Александр Черенов - За спиной адъютанта Его превосходительства. Книга вторая

• Название: За спиной адъютанта Его превосходительства. Книга вторая
• Автор: Александр Черенов
• Жанр: Русское современное

«Адъютант Его Превосходительства»? Что-то знакомое, правда? Что-то… такое… героическое. О героях. Только здесь героев нет – ни «красных», ни «белых». А, если они и появляются, то лишь в комедийном, сатирическом и даже анекдотическом ключах. Потому что это – пародия и на первоисточник, и на пародию истории. Ведь в этой книге никто никого не убьёт, не взорвёт, не сожжёт и не пустит под откос. Но и без этих ненужных эксцессов читателю не придётся скучать…

---

Насчёт огурцов Усиков был твёрд во мнении. Содержимое «беседы» он редко забывал. Ну, а если и забывал, то оно само напоминало ему о себе. Как в данном случае – горкой на пакете.

Стимулируя процесс, Усиков потёр виски.

– Идём дальше. Значит: бутылкой водки… Ну, что такое – одна бутылка на двух офицеров? Ясно дело: не хватило… Не хватило – и мне пришлось вкупиться бутылкой «шустовского»… Её тоже не хватило – и штабс сбегал к солдатам. Вернулся он с котелком спирта. Скушали мы этот котелок, закусили…

Усмиков покосился на горку.

– … шоколадкой на двоих – и… а дальше не помню.

Ничего удивительного в такой амнезии не было. Для сохранения памяти шоколадки на двоих после котелка спирта, в очередь за бутылкой водки и бутылкой коньяка, явно не хватало.

– Котелок…

Капитан недоверчиво хмыкнул: масштаб – точнее, объём – совершённого им подвига, вызывал не только уважение, но и сомнение.

Для любого нормального… алкоголика.

– Не мудрено, что я так… хм… разгрузился в купе!

При одной мысли об этом его передёрнуло. Но от рецидививов он воздержался. Или – его воздержало. Не исключено: чувство долга. В виде загаженного пакета.

– Как он-то здесь оказался? А-а: наверняка, я спьяну хотел им «убить» штабса… А всё – водка проклятая!

Взгляд Усикова то и дело сносило на конверт. Итог был неутешительным: восстановить пакет до исходного состояния не представлялось возможным. Он претерпел от Усикова не только снизу, но и сверху. «Содержимое беседы» тоже внесло свой вклад – и не такой, уж, скромный.

– Что же делать?

Усиков был прав: надо было не только ехать, но и доехать, и даже вручить.

– Может, перебить аммиачный запах другим, более крепким?

А – жирные разводы?

Решение пришло не сразу и не само: пришлось напрячься.

– Надо менять пакет!

Раздобыть пакет – не проблема: на любой станции. Но как быть с печатями? Под мысли «о жизни и о себе» блуждающий взгляд капитана упал на золотую печатку, которую он как-то принял «в дар от благодарного населения».

– А если…?!

Надежда вспыхивала напрасно: размеры сургуча и печатки оказались несопоставимыми. Подделка была бы обнаружена тотчас и невооружённым глазом.

– А если – внаглую?!..

На станцию назначения состав прибыл утром. От былой прохлады уже не осталось и следа. Грязный обшарпанный вокзал встретил Усикова нарождающейся духотой, густо замешанной на ароматах машинного масла и общественных туалетов. Капитан ступил на перрон свежевыбритым и свеженаглаженным: за ночь проводник и солдаты восстановили статус-кво мундира.

Заметив встречающего с табличкой, Усиков пошёл навстречу… туалету. Там и состоялось погребение останков пакета. Письмо же капитан сунул в карман кителя, после чего отправился на почту, где без проблем купил новый конверт.

Расположившись за стойкой, он неуверенно обмакнул истерзанное перо в засиженную мухами чернильницу… Через десять минут оттиски печати местной почты на сургуче положили конец его многочасовым сомнениям… А спустя час атаман принял Усикова в своей резиденции.

