Марат Карапетян - Арт-директор

• Название: Арт-директор
• Автор: Марат Карапетян
• Жанр: Русское современное

Роман «Арт-директор» – первая работа автора. Она совмещает в себе противоречивые вещи: служение автора рок-музыке и работу в финансовой сфере корпораций, тонкий романтизм и едкую иронию, философские размышления о самых разных сферах творческой жизни и жесткие аналитические выводы.

---

Так что просить надо. Обязательно надо. И дадут просящим.

А еще всем скучно. Детям, студентам, официантам, директорам ресторанов, военным, бедным, богатым. Всем. И если твой концерт ассоциируется не просто с музыкой, а с чем-то новым, интересным – это то, что нужно. И это совсем не должно быть веселым. Рецепт хорошего концерта: мрачное настроение – 30%, провокации – 30%, издевательские шутки – 30%, приличная группа гормональной поддержки в зале – 10%. И вместе все это работает.

На наш концерт в областной Дом офицеров пришло более 400 человек, и они купили билеты. Газета делала свое дело, агенты ковали нашу репутацию, я приглашал всех подряд. Мы собрали 1,7 миллиона неденоминированных рублей, за вычетом всех расходов наша прибыль составила около полумиллиона неденоминированных рублей. Фантастический успех неизвестной группы. Мне удалось подружиться с руководством ДОФа. На многие годы шеф этого заведения стал моим старшим советчиком. Бывает так, что руководитель чего-то большого, особенно военный, не имеющий сына, чутко отзывается на уважительное и внимательное отношение. Врожденное чувство уважения к старшим делало для меня общение со старшими товарищами естественным. Отчасти это было вызвано тем, что отец брал меня всегда с собой на встречи с друзьями, с которыми мне приходилось быть всегда в форме. Папа никогда не пренебрегал моими вопросами, терпеливо разъясняя, кто есть кто, кто с кем и так далее. С детства по речи собеседника мне приходилось определять его статус и предпочтения. Возможно, в этом коренится преемственность поколений. Друзья родителей становятся твоими друзьями, твои друзья становятся друзьями для младших. Так было с моим братом. Он был со мной, рос с моими друзьями, взрослел с более взрослыми.

К тому времени музыкальная школа окончательно доконала брата. Несмотря на относительно неплохого преподавателя, ужасная модель российского музыкального образования, как трясина, засасывала всех, рождая непреодолимое отвращение к музыке. На вырученные деньги я купил для брата клавиши Casio. Примитивные и совершенно непригодные к записи в студии. Это был первый шаг к выходу из ямы, где он гнил все эти годы. Он изучил аккорды пары песен, и мы представили его как нашего нового участника. Ему 14 лет, и на него смотрят 400 глаз из зала. Эмоции. А для юноши, думается, это ох как важно. И во время одной из вещей, где брат только брал аккорды, я в тишине произнес два слова, которые перевернут его отношение к музыке: «Клавиши, соло!» Это был трюк. Глаза моего брата отражали ужас, но группа уже играла квадрат, спрятаться было невозможно. Либо играй, либо умирай, либо убегай со сцены. Мои парни знали за мной такую черту – никто в группе не знает, что у меня на уме. Я могу остановить композицию, изменить аккорды, ритм. Это делает жизнь команды непредсказуемой, вселяет в нее драйв, интригу. Но даже они вздрогнули, когда я оставил новичка на его первом концерте без подготовки один на один с залом. Жестокий подход. Флюиды ненависти от Ара настигли меня, но до меня донеслись звуки органной импровизации. Колокол пробил, пушка выстрелила, музыка вселилась в нового музыканта на многие годы, разрушив монополию безумных преподов-мутантов, почти на 100% отбивавших с получением музыкального диплома у детей любое желание играть и выступать. Еврейско-армянский братский ансамбль замкнулся, отразив в себе в 1994 году непостижимый коммерческий успех студентов вкупе с приличным музыкальным материалом. В том же году мы заняли второе место на областном конкурсе «Кто круче», пропустив вперед коллектив, в котором играл сын губернатора. Местное жюри пожурило Гита за то, что, закинув гитару за голову, играл на ней. «К чему эти цирковые трюки, не надо позерства», – пробормотал уважаемый уездный судья. Таковы они, наши конкурсы. Лучший тот, кто ближе и понятней. Гит робко возразил, что это манера игры Jimmy Hendrix. Но остался без ответа. На лицах судей отражалось желание побыстрее свернуть обсуждение и побыстрее бухнуть в комнатах. Деятели культуры крайне утомляются от мыслительных процессов, и водка, как энергетик, возвращает к жизни их попорченные временем и праздностью лица. В такие-то минуты и надо оказаться рядом, подмахнуть дипломчик – и дело в шляпе. Но бессмысленность этого мероприятия переваливала любые настроения. Для директора группы такое поведение не особо правильно, но слабости есть у всех.

