Владислав Вишневский - Полный форс-мажор

• Название: Полный форс-мажор
• Автор: Владислав Вишневский
• Жанр: Детектив

Мало кто сомневается в силе и мощи нашей Армии. А уж в будущем-то… Но и сейчас, как и завтра, главной основой её являются военнослужащие: солдаты, прапорщики, офицеры… Люди в самом расцвете сил и способностей. И каких сил! Каких способностей!! И скрытые уникумы среди них есть, и неоткрытые таланты, и… Кроме, естественно, умения и навыков владения военной профессией. Об этом знают командиры, гордятся своими войсками, подразделениями… Так же, гордясь, полковник Ульяшов, заместитель командира по воспитательной работе, неосторожно – на следующее утро горько сожалея! – дал «слово офицера» своим старым товарищам, тоже полковникам, но вертолётчикам, что его полк запросто победит прославленный ансамбль вертолётчиков уже через месяц. В противном случае, Ульяшов съест свои погоны, портупею и сапоги в придачу. Это было вчера, в ресторане. Провожали одного из вертолётчиков в Ле Бурже, на авиасалон. Утром для полковника Ульяшова вчерашнее оказалось горькой явью. И командир полка, генерал Золотарёв, узнав о пари, потребовал слово выполнять, если дал… И уехал в санаторий. Ульяшову – безальтернативно – пришлось соответствовать. В романе есть и кастинги, и открытия талантов, и приезд в полк фельдмаршала Суворова, и прыжки с парашютом, и поход в разведку, и допросы арестованных, и полёты на вертолёте «Робинсон», и знакомство Юрия Михайловича с Виктором Владимировичем, и судьбоносная встреча Владимира Трушкина с Дашей, Женьки Тимофеева с Верочкой, Виктора Владимировича с американкой Гейл, знакомство «конюха» с Дениской, и объяснение генерала Золотарёва с Аннушкой Богдановой… И музыка, и свадебный марш Мендельсона (сразу для трёх пар!)… И всё это «благодаря» полковнику Ульяшову, его «слову офицера». Кстати, и у него похоже свадьба намечается.

---

И… разбежались. Кому куда.

Уже через какие-то пару-тройку часов, улыбающийся и счастливый Женька Тимофеев, в лёгкой рубашке, летних джинсах и лёгких кроссовках, с рюкзаком за спиной и футляром с трубой, возник на автостанции, что у трёх московских вокзалов, ему часов пять – шесть «пилить». Старший прапорщик КонстантинСаныч Хайченко действительно чуть не опоздал, едва к отходу поезда успел. Хорошо жена с дочками – по звонку – предупредительно на вокзал выдвинулись. Где и получил Хайченко короткий, ироничный, от супруги взгляд – она же перенервничала, потому что беспокоилась, к тому же беременна, на восьмом месяце, и радостные и счастливые улыбки двух погодок дочерей, пятиклассниц. Сашка Кобзев тот пока ещё в аэропорт в электричке ехал, спешил… Сказали же они генералу, кто куда. Вот кто куда и… Жизнь!

Нужный Тимофееву автобус стоял у бордюра, ждал. Молодой парень восточной наружности – зазывала – с мегафоном в руках, бродил снаружи возле открытой двери и громким голосом, нараспев, в той же манере, как с минарета, предлагал непременно воспользоваться услугами именно этого автобуса. Водитель, тоже человек не славянской наружности, надвинув шляпу-панаму на нос, сидя за рулём, дремал. Пассажиров было мало, хотя время уже было контрольным. «Ну и хорошо, меньше народу – больше кислороду», подумал Тимофеев, поднимаясь и проходя внутрь. Найдя своё место, рюкзак и футляр с трубой засунул на полку над головой. Подвинулся, пропуская девушку. Её место оказалось рядом.

– Хотите к окну? – предложил ей Евгений.

Девушка фыркнула.

– Чего я там не видела? Сто раз уже… Каждый раз одно и то же. – Сказал она, игнорируя предложение.

– Так уж и одно и то же? – переспросил Тимофеев, и заметил. – А я давно не ездил.

– Вот и смотрите, – заявила девушка и отвернулась. Евгений внимательнее посмотрел на спутницу, что это с ней, какая муха её укусила.

– Спасибо. – Ответил он.

– Не стоит. – Буркнула девушка.

– Как сказать. – Мысленно меняя ударение в глаголе, Тимофеев усмехнулся, и тоже отвернулся.

И ладно. Нет контакта, и не надо.

Не успел Константин Саныч в купе вагона войти, как поезд тронулся. Жена ещё раз укоризненно на него посмотрела, но Хайченко вроде не заметил.

– Слава Богу, успели, поехали! – Перекрестилась супруга, и прикрикнула. – Девочки, осторожнее, стекло выдавите.

КонстантинСаныч посмотрел на её живот, она перехватила взгляд, ответила:

– Не беспокойся, я хорошо себя чувствую, и ОН тоже.

Ответила так потому, что КонстантинСаныч очень сопротивлялся предстоящей поездки из-за её самочувствия, точнее из-за сроков. Дорога хоть и в поезде, но всё же. Нет, она стояла на своём, мол, я сильная, двоих легко родила, рожу и третьего. То, что у них будет сын, они не сомневались. Да и УЗИ подтверждало.

– Ой, Клавдия, смотри мне, – шутливо погрозил пальцем КонстантинСаныч. – Сразу же бей тревогу. Чтоб я меры принял.

– Ой, Костик, – передразнила супруга, – ты у меня первым узнаешь, и роды сам примешь. – Оглаживая живот, улыбнулась она, и вновь одёрнула дочерей. – Девочки, носы расплющите, женихи замуж не возьмут.

Девчонки прыснули со смеху, но отстранились.

За окном поплыли привокзальные строения, убогие, грязные; строчки бесчисленных рельсовых путей; малые и большие светофоры, всё прочее прижелезнодорожное… И бетонные стенки гаражей потянулись, серые, грязные, кривые, неумелой рукой разрисованные непонятными буквами графити; заборы, за которыми теснились торговые палатки, выцветшие и разноцветные… Серо всё, скучно, безрадостно, но не в купе.

– Да, не Стокгольм! – отворачиваясь от окна, скептически при этом щёлкнув американскими подтяжками, подарком Смирнова, с ухмылкой заметил КонстантинСаныч.

– Да ладно тебе со своим Стокгольмом, – в который уже раз отмахнулась Клавдия Ивановна. – Чего там хорошего? Лучше б не ездили.

И правда, не надо бы так сейчас. Действительно, возник в последнее время у старшины такой скептический грешок. Чуть что, он, налево и направо криво усмехался: «Не Стокгольм», и всё. Приговор вроде всему и вся выносил. И дома, и на работе. До поездки – туда! – нормальным человеком был, ничего плохого в своей стране и жизни не замечал, а вернулся… Это когда они в Стокгольм по тревоге доставлены были… «Шум» в газетах был, снимки, репортажи. «Выдали» там, в их Глобане на «ура» и на «бис». Глобан, это зал концертный, в форме огромного шара. А гостиницы там, ребята! а улицы! а чистота! а площади! а люди!.. Все приветливые и все улыбаются. Дней несколько всего были, а фотографий привезли, башлей – Санька Смирнов поделился! – впечатлений, за глаза! Здесь теперь, дома, глядя по сторонам, по любому поводу и часто, старшина с усмешкой, криво замечал: «Не Стокгольм». Всё у него теперь здесь было «не Стокгольм», кроме, естественно, супруги Клавдии Ивановны и дочерей. Тут был «полный абгемахт!».

Отвернувшись от окна, КонстантинСаныч и увидел в купе ту самую разницу. Существенную.

За окном – чёрте что, а рядом с ним, три лучика счастья! А скоро будет и четыре. Четы-ыре!!

В купе четы Хайченко всё было именно так. Ярко и празднично. Светло и тепло. Родные все. И в отпуск. Всей семьёй. Собрались. Ехали. К родственникам супруги. Первый раз. В город Иркутск. Перед этим списались, жена телеграммой родственников уведомила. Те ответили: «Да-да, конечно, ждём, ждём!»

– А точно нас встретят, точно? – в который уже раз спрашивает КонстантинСаныч супругу. Беспокоился. В предварительных разговорах он не участвовал, на работе занят был, жена все организационные мероприятия сама проводила. Хайченко только «добро» дал и билеты льготные заказал.

– А как же, Костик, конечно. Я уверена, – ответила Клавдия Ивановна, и светло вздохнула. – Даже не верится…

Старшиной, командиром, КонстантинСаныч был только на своей работе, в оркестре. Дома он был даже не ефрейтором как бы, а просто солдатом, рядовым. С удовольствием и только рядовым. Обычным мужчиной. Газету почитать, телевизор посмотреть, картошку иногда почистить, мусор вынести, что ещё… Да, с дочками он с удовольствием возился, это да. То есть занимался. Когда супруга дома была, он не участвовал в воспитании, этого не требовалось. Стоило им одним остаться, отец с дочками в войну принимался играть, всё в квартире вверх дном переворачивали. Либо занимался с ними физкультурой (близкой к ГТО), или музграмотой, разным «сольфеджием». Девочки хорошо уже играли на пианино, все полки в доме нотными альбомами и тетрадями завалены были, учились в музыкальной школе. Легко могли даже в шесть рук с отцом, не считая четырёх, играть, либо небольшие концерты для трубы с фортепиано, либо под папин гитарный аккомпанемент трио петь. Те ещё концерты устраивали…

– Чего не верится, смотри, – старшина кивнул жене на окно. – Уже! Едем!

– Да, едем, – вновь светло вздохнула супруга и позвала. – Девочки, обедать сейчас будем или потом?

Не отрываясь от окна, девочки в восторге запрыгали…

– Сейчас, сейчас… В ресторан, в ресторан…

Что, оказывается, совсем не входило в планы Клавдии Ивановны.

– А зачем же мы всего с вами наготовили? Зачем собрали? Отец, повлияй на своё войско. Они меня не слушают.

От окна последовал лёгкий ехидный смешок.

– Р-рота, – преувеличенно строго прикрикнул Константин Саныч. – Мамку не волновать, ей вредно. Слушай секретный приказ! Сначала всё мамкино съедим, потом что в ресторане.

– Ур-ра…

7

Кабинет командира полка

Генерал Золотарёв не спешил, но поторапливался. Давно в отпуске не был. И не помнил когда. То одно, то другое… Армия. Полк на плечах… Гвардейский. То ежедневная учёба, то стрельбы, то, вот накануне, новую технику получали, новые БМП, мощные бронированные «Тигры», великолепные ПЗРКа, приданные установки залпового огня… Перевооружение… Довооружение… Военная реформа… Новые идеи Генштаба, свежие нормативы ведения боя в полевых и стеснённых городских условиях, химической, биологической и радиационной разведки и защиты… Всё что нужно ракетно-артиллерийскому полку в современном наступательном бою. Всё изучить, освоить и в учебных классах, и полигонах. Зачёты сдать. Много с этим проблем, разные они. Но удалось. На весенней проверке полк получил оценку «хорошо». Напевая под нос свою любимую «не кочегары мы не плотники…» – за окном солнце, в кабинете светло! – генерал убирал с рабочего стола бумаги, сортируя, складывал в раскрытые ящики, задвигал их… «…но сожалений горьких нет, как нет…», заглянул в сейф, перебрал документы, сложил стопкой, «а мы монтажники-высотники, да…» Да-да!

Последнее он произнёс громко, на стук в дверь.

В дверях возник заместитель по воспитательной части. Полковник Ульяшов.

– Разрешите?

– А, Лев Маркович, входи, – бодрым голосом разрешил генерал. – А что рано так? – спросил он, намекая на предстоящее его дежурство. – Или проводить пришёл?