Наиль Акчурин - Крепостные мастера. Роман

• Название: Крепостные мастера. Роман
• Автор: Наиль Акчурин
• Жанр: Русское современное

Роман в двух книгах «Крепостные мастера» посвящен времени окончания «Советского периода» и начала «Перестройки». В романе рассказана история создания научно-исследовательского института – флагмана авиационного приборостроения. Особое место в романе уделено противостоянию Советского Союза и Запада. В первой книге «Шестидесятники» резидент английской разведки начинает свою работу в условиях жесточайшего контроля со стороны работников КГБ. Все события романа имели место быть…

---

– Какой штраф? Вы что, все с ума сошли? За что?

– За то, что чужие чертежи использовали в производстве.

– Но это надо сначала доказать. Что в принципе не возможно. Наши чертежи прошли патентную чистоту. На этой установке успели три кандидатские диссертации защитить молодые ученые. А тут вот англичане попросили, и мы в одночасье от всего этого будем отказываться, да еще штраф заплатим?

– Но ведь формально они правы.

– Правы? Да если хочешь знать, весь мир, весь технический прогресс, и основан на шпионаже. Шпионаже умов, информации. Иначе мы все бы до сих пор жили в пещерах.

– Ну, наверное, есть какие-то международные нормы?

– Есть… Только мы клали на них большой с прибором серп и молот!!! Все… Все, голубушка, время. Мне пора.

– Ну, хорошо ухожу, только что уж ты так разнервничался. Два слова сказать для тебя целая проблема.

– Светка, ни будь вредной. Ты сама видишь, как много времени уже прошло.

– У… счет потеряла.

Светлана накинула на ноги туфли, как одолжение, подставила щеку для поцелуя и вышла на улицу.

Майское полуденное солнце пьянило. Теплый ласкающий ветерок обдавал своим свежим, бодрящим дыханием. Хотелось вновь и вновь утопать в объятиях любимого и наслаждаться. Светлана миновала извилистую тропу, закрыла за собой дверь скрипучей маленькой калитки, бросила взгляд на дом, после чего порылась в сумочке и выключила миниатюрный диктофон.

***

Глава 3

Старатели

После начала утреннего совещания у начальника отделения, длившегося почти до обеденного перерыва, большая часть сотрудников вздыхала облегченно. Мужчины уходили на длительный перекур – консилиум по широкому кругу вопросов. Женщины, оставаясь в аудиториях, между делом, а то и собравшись в кружок, обсуждали семейные и любовные события минувшей ночи, без сомнения самые захватывающие, животрепещущие и актуальные.

Владимир Алексеевич Чаплыгин маленький, лысоватый инженер лет сорока, вопреки своему жизненному принципу, стоял в толпе курильщиков и недоверчиво прислушивался к разговору не в меру возбужденных сотрудников. Он сосредоточенно поглядывал из-за стекляшек очков то на одного, то на другого оратора, пытаясь отделить зерна от плевел, и терялся в догадках. Противный, резкий запах табака в дополнение к зловонью туалета заставляли его щуриться и сдерживать дыхание. Он чувствовал себя отвратно и, тем не менее, старался не подавать вида и во что бы то ни стало разобраться в происходящем. Противоречивые чувства владели его душой, и борьба противоречий рождала муки сознания.

Ровно в восемь часов Владимир Алексеевич приступил к работе. Разложил перед собой научные справочники: металлурга и технолога, конспекты симпозиумов, свои увесистые тетради черновиков. Затем порылся в столе, достал логарифмическую линейку, положил ее слева от себя. И, наконец, начал терпеливо дожидаться, когда закончится ежедневный утренний гомон сотрудников.

Его рабочий стол, как ему казалось, стоял на самом неудобном месте. Во-первых, в комнате, где соседствовали два сектора различных отделов, что само по себе создавало нездоровую рабочую обстановку; во-вторых, у двери, которая, по мнению Чаплыгина, никогда не закрывалась, и вместе с раздражающим шумом и коварными сквозняками отнимала остатки сил и здоровья. Впрочем, неудивительно, подобные неудобства известны каждому талантливому, одержимому работой человеку. А Владимир Алексеевич себя именно таким и считал. Вот уже несколько месяцев он составлял сводную таблицу погрешностей зуборезного оборудования в зависимости от условий работы и срока службы. Получался солидный справочник, не имеющий аналогов в мире. (В Советской стране этим еще никто не занимался, а в цивилизованном мире в нем не было необходимости, потому что обновление станочного парка шло в ногу со временем.) Казалось, ничто не может остановить его на пути к заветной цели, итогу многолетней работы. Разработанная им методика расчета позволяла определить степень точности зуборезного оборудования, без всякого осмотра, только опираясь на данные замеров, произведенных на предприятиях производственным мастеров, либо квалифицированным рабочим и переданных по почте. Естественно о полученных результатах никто не подозревал, а Владимир Алексеевич свои расчеты старался держать в тайне. (Если у него не будет своего профессионального секрета, кто же его будет считать квалифицированным специалистом.) Работа над справочником приближалась к концу, и Чаплыгин с каждым днем испытывал все больший подъем духа.

