Анатолий Долженков - Дети перестройки. Юмористическая проза

• Название: Дети перестройки. Юмористическая проза
• Автор: Анатолий Долженков
• Жанр: Прочий юмор

Роман «Дети перестройки» – юмористическая проза. Эта книга об искусстве нашего человека выживать в самых непростых жизненных ситуациях, не теряя присутствия духа и чувства юмора. Герои книги – малоприспособленные к жизни люди, которым наконец-то улыбнулась удача. Это история, рассказанная о грустных, не совсем грустных и совсем не грустных событиях. Если настроение окончательно испорчено, Вам скучно или одолевает непроходящая депрессия, эта книга поможет отвлечься от надоевших проблем.

---

– Да, где-то ты права, – наконец неохотно признал он. – Перед нами – печальные следы с трудом прожитых лет. Ну и что? Никто же не утверждает, что Леонардо да Винчи писал Мону Лизу именно с Мани. Я тебе больше скажу, она никогда не принимала участия в конкурсе красоты, несмотря на то, что звание «Мисс трущоб» выиграла бы без особого напряга. С положительной стороны её, так же, характеризует и тот факт, что она никогда не состояла ни в одной из партий, не числилась в передовиках производства и вообще, вряд ли когда держала в руках что-либо тяжелее бутылки водки. Но пойми ты, сестрёнка, нравится мне этот партнёр по жизни. Да, не красавица – это очевидно. А никто твоих выводов по Мане и не оспаривает. Очевидно, что не фотомодель длинноногая. И возраст не нахальный. Сорок три годика. Внешний облик, как ты совершенно правильно заметила, соответствует жизненному кредо. Как говорится, что есть – того не отнять и, что самое скверное, не прибавить. Но в качестве боевой подруги она незаменима. Витает вокруг меня как спутник вокруг земного шара, попискивает о бытовых проблемах. Суету создаёт. Что же, и такая любовь случается, как ни странно. Не романтическая. Жизненная. Да и не понять тебе, – печально закончил он и, подойдя к сестре, вплотную принялся сверлить её тяжёлым колючим взглядом.

– Ты зачем пришла? – медленно чеканя каждое слово, спросил он. – Мораль нам читать? Не нравится, как мы живём?

– И это ты называешь жизнью? – возмутилась Надежда. – Вы не живете, а существуете. Таскаетесь по свалкам, собираете бутылки и всякий хлам. Конкурируете с бродячими кошками и собаками. Сами, уже бродячими стали. Посмотрите, что за гадость вы едите и пьёте?

– Ах, извините, извините, – юродствовал Нищета кланяясь. – Вас шокирует наш стол. Да, не деликатесы. Имеем то, что имеем. Как говорится, живём по средствам и в чужой карман не заглядываем. А средств, – разводит руками, – не густо. Что же нам, сирым, делать, если государственные структуры дали слабину в смысле контроля качества продуктов питания. Сегодня каждому из нас, чтобы выжить, приходится становиться экспертами – специалистами по выпивке и закуске. Всякое случается в жизни. Да, мы можем употребить и не совсем доброкачественный продукт. Но об этом пусть беспокоятся те, у кого организм не сильно выдающийся, в смысле здоровья. Слабенький, как марлевые трусики. А у нас, слава Богу, печень без признаков цирроза, желудок – доменная печь и мочевой пузырь, – беря в руки пузырёк и внимательно разглядывая его, констатирует он очевидный факт, – пока справляется с поставленными перед ним, я бы сказал, архисложными задачами. Мы ещё можем позволить себе, иногда, немного расслабиться. Пять – шесть отравлений для нас – чепуха. Это не болезнь, а так, небольшое недомогание, в то время, как для других прямая дорога к инвалидности.

– Что-что, а логично излагать мысли ты ещё не разучился, – презрительно глядя на брата, – процедила сквозь зубы Надежда. – Не весь ум пропил. Пока. Иногда даже думаешь, что имеешь дело с интеллигентным человеком. Но это в том случае, если тебя не видеть, а только слышать. А посмотришь – свинья свиньёй. Полная неразборчивость ни в еде, ни в питье, ни в чём. Вот, например, что вы сейчас лакаете?

– Тебя интересует, что мы пьём сейчас конкретно? – полюбопытствовал Нищета с напускным смирением. – В данный конкретный отрезок времени? Хочешь оценить букет? Извини, но о твоём визите заранее предупреждены не были, так что на посторонних не рассчитывали.

Надежда, стремительно и неожиданно для хозяев протянув руку, схватила ближайший к ней пузырёк.

– Стыдно признаться? Сохранились кое-какие крохи совести? Что это за голубая дрянь?

Нищета мягко отобрал ёмкость.

