Сергей Тютюнник - Осколок в форме сердца

• Название: Осколок в форме сердца
• Автор: Сергей Тютюнник
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-95143-7

«На морозе водка слаще. На жаре вода пьянее. На миру погибель краше. На войне любовь острее». Эти слова автора, сказанные как бы в шутку, очень точно выражают суть отношений мужчины и женщины на войне. Они и в мирной жизни не всегда простые и понятные, а в боевой обстановке вообще сплетаются в тугой узел с драмой, болью, слезами и кровью. И все же как божественно красива и как парадоксально нелепа любовь, балансирующая на тонкой грани между жизнью и смертью!

---

Санька поплелся за отцом и заискрился от радости, получив подарки.

– А на ка’усели пойдем? – спросил с надеждой.

– Пойдем.

Деньги Васильев выложил на стол и многозначительно произнес:

– Вот…

– Это все, что ты хочешь мне сказать? – нервно вздохнула Нина.

– Я должен тебе многое сказать. Но что-то не получается… Я лучше с Санькой пойду погуляю, а потом вернусь, и мы с тобой поговорим.

– Нет, мы поговорим сейчас, иначе ты никуда с Санькой не пойдешь! – Она даже ногой топнула, тонкие ноздри ее взрогнули.

– Да не ори ты, дите не пугай! – вполголоса, но с нажимом произнес Васильев. – Не могу я сейчас ничего говорить: у меня такая каша в голове, что я даже не соображаю, как меня зовут!

– А как блядей госпитальных зовут – соображаешь?!

– Нинка, тебя за твою злобу когда-нибудь Бог накажет, – покачал головой Женька. – И вообще, ты так ругаешься, что посторонний человек в тебе сроду филолога не признает.

– Не знаю, как Бог, а ты уже достаточно наказал. А насчет ругани – так это тоже часть «великого и могучего» русского языка.

– Все, хватит! Одень Саньку – мы сходим проветримся. Я его не видел два месяца.

– Зато других прелестей насмотрелся, – не унималась Нина, но непонятно было, что она имеет в виду: то ли войну, то ли женские прелести своей соперницы…

На улице было пасмурно, как и на душе у Васильева. В голове действительно варилась такая каша, что и втроем не расхлебать, а уж одному и подавно. Дома с Нинкой было тяжело, но и без нее, без сына было плохо. С Ольгой теперь тоже было трудно, но и оставить ее казалось невозможно. Слава богу, Санька отвлекал от тяжких раздумий, без конца задавая вопросы: «А ты на войне был?», «А ты из пушки ст’елял?», «А ты кого убивал?», «А пушка г’омко ст’еляет?», «А ты боялся на войне?» – и еще какие-то. Вопросов Санька задавал много, и на все Женька умудрился кое-как ответить. Но на вопрос «Почему война бывает?» ответа не нашел и сказал честно:

– А черт его знает.

Но тут получил новые задачки:

– А че’т – это кто? А почему он знает?

В парке, пока ребенок с сияющими глазами катался на паровозике, кораблике и качелях, Женя нервно курил и посматривал на часы. Ольга уже наверняка заждалась его.

Небо грозилось пролиться дождем. Васильев чувствовал, как вокруг него накапливаются не атмосферные, а житейские электрические разряды. Что бы он теперь ни сделал, подумалось, гром обязательно грянет. Но откуда ударит молния – это надо было выбрать самому Васильеву. «Чему быть, того не миновать», – решил Женя и поплыл по течению своих смутных желаний.

– Сашенька, – сказал вкрадчиво, – давай мы с тобой сейчас к одной тете в гости пойдем. Она тут недалеко живет. Понимаешь, ей на войне миной ножку оторвало. Теперь ей больно, она там одна в своей квартире плачет, скучает. А мы с тобой придем и развеселим ее. Давай?

– Давай, – согласился Санька, глубоко задумавшись и готовя новые вопросы по поводу оторванной ножки у военной тети.

Ольга открыла дверь и долго стояла у порога на своих костылях, не двигаясь с места и поочередно посматривая то вниз – на заинтересованного безногой тетей ребенка, то вверх – на опустившего усы Васильева. Пауза затянулась, и уже мучающийся от содеянного Женя решил разрядить атмосферу с помощью сына.

– Что надо сказать, Саша?

– Доб’ый день, – стеснительно произнес мальчик и прижался к отцовской ноге.

– Мы пришли вас проведать, – буркнул Женя и переглянулся с сыном.

– Очень хорошо, – вымучила улыбку Ольга, – проходите, – и застучала костылями в глубь квартиры.

Васильев снял туфли, влез в свои оставленные еще утром тапочки и легонько подтолкнул в спину стесняющегося сына.

– Проходи, не разувайся. Вон туда – в комнату.

В квартире пахло табачным дымом. На кухонном столе стояла початая вчера, но заметно обмелевшая за сегодня бутылка с коньяком. Ольга стояла у плиты, чиркая спичкой, чтобы разжечь газ и поставить чайник.

– Располагайтесь в комнате, я сейчас! – крикнула мужикам.

Васильев усадил сына на диван, приказал не двигаться и пошел к Ольге.

– Женя, ты сдурел? – наткнулся он на вопрос и твердый взгляд серых широко раскрытых глаз.