Чувствовать моральное удовлетворение, без поддержки пристойного материального обеспечения, довольно сложно, но Владимир Алексеевич умел отличать и смаковать подобное состояние, когда по груди растекалось тепло, а в голове ощущалось легкое головокружение от маленькой незначительной победы разума. Он вообще считал сложившееся положение дел в науке, производстве, в жизни несправедливой ошибкой судьбы, верил, что время все расставит по своим местам и ждал своего часа.

Окунаясь, как в омут, в свою работу, он больше ни о чем не хотел слышать.

– Сахара…, змеи…, – все пролетело мимо него вместе с переливчатым смехом молоденького рыжеватого техника.

– Что за глупости? – Чаплыгин углубился в стройные ряды цифр, четко выстраивающихся из-под карандаша, и зашевелил ушами.

– Ярыгин, Усков…, – перешептывались ведущие инженеры. У Вовы громко заурчало в животе, в памяти вспыхнули неприятные воспоминания о розыгрыше, который в прошлом году сотворили с ним два этих молодца, и как ни старался он их отогнать, не мог. Они вонзились точно острый нож в его ранимую душу.

В обычный, будничный, рабочий день с 15 до 16 часов отдел пригласили на прививку в медпункт. Заранее было вывешено объявление, да и табельщица несколько раз прокричала:

– Кто еще не был в медпункте?

Оказалось, что, кроме Чаплыгина, были все. Табельщица нахмурила брови, погрозила Вове кулаком:

– Ну-ка живо у меня, – и улыбнулась.

Вова закрыл тетрадь с расчетами, замурлыкал: «Трали-вали», и дирижируя сам себе рукой, в радужном настроении отправился в медпункт. В небольшой комнате, предварявшей кабинет врача, одевались только двое – Ярыгин и Усков. Они уже прошли намеченную процедуру и поторапливали Вову: «Быстрее – один остался.»

При этом Усков заправлял рубашку в брюки, а Ярыгин сидел на стуле и искал ногами штанины брюк.

Что за прививка? Вова не поинтересовался. Чего там, раз уколоться и все дела. Его только несколько смутило: «А, что до трусов раздеваться?»

– Можешь без трусов.

Вопрос показался смешным.

– Трали-вали, – Вова наскоро скинул брюки и посмотрел на свои мятые, обесцвеченные многократными стирками семейные трусы.

Он не стал на этом заострять внимание. На цыпочках, чтобы не запачкать носки, подбежал к двери, постучался, приоткрыл и, услышав девичий голосок: «Заходите», юркнул в кабинет.

Юная девочка медсестра возилась за ширмой у кипятильника, готовя следующую партию игл. Оттуда слышался ее тоненький ангельский голос, который заставил учащенно биться Вовино сердце:

– Проходите к кушетке и подождите секундочку.

Вова не заставил себя долго ждать: с разбега прыгнул на кушетку, зажмурился и приспустил трусы. Девочка с ангельским голоском, появилась рядом с Вовой совсем неожиданно. Наливаясь пунцово красной краской, она выпустила из шприца воздух. Попросила Вову сесть на кушетке и сделала прививку в предплечье.

– Все!!! – она приложила к месту укола ватку и, намекая на Вовин внешний вид, добавила: – Вам еще к психиатру не мешало обратиться.

Однако самые неприятные минуты, Вова испытал, когда выходил из кабинета: в маленькой комнате в ожидании прививки столпились женщины соседнего отдела. Их в спешном порядке направили на прививку Усков и Ярыгин.

Поэтому, сейчас когда Вова услышал эти фамилии, то испытал прилив неприятных чувств, а про себя подумал: очередной розыгрыш. Но любопытство, чувство с которым соседствовала Вовина инженерная мысль, заставило его прислушаться к голосу трудящихся, и он направился в курительную комнату.

Помещение для курения на четвертом этаже планировалось строителями как будущая комната отдыха начальника института. Все же времена меняются, и хоромы тридцать квадратных метров стали служить курительной комнатой инженерного состава. Впрочем, поначалу, согласно архитекторского проекта, ее площадь составляла шестьдесят квадратных метров. Одним движением пера на проекте была проведена линия, которая разделила женскую и мужскую половины комнат. Прорубили вторую дверь, по намеченной линии воздвигли стену до потолка, и особо тщательно, со строительным мастерством заделали стык оконного проема с кирпичной кладкой, чтобы во время отдыха мужчины и женщины могли друг друга лишь слышать, но не видеть. Затем и эти комнаты поделили на две равные части курительную и обеспеченную сантехническими узлами, отделили друг от друга перегородкой и филенчатой дверью.