Целыми днями я ломал голову, как нам вырваться на новые просторы. Ничто не предвещало беды. Все было отлично, но вот в личном. Был привет. Но репетиции и концерты держали всех нас в суперформе. Беда прикатила, откуда совсем не ждали. В общем, так и бывает.

Глава 9

Без возбуждения перед концертом трудно. А с возбуждением крайне трудно работать. Сложно заниматься чем-то вообще, если по мере наступления даты концерта нарастает радостное напряжение. И вот говорит с тобой начальник, а ты смотришь на него и киваешь, даже записываешь в блокнот слова. Какие-то. Бессмысленные. Например, «согласовать с бухгалтерией форму справки» или «уточнить сумму задолженности на конец квартала». Квартала. Впитала. Опахало. Махала. «Макала» – кстати это отличный альбом группы Clannad. Очень красивый. Особенно песня «In a lifetime». Супертема. Пронизывает переплетение голосов, как будто занимаешься любовью с тем, кто близок. Как будто… «…записал? И не забудь поставить в шапке письма там их юридический адрес. Срок – 28 июля», – это мой шеф говорит. Я работаю в банке юристом уже 2 месяца. Уездный двухэтажный милый банк. Запах денег, белые блузки операционисток, серые костюмы валютчиков, вставные зубы безопасников, поджатые губы кредитчиков. Рай для мертвяков.

Только в одном месте всегда весело в банке. Там, где трейдеры. Они веселятся, продают и покупают, смотрят на котировки, пьют кофе, ругаются матом, в обед втихаря бухают, потому что торговая сессия уже кончилась, и, пока бэк-офис будет оформлять проведенные сделки, можно пару часов побыть подшофе. Еще трейдеры любят потравить бизнес-анекдоты.

Типа: трейдер ждет лифт на бирже, наконец-то приходит, а там куча аналитиков. И он их спрашивает: «Без всяких если: вверх или вниз?» Е!

Я с ними на одной волне. Ведь в душе я трейдер, но лучше. Они зарабатывают деньги для банка, а я на концертах зарабатываю для слушателей несколько часов радости. Сколько это стоит? Три часа настоящей радости? 200$? 10 тысяч рублей? 100 тысяч евро? В зависимости от возраста и настроения, но если в зале 100 человек и у каждого чек на 1000$, вот тебе и финансовый результат. Я рассказывал трейдерам про свою группу, они делали вид, что им интересно. Но всегда есть в коллективе один парень, которому и вправду это важно. Это тот самый, который сам хотел играть, но стал клерком. И проклинает каждый день свой. Но со временем смиряется. На 3—4 году. Рождается ребенок, уносит печаль, жертва была принесена не зря. Ребенка обязательно в музыкальную школу, ну и, конечно, танцы и гармоничное развитие. «Он не должен повторить мою судьбу», – думает отец и наливает еще одну рюмку. A рядом хор родственничков жены и троюродный брат из Рязани, который на практике в банке и завсегда согласен поддержать странноватого родственника. В глазах у такого парня всегда облако, и когда он видит меня, оно рассеивается и начинается общение. Радостное. Когда я уволюсь, мы еще по инерции будем видеться, но недолго. Ему ведь тяжко после моих концертов или разговоров возвращаться в финсклеп. Я люблю банкиров. Они тонкие нервные посредники, романтики цифр, игроки в термины. В 90-е они были кем-то. Меня к ним тянуло. Ну и, конечно, гормональный фон в операционном зале после 16 часов всегда на уровне. От девушек веет скрытой, но очевидной эротичностью, а если еще третья пуговица сверху неожиданно расстегнута, и с трудом нити рубашки сдерживают тяжелую и теплую энергию сотрудницы, вожделение настигает юного юрисконсульта, и заключение о рисках по кредиту в большую радость пишется. Банки были для меня чем-то важным и чистым. Как Элвис. Девочки всегда самые красивые и воспитанные работали там. Раньше. Давно. Очень давно. В XX веке.

Я много слышал, что евреев не особо любят. Но искренне считал, что это ерунда. «Меня отчислят. Бельченко завалит меня на патфизе. Точно завалит!» – наш басист уверенно твердил это, сверкая очками. Его бабушка подносила пирожки, охая и ахая. Гит говорил, что один препод в их медицинской школе глубоко ненавидит иудеев. Я не особо напрягался: басист был умницей, прирожденным врачом. Вдумчивым и прилежным. Впереди был День города. Мы на нем выступали, команда приобрела статус недостижимой по гитарной технике. Были вопросы с моим вокалом, Гит ворчал, что я кричу. А как же мне не кричать, когда я не слышу себя? Вечная борьба голоса и ритм-секции.