– Горячишься, сестричка, нервничаешь, – поглаживая женщину по плечу, доверительным тоном проворковал он. – Всё тебе в мрачных тонах видится. А ты остановись, оглянись вокруг себя. Задумайся, – патетически воскликнул он, с мольбой протягивая к сестре руки. – Задай себе вопрос, в какое время нам всем жить приходится? Да и какова она, жизнь эта? В процессе перестройки находимся, а это все равно, что капитальный ремонт в квартире. Никто толком не знает, как и с чего начать, и что куда лепить. А экспертов вокруг – тучи. И все советы советуют. Это туда поставь, это сюда пришпандорь. Поставишь, пришпандоришь. Такое получается – без слез смотреть невозможно на это уродство. Так как же должен чувствовать себя заложник перестройки? Ещё не ребёнок, но уже не эмбрион. Полный базар и неразбериха кругом. Хаос, из которого ещё не скоро образуется какая-либо цивилизованная система, – страдал Нищета, нежно прильнув к плечу Надежды. – А в чём причина? Не знаешь? Я тут на днях анализировал. Не поверишь, страна так шустро рванула в сторону демократии и рыночной экономики, если, конечно, направление не перепутала, что основная масса народа зазевалась. Не сориентировалась по ходу движения колеса истории. Расслабились люди в неподходящий момент. И вот результат. Конечно, не всем так крупно не повезло. Кое-кто успел за страной. Некоторые даже очень неплохо успели, поверь мне. А по слухам встречались и такие шустрые экземпляры, за которыми и страна-то не поспела. Пока то да се, смотришь, а они уже в другой стране. Но основная масса до сих пор болтается где-то в переходном периоде. Нам вот, с Маней, тоже не повезло. Мы остались с ущербным большинством.

– Что-то не пойму я, к чему ты клонишь? – окинула недоверчивым взглядом брата Надежда.

– А вот к чему. Ситуация на данный исторический отрезок времени образовалась настолько острая, что даже такая простая проблема, как выпить-закусить по напряжённости замысла и сложности исполнения можно сравнить с покорением космоса на воздушном шаре. А привычка-то осталась. Правильно я говорю, – обернулся он к Мане.

Та, не поднимая глаз от стола, усиленно закивала головой, соглашаясь.

– Условный рефлекс имени старика Павлова уберегся, несмотря ни на что, – продолжил Нищета, ободрённый поддержкой. – Я уже не говорю об организме в целом. Каждая клетка воет. Брось в рот хоть что-нибудь, – взгляд его задержался на пузырьках, – и дай запить, чем-нибудь покрепче. Причём, сволочь такая, не считается с экономическими трудностями и политической ситуацией в стране. Скандал! Организму глубоко безразлично, что нет. Что обстановка не соответствует. Природа желудка и прочих органов внутреннего сгорания пищи не терпит компромиссов, – вытирая потный лоб тыльной стороной ладони, трагически простонал он. – Вот и крутишься как заколдованный дурачок из русской народной сказки. Из той лужицы попьешь – козлом станешь, из другой – в осла превратишься, а вообще пить не будешь – единственным бараном в этом большом стаде останешься. А как же не пить, когда все пьют? Лужица маленькая. Раздумывать да прикидывать особенно некогда. Оттеснят. Не пустят. Вокруг одни хищники.

– Ты не ответил на мой вопрос, – невежливо перебила Надежда, проявляя настойчивость и не принимая аргументы брата. – Ты можешь чётко и ясно пояснить, что вы сейчас пьёте?

– Какая же ты всё-таки настырная, – Нищета в раздражении поморщился, отодвинув пузырьки на безопасное расстояние. – И всё тебе надо знать. Всё надо оценить и вымерять своими мерками. Я же тебе уже битый час толкую простые вещи, пытаюсь прояснить ситуацию. Видишь ли, дело в том, что передовая наука в последние годы совершила такой гигантский скачок в вопросах производства искусственных напитков и продуктов питания, такой в этом направлении бешеный прогресс наблюдается, что природа человеческого организма едва успевает за её семимильными шагами. Иногда, прямо затруднительно бывает сообразить – можно этот продукт в рот класть или не рекомендуется Минздравом? Я уже не говорю глотать. Так сказать, пускать пищу по длинному коридору. Это в самом крайнем случае, когда нет другого выхода. Вот мы с Маней и экспериментируем в этом перспективном направлении. Вносим свою посильную лепту в прикладную науку. Прикладываем всё, что нам кажется съедобным к своему организму, и таким образом пытаемся устранить нестыковки между этим самым организмом и передовыми открытиями отечественных и зарубежных учёных. Сейчас вот, осваиваем многофункциональный напиток, который в то же время можно использовать и как средство для обработки деревянных покрытий. Так складывается ситуация, что всё идёт к унификации продукции и к приданию ей многоцелевых функций…

– Ясно, – с настойчивостью молотка, вбивающего гвоздь в доску, резюмировала Надежда. – Денег, как я понимаю, уже не хватает даже на самое дешёвое человеческое пойло. Господи, ну разве уж так обязательно пить?

– Видишь ли, дорогая, – скромно потупил глаза Нищета, – дело в том, что по складу ума я холодный философ и, вероятно, исключительно только по этой причине нуждаюсь в постоянном подогреве.