Сергей Тютюнник - Осколок в форме сердца

• Название: Осколок в форме сердца
• Автор: Сергей Тютюнник
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-95143-7

«На морозе водка слаще. На жаре вода пьянее. На миру погибель краше. На войне любовь острее». Эти слова автора, сказанные как бы в шутку, очень точно выражают суть отношений мужчины и женщины на войне. Они и в мирной жизни не всегда простые и понятные, а в боевой обстановке вообще сплетаются в тугой узел с драмой, болью, слезами и кровью. И все же как божественно красива и как парадоксально нелепа любовь, балансирующая на тонкой грани между жизнью и смертью!

---

По дороге домой Васильев долго и сильно переживал. Ничего хорошего из его визита с Санькой не вышло. Разве только время удалось потянуть. «Но чего я, собственно, ожидал? – задал сам себе риторический вопрос. – Только ситуацию усложнил…» Затем, сгорая от стыда, попросил:

– Сынок, знаешь, ты пока не говори маме, что мы были у этой тети. Хорошо?

– Хорошо. А почему?

– Ну, мама будет волноваться, может быть, даже заругает нас…

Васильев не знал, что его неугомонная Нинка не просто волновалась. Она решила не сдаваться и подняла на ноги всех своих подруг и знакомых, кто работал в госпитале или был хоть как-то связан с ним, и узнала о своей сопернице все или почти все: должность, стаж работы, семейное положение, подробности ранения, внешний вид, характер и даже кое-что о первом муже. Ну, и конечно же, домашний адрес. «Ростов – город маленький, несмотря на почти полтора миллиона населения», – лишний раз убедилась Нина и почему-то успокоилась. Неизвестность тревожила ее, полная ясность – наоборот.

– Ужинать будешь? – спросила Нина.

– Буду, – после короткого колебания кивнул головой Васильев и пошел в ванную мыть руки. «Эх, бритву и все туалетные принадлежности у Ольги оставил», – вспомнил Женя и задумался: где же у него теперь дом?

Ни за ужином, ни после Нина выяснения отношений не затевала. А Васильев и рад был хоть на короткое время отдохнуть от бесконечных разборок. Все позже. Как-нибудь само вытанцуется.

Стыдно было самому себе признаться, но ночевать у Ольги и спать с ее культей ему почему-то не хотелось. Ольгина ущербность Женю теперь совсем не вдохновляла. И когда жена спросила, где ему стелить постель, ответил с тайной надеждой на совместную ночь:

– Где хочешь…

Нина постелила ему в детской комнате, а сына забрала к себе. Но среди ночи пришла к Женьке и молча, с остервенением, сверкая в темноте глазами, не просто отдалась мужу, а почти что изнасиловала его, оставляя на Женькином теле фиолетовые засосы и царапая до крови спину и плечи. Так она боролась с враждебным ей, внезапно возникшим у Васильева миром и мстила основательнице этого мира. Пусть видит ее, Нинкины, метки на Женькином теле, пусть знает, кому принадлежит эта вещь – полный сил, здоровый, интересный мужик.

Васильев, искусанный и иссеченный ногтями, недолго млел от острого наслаждения. Голова его вскоре снова воспламенилась от раздумий. У Женьки это была уже вторая подряд бессонная ночь.

За окном шелестел дождь.

Утром, за завтраком, Санька проговорился.

– Мама, а если у маленьких детей ото’вет ногу, то новая не вы’астет? – искренне беспокоился о своем здоровье мальчик. За ночь он забыл про обет молчания, данный отцу накануне.

У Васильева екнуло в груди.

– Это только у ящерицы новый хвост вырастает, если старый отвалился, – сразу ответила быстрая на язык мама и тут же онемела, сощурила глаза и полоснула черным взглядом, словно лезвием, по Женькиному бледнеющему лицу.

– А ты встретил человека без ног? – вкрадчиво спросила у сына.

– А мы с папой видели тетю без ноги. Ей очень больно, – без особого сострадания к тете признался Саша.

– Ну-ка подь сюды! – вскочила из-за стола Нина и поволокла Женьку за руку в коридор. – Ты что, водил ребенка к этой своей сучке?! – зашипела на мужа, брызгая слюной.

– Водил, – признался Женя, не зная, куда девать глаза.

– Идиот! – Нина с правой влепила ему такую пощечину, что у Васильева зазвенело в ухе. – Подлец! – тут же вмазала еще и с левой.

У Женьки усы встали дыбом.

– Вон отсюда, скотина! – И она, открыв дверь, вытолкнула мужа на лестницу, а через несколько секунд выбросила Васильеву фуражку. – Чтоб я тебя больше не видела!

Женька быстро сбежал со своего пятого этажа, выскочил на улицу и уже здесь напялил фуражку на бедовую свою голову. Измочаленное лицо горело, как фонарь. Васильев, постояв немного в растерянности, двинулся в магазин за сигаретами. «Нет, – думал он по пути, – в таком состоянии к Ольге идти нельзя. Только в полк, к мужикам, к пушкам, куда угодно!..» Да и на службе в конце концов надо было обозначиться…

Нина, накормив ребенка, выпытала у него подробности визита к «тете Оле» и побежала к соседке:

– Валя, сегодня воскресенье – в детсадике выходной, а мне по делам в город надо смотаться. Саньку оставить не с кем. Приглядишь за ним часика полтора?

– Ну, конечно. Какой разговор?!

…Нина ехала в город на такси, почти уверенная, что Женька сейчас у своей зазнобы. Хотелось застать «на горячем». Невольно вспоминала, как Васильев уходил к ней от первой жены. Ассоциации получились болезненные. Нина то и дело вытаскивала из сумочки зеркальце и проверяла боевой окрас своего лица. Схватка предстояла нешуточная. Нина еще раз вытащила бумажку с записанным адресом. Из-за волнения никак не могла запомнить.

Дом и подъезд нашла сразу. Быстро вбежала на третий этаж и нажала кнопку звонка. За дверью долгое время было тихо, а затем послышался характерный стук костылей. Нина набрала воздуха в грудь. Щелкнул замок, открылась дверь, и Нина столкнулась с удивленными серыми глазами.

– Где Васильев? Я его жена!

– Не знаю, – выдавила Ольга всколыхнувшейся грудью. – Я думала – с вами. Вы проходите. – И неловко двинула костылями, уступая дорогу.

– Ноги моей не будет в твоем блядском доме! – прошипела Нинка. – А уж тем более не будет здесь ноги моего сына! – Из ее глаз летели искры. – Если вы с Женькой думаете, что вам удастся Саньку у меня отвоевать, то знай – я тебе и вторую ногу выдерну, и Васильева сгною! Поняла?!

– Да вы не кричите так. – Ольга опустила голову. – Соседи же вокруг.

– Плевала я на твоих соседей! Да и на тебя! – И Нинка, развернувшись, побежала по лестнице вниз, продолжая обвинительную речь так, чтобы Ольга слышала: – Ишь че удумала! Правду люди говорят: Бог шельму метит. Не успели съехаться-разъехаться, она уже ребенка к себе тащит, корова одноногая!.. – И так грохнула дверью подъезда, что штукатурка посыпалась.

Сразу после ухода жены Васильева Ольга, обрызганная ядовитой слюной, закрыла входную дверь на все замки. Затем достала из стопки пластинок «Реквием» Моцарта и включила проигрыватель. На кухне она открыла духовку в газовой плите и повернула все ручки до отказа. Кухня стала наполняться резким запахом газа. Ольга вернулась в комнату, сделала музыку громче и поставила проигрыватель на автоповтор, чтобы «Реквием» не кончался. Опять пошла на кухню и плотно закрыла за собой дверь.

За окном шел дождь. По стеклу глухо стучали капли и стекали струйками на подоконник. Ольга смотрела в окно, пока голова не стала тяжелой, а перед глазами не вспыхнули звезды. Тогда она легла на пол и положила костыли рядом.

В полку Васильев с горя выпил с друзьями, но душевную боль не заглушил. Нужно было окончательно прибиваться к какому-нибудь берегу, и Женя, укрепив волю водкой, поехал к Ольге.

По дороге говорил сам с собой, предчувствуя, что теперь в его жизни будет мало радости. Нину наверняка потеряет, для Саньки постепенно станет чужим, а с Ольгой будет мучиться…

Закрытая дверь озадачила, но не очень удивила. «Опять Ольга демонстрирует характер и независимость, – подумал. – Это теперь обязательная программа». Он еще раз нажал кнопку звонка, постучал… Не открывала. Женя закурил, не зная, что предпринять.

Из-за двери слышалась печальная музыка. Он прислонил к двери ухо и прислушался. Что-то знакомое. Женя напряг память. Ага… «Реквием» Моцарта. Ольга что-то говорила об этом. Сердце Васильева стало вдруг распухать в груди.

– Ольга! – крикнул он. – Ольга, открой!

И тут он уловил запах газа.

Разбежался и ударил в дверь плечом. Что-то хрустнуло в раме. Снова разбежался и ударил всем телом. Потом еще. Дверь распахнулась. Женя бросился на кухню. Его окатило волной газа. Увидев лежащую на полу Ольгу, он рванул на себя ручку окна. Одна створка открылась, но вторая не поддалась – не пускал закрашенный насмерть шпингалет. Васильев грохнул по стеклу кулаком. Зазвенели и посыпались осколки. Порезанная рука оплыла кровью. Холодный влажный воздух ворвался в квартиру, но Жене показалось этого мало. Он схватил Ольгу на руки и поволок на улицу, задыхаясь от тяжести и пару раз уронив тело. Наконец вытащил, уложил ее на скамейку перед подъездом и принялся трясти и хлестать по щекам.

Привлеченные звоном разбитого стекла и шумом на лестнице, в окна стали выглядывать соседи.

– Что случилось? – спросил какой-то лысый мужчина.

– Вызовите «Скорую»! – крикнул Васильев. – Человек умирает! Вызывайте быстрее! – поломанный голос его срывался.

Васильев стоял на коленях возле Ольги, гладил ее по мертвым остывающим щекам и стирал капли дождя. А над ним, вырываясь из разбитого окна на третьем этаже, плыли звуки моцартовского «Реквиема». Возвышенные и земные.

«Адюльтура»

Дома пахло грехом. Майорский китель с желтой нашивкой за ранение висел в прихожей, как музейный экспонат. Хозяин квартиры – молодой бездетный супруг лейтенант Валериан Волк – почувствовал, что голова наполняется раскаленной плазмой и распухают виски. Он толкнул дверь комнаты, и комната, как парилка, окатила Волка жаром любовных флюидов и ветром форсированных дыханий.