Лааль Джандосова - Арвеарт. Верона и Лээст. Том I

• Название: Арвеарт. Верона и Лээст. Том I
• Автор: Лааль Джандосова
• Жанр: Современные любовные романы

У Вероны – студентки медицинской Академии «Коаскиерс» – удивительные способности, которые усиливаются с каждым днём, но в жизни её, напротив, возникает всё больше проблем. Пытаясь разобраться с ними, юная героиня окончательно запутывается в реальностях. Сможет ли она спасти тех, кого любит, зная, что уготовано им в будущем? Сможет ли пожертвовать настоящим ради того, кто ждёт её в прошлом? В Арвеарте ни в чём нельзя быть уверенным, поскольку всё, что там происходит, скорее всего – иллюзия.

---

– Чем-нибудь да воспользовалась бы. Фотография, надо думать, недавнее изобретение.

– Да, – согласился Виргарт, после чего помедлил и спросил уже в новой тональности – интригующей, а не задумчивой: – А ты ведь не в курсе, наверное, что наши медитералы способны летать астрально и что этому тоже учат на уроках мистера Акройда?

– Даже так?! – поразилась Верона.

– Представь! – подтвердил шестикурсник. – Астрал – это нечто особенное! Ты оказываешься в пространстве, но только не телом, а мысленно! Ну то есть как раз не мысленно, а тонким физическим телом. То есть энергетическим, а твоё основное тело остаётся лежать на месте, и связь с ним почти прерывается, а ты, находясь в астрале, можешь перемещаться силой мысли куда угодно, но просто надо представить достаточно чётким образом объект или место какое-нибудь. И раньше, до фотографии, нельзя было переместиться к какому-то человеку, которого ты не видела, а теперь такое возможно, и, как говорит наш Акройд, – даже оккультная сфера находится в полной зависимости от технического развития!

– А как вы сюда попали? Не астральным путём, надо думать?

– Нет! – засмеялся Марвенсен. – Обычным путём – на Ястребе!

– То есть? – спросила Верона.

– Это такая лодка. Управляется мысленным образом.

– А вы мне её покажете?!

– Давай, – согласился Виргарт. – Можем даже слетать куда-нибудь.

– А какой у вас балл по Эйверу?

– Шестьсот девяносто четыре. Не такой, как у вас с проректором, но для полётов достаточный. И я вылетаю завтра, так что если ты будешь писать ему, не затягивай с этим, пожалуйста. Я планирую вылет на восемь. Восемь тридцать – самое крайнее…

* * *

Завершив разговор с родителями, директор отвёл визитёра в блок с гостевыми комнатами, чтобы тот отдохнул с дороги, а затем вернулся к Вероне, что сидела на подоконнике, закурил и допил свой Courvoisier. Первые две минуты прошли натянутым образом. Наконец Ардевир не выдержал – напряжения и молчания. «Послушай, – сказал он глухо, – я поступил неправильно, не открыв тебе этой истины… правды об Арвеарте. А теперь уже слишком поздно. Теперь ты не остановишься». Верона сначала встала, забрала со стола колоду и манускрипт с описаниями, засунула всё это в сумочку и повернулась к директору:

– Какой непосредственно правды?

Ардевир затушил окурок и ответил: «Той, моя милая, что бесправие по-арвеартски – это хуже, гораздо хуже, равноправия по-иртарски», – после чего шагнул к ней и прижал к себе – резким объятием, что длилось не очень долго – за полной несостоятельностью. Верона, вырвавшись с силой, кинулась прочь из комнаты, с одной-единственной мыслью: «Мне нельзя поддаваться жалости, иначе он этим воспользуется и плакал тогда Коаскиерс…»

Добравшись до общежития, она поменяла платье на дежурные клёши со свитером, взяла сигареты из тумбочки, сборник Аполлинера и объёмный Volume Двенадцатый и направилась в сад – в беседку, пустовавшую в дни экзаменов. В беседке, усевшись на пол и стараясь не думать о Гренаре, как в целом о той ситуации, что была им самим спровоцирована, она продолжила чтение, возвращаясь к письму проректора.

«…А теперь ты мне написала, и знаешь, что я почувствовал? Что всё теперь переменится. Что всё начинается заново…