– Почему сдурел? – опешил Васильев, закусил ус и потупился.

– Ты что – не понимаешь? – Ольга отвернулась и стала смотреть на синее шумящее пламя. – Вы, мужики, – как дети…

– Все равно наши с тобой отношения для Саньки секретом не будут, – пустился в объяснения Женька.

– Да разве же это так делается – с бухты-барахты, без подготовки?.. Да и вообще, еще ничего не решено. Какого черта ты в этот гордиев узел еще ребенка впутываешь? – Ольга говорила сердито. – Еще неизвестно, как на это отреагирует твоя жена…

– Ну, не знаю. Как-то само собой вышло. – Васильев опустился на стул. – Может быть, Саньку когда-нибудь заберем и вместе жить будем.

– Господи, какой ты дурак! Какая из меня мать, если к тому же у него родная есть?! – Ольга продолжала смотреть на пламя, помолчала и добавила: – Вернее, ты не дурак. Ты просто еще не определился. У тебя в голове и в душе – кавардак, поэтому и делаешь глупости. Поэтому и от жены сейчас не ушел, а ребенка сюда привел, чтобы передо мной оправдаться…

Васильев уперся локтями в колени и обхватил свою седеющую голову. Так и сидел, слегка раскачиваясь, пока из комнаты не причапал уставший от одиночества и никому не нужный Санька.

– Что, скучно тебе там одному? – сразу отреагировала на его появление Ольга. – Потерпи немножко. Сейчас мы будем чай пить с вареньем. Ты какое любишь варенье?

– Не знаю, – устало выдохнул мальчик и прижался к отцу, поглядывая на Ольгину обрубленную ногу.

– Абрикосовое будешь есть?

– Буду, – от робости согласился Саша.

– Может, я в магазин схожу – куплю что-нибудь к чаю? – очнулся Васильев.

– Я с тобой, – заволновался мальчик.

– Да сиди уж! Не напрягай никого, – сдерживая раздражение, осадила Женю Ольга и тут же стала заговаривать ребенка: – Тебя как зовут?

– Саша.

– А ты музыку любишь?

– Я мультики люблю.

– Ну, пойдем, включим телевизор. Может быть, там мультики идут. – И заковыляла в комнату, увлекая за собой маленького, слегка перепуганного гостя.

Васильев остался курить на кухне и переваривать Ольгин анализ своего внутреннего состояния.

В комнате мультиков не было. Был серьезный разговор.

– Ты смотришь на мою ногу… такую необычную, да? – спросила Ольга и почувствовала комок в горле.

– Ага, – признался Саша.

– Ну, видишь, она оторвалась, и я теперь без нее живу.

– А новая нога не вы’астет?

– Нет, не вырастет.

– А где она?

– Нога?.. На войне осталась.

– И что, она тебе больше не нужна?

– Почему не нужна? Еще как нужна. – Ольга теребила руками халат, не зная, куда спрятать свой обрубок от детского пристального взгляда.

– Почему же ты ее с собой не заб’ала?

– А зачем?

– Ну, как-нибудь бы ее п’иклеила и ходила бы хорошо, как все люди, – посоветовал мальчик.

– Не приклеивается, – улыбнулась только губами женщина.

– А как же ты будешь себе туфли покупать? Ведь туфли поодиночке не п’одаются, – прозвучал неожиданный вопрос.

– В самом деле, – впервые задумалась Ольга, – как же я буду себе туфли покупать? – и поняла, что не готова к новой жизни.

– И носки не п’одаются… поодиночке, – добавил ребенок.

– Не продаются, – согласилась женщина. И тут же вспомнила дурацкую присказку: – Хорошо тому живется, у кого одна нога. Тому пенсия дается, и не надо сапога. – И попыталась засмеяться, но не получилось.

– Тетя, а тебе больно? – спросил мальчик, сообразив, что лицо женщины выражает не веселье, а страдание.

– Больно, Саша. Так больно, что ты даже себе не представляешь. – Ольга опустила глаза.

– А ты в’ача вызови. Он тебе даст таблетку, и все п’ойдет. Не будет больно.

– Не поможет врач, Саша, – замотала головой Ольга, не поднимая взор, – не поможет.

– А ну кончай глупые вопросы задавать! – обрубил разговор Васильев.

Он вошел в комнату с большим подносом, уставленным дымящимися чашками и блюдцами с вареньем.

Разговора больше не получилось. Чай пили молча, в напряженной тишине, нарушаемой изредка лишь звяканьем ложечек о стенки чашек…

– Ты жди меня, – уже за порогом тихо сказал Женя, – я ребенка верну туда, где взял, – и выстроил улыбку.

– Я ждать тебя не буду, – так же тихо, чтобы не слышал мальчик, произнесла Ольга. – Но если придешь, выгонять не стану только в том случае, если все решишь окончательно. Ты понял?

– Я решу.

– Что бы ты ни решил, я все пойму. Но только не разрывайся на две части. Я этого больше просто не выдержу. – Она захлопнула дверь и пошла допивать коньяк.

9

По дороге домой Васильев долго и сильно переживал. Ничего хорошего из его визита с Санькой не вышло. Разве только время удалось потянуть. «Но чего я, собственно, ожидал? – задал сам себе риторический вопрос. – Только ситуацию усложнил…» Затем, сгорая от стыда, попросил: