел, что Валера после двух падений сумел таки вновь подняться на ноги. Лицо его приобрело зверское выражение. Он ухватил увесистое березовое полено, валявшееся на земле, и обрушил его на голову своего обидчика-верзилы. Тот рухнул на землю. Третий из нападавших, сухощавый рыжеволосый парень, довольно умело размахивая нунчаками, подступал, прижимая к вагону Володю, в руке которого молнией мелькал нож. Рискуя получить удар нунчаками, я безрассудно бросился на рыжего. Мой рот из-за разбитых губ был полон крови, да так, что постоянно глотая ее, я едва успевал дышать, к тому же мой левый глаз уже ничего не видел, однако я уже хорошо понимал, что это схватка не на жизнь, а на смерть. Рыжий, оставив в покое Володю, обернулся ко мне, и в эту секунду я, сделав правой ногой шаг вперед и одновременно пол-оборота туловищем назад и влево, по ходу движения наклонился и что было сил лягнул левой ногой в его сторону. Попал! Вы не поверите мне, но, думаю, Чак Норрис, увидев этот удар, пожал бы мне руку. Рыжий как подкошенный рухнул на камни, успев, однако, в последнюю секунду оттянуть меня по спине нунчаками, отчего я тоже не удержался на ногах и свалился. Уже лежа на земле, я увидел, как рыжий, покачиваясь, стал подниматься, но Володя, изловчившись в неестественном по гибкости движении, ткнул его ножичком в живот и тот вновь упал. Мне показалось очень комфортным лежать на земле ничком, но вдруг чья-то чудовищной силы рука подхватила меня, словно щенка и поставила на ноги.