Знаешь, о чём я жалею? Что всё это долгое время – бесконечно долгое время – я не знал, что ты существуешь, и не мог оказаться рядом, и не мог помочь тебе как-нибудь. Ведь ты сама понимаешь – никакие картины в мире, никакие плоские образы, вплоть до «трёхмерных проекций», не заменят живого общения. Человеческого общения. Физического общения. «Общение» – тоже словечко – так себе, как «плодотворный». Здесь подходит другое слово, но моя голова, Верона, забита одними лишь терминами научного происхождения. Прости мне убогую лексику… (я обещаю исправиться). Не «общение», а сопричастность, желание – страшное, сильное – быть нужным, незаменимым… как с этой твоей коленкой… прости, что я привязался, но мысль о том, что картина (на ту отдалённую пору) оказалась одним-единственным… проще сказать – «объектом», к которому ты обратилась с этой возникшей проблемой, ранит меня очень сильно, как факт твоего одиночества и как факт твоего унижения. Я говорю «унижения», потому что мне страшно представить, что ты, например, испытала после седьмого класса – после всех этих сданных тестов, когда тебе не позволили сразу идти в Академию, а заставили быть с одноклассниками, мотивируя «равноправием». Ты знаешь, что это – кощунство?! Будь моя воля на это, я бы сейчас приехал и сказал бы «экдору министру» – не знаю чего там конкретно – медицины, образования или ещё чего-то, что я бесконечно счастлив, что он оказался болваном, поскольку в противном случае Верона Блэкуотер Авейро никогда бы не обратилась с просьбой о зачислении в арвеартскую Академию. И ещё я хочу, чтоб ты знала – я был бесконечно счастлив услышать твои признания – и по части «борьбы с Экореном», и по части всего остального. Не в силу самодовольства, а в силу того, что тем самым ты дала мне почувствовать – сразу – что я живу не напрасно. Или это – одно и то же? (Одним словом, договорился…)

Напиши мне прямо сегодня и передай с фотографиями – напиши мне, как вы живете – ты и мама… рэана Авейро. Напиши обо всём подробно. Для меня это крайне важно. И укажи свой адрес. Укажи его обязательно. Когда я говорю «подробно», я имею в виду детали самого разного плана – что ты читала в детстве, в какие играла игры, чем ты себя занимала. Это, как ты понимаешь, не из праздного любопытства, а оттого, что наш случай в принципе уникален. Ты и я… мы с тобой – единственные из живущих медитералов, кто выходит на этот уровень, если судить «по Эйверу». После нас идёт Лиргерт Свардагерн. Он – однокурсник Виргарта. У него – восемьсот тринадцать, и сразу за ним – Томас Девидсон. У него – восемьсот одиннадцать и он – твой ровесник, кстати, а за ним идёт Джош Маклохлан (атретивная медитерация). У него – восемьсот четыре, а потом ещё сто девятнадцать, у которых шестьсот и выше, включая нашего Виргарта, ректора Академии и нескольких преподавателей. А в среднем у всех оставшихся – «четыре сотни с копейками». Мы собираем данные примерно такого рода по всем поступающим школьникам. При желании ознакомишься. И, кроме этих деталей, напиши мне о ярких случаях (вроде того, с коленкой) и не стесняйся, пожалуйста. Ты понимаешь, о чём я? Боль с обидами нас формируют гораздо больше, чем радости.

На этом я закругляюсь. Только ещё добавлю – я полностью сконцентрировался на преподавательской деятельности. После «Квантового излучения…» я ушёл из лаборатории (во время «апрельского кризиса»). Передал последние опыты экдору Тибару Ларвену. Он очень толковый парень – как раз из «ста девятнадцати». Числюсь у них номинально. В Иртаре, по всей вероятности, об этом ещё не знают. У меня до последнего времени были ещё сомнения, что я сделал правильный выбор, но сегодня они отпали. Всему своё время. Правильно?

И, кстати, забыл поздравить! Идея великолепная! Где ты взяла Элона?! И где ты взяла Дривара?! Мы его почитаем. И в театр мы тоже сходим. Наш театр тебе понравится.

До встречи… думаю, скорой. И будь осторожна, пожалуйста. Что-то меня встревожило. Знаешь, такое чувство, что кто-то будет противиться твоему отъезду в Коаскиерс и хорошим это не кончится. Если будет такая возможность, обратись к своему «подсознанию»…

И ещё одна просьба – последняя: не забудь передать фотографии».

Отложив послание в сторону, Верона, с мыслью о Гренаре, прошептала: «Я справлюсь как-нибудь. Вам не стоит так беспокоиться», – и раскрыла свой Volume Двенадцатый на разделе «Корреспонденция»:

«Экдор Эртебран, Вы знаете, я просто не в состоянии передать Вам, что я испытываю…»

Ардевир в это самое время находился в своём кабинете и просматривал видеозапись, на которой Верона с «Кин-Сау» выступала на школьном вечере по-поводу «Дня независимости». Мысли его – растекавшиеся, тяжелели с каждым мгновением. В какой-то момент, терзаясь, он поставил запись на паузу, расстегнул на штанах ширинку и разрядил эмоции – те, что скопились за день и терзали его сознание самым мучительным образом. Следом, не успокоившись, он обратился к водке – выпил несколько стопочек, абсолютно ничем не закусывая, закачал на компьютер программу эротического содержания и, разобравшись с инструкциями, заполнил пустую базу фрагментами видеозаписи. Активировав «Моделирование», он замер от напряжения. Через пару секунд примерно виртуальный образ Вероны, явившись в виде проекции, нежно сказал: «Приказывайте. Я постараюсь выполнить любые ваши желания». Гренар схватился за рюмочку, опрокинул в себя содержимое и спросил: «Какие желания?!» Образ расцвёл улыбкой – более чем обольстительной, и томно ответил: «Любые. Вы же знаете, как я люблю вас. Приказывайте, пожалуйста…»