Войдя в шикарно обставленный кабинет главы Директории, капитан щёлкнул каблуками, и протянул атаману пакет. Едва взглянув на конверт, атаман разломал печати и вынул письмо. Конверт – к удовлетворению Усикова – тут же отправился в пылающий камин. Вместе с печатями местной почтовой службы. С благодарностью Усиков отметил про себя, что глава Директории – не бюрократ.

После этого атаман принялся за письмо. Нет: пока ещё – только читать. По мере того, как он углублялся в текст, лицо его начало принимать бурячный оттенок. К положительным эмоциям этот окрас явно не имел отношения.

– ??? – комбинированно запросил-испугался Усиков.

Ответный взгляд главы Директории был такого огненного наполнения, что Усиков непроизвольно «сходил в штаны». На этот не потребовалось и спиртосодержащих излишеств.

– Вы читали письмо?!

Меньше всего в вопросе атамана было… вопроса. После этого Усиков просто обязан был начать заикаться.

– К-к-как м-м-можно, п-пан атаман!

Усиков соврал. Частично. Только – насчёт «не читал»: он «всего лишь» написал письмо. Беззвучно – но вполне «разборчиво» – шевеля губами, Семён Васильич вернулся к тексту: может, он что-то не так понял.

Но нет: надежда оказалась обманщицей. Текст по-прежнему гласил следующее: «Ясновельможный пан атаман! В связи с выходом из окружения группы „красных“ под командованием Ивана Якина, которая тылами Ваших войск направляется к Хватову на соединение с основными силами армии, я – и в моём лице командование Волонтёрской армии и всех Волонтёрских сил Юга России – протягиваю Вам руку дружбу! Прошу принять мои искренние заверения в том, что, если „красные“, не встречая противодействия, пройдут тылами Ваших войск, то Вы, ясновельможный, будете повешены на первом же суку. Остаюсь с наилучшими пожеланиями. Искренне ваш. Генерал-лейтенант Кобылевский, командующий Волонтёрской армией. P.S.»

– Что значат эти буковки?

Атаман перевёл взгляд на Усикова и начертал в воздухе незнакомые литеры.

– Вероятно, постскриптум, – дрогнул голосом капитан: он точно не писал постскриптум. – Буквально: «после написанного».

Атаман вернулся к чтению.

«P.S. – гласил текст P.S. – Не забывайте, пан атаман, что только в этом году мы уже дважды надрали вам задницу! Всех благ!»

– «Всех благ!» – качественно позеленел Семён Васильич. – Их Превосходительство желают мне всех благ!

– ???

Последним усилием воли Усиков выдал недоумение: и таких слов в его тексте не было. Он мог покляться, что в момент написания был трезв, как стёклышко! Но атаман вёл себя неадекватно – и это не сулило ничего хорошего. Предчувствия его не обманули.

– Скажите, капитан, – недобро усмехнулся Семён Васильич, – знаете ли Вы, что такое хорошие кожаные канчуки?

– Кан… чего?

– Канчуки?

Недобрая усмешка атамана нисколько не подобрела.

Усиков затряс головой. Точнее, голова и не спрашивала разрешения.

– Не-е-е…

– Вы, что, не читали «Вий» Гоголя?! Темнота!

Атаман плюнул в камин – как в посланца.

– Ну, о чём с Вами говорить после этого? Ладно: упрощусь. Специально для Вас. Известно ли Вам, что в старину делали с послами, оскорблявшими монарха страны пребывания? Пусть и в качестве почтальона?

Усиков побледнел: он когда-то учился в кадетском корпусе.

– Правильно! – одобрил Семён Васильич. – Их сажали на кол! В лучшем случае – всего лишь отрубали голову! Под хорошее настроение.

Капитан дрогнул в коленях: атаман явно не шутил. Значит, с письмом было что-то не так.

– Я ведь привёз Вам предложение мира и дружбы! – ещё раз упал духом Усиков. – Мне так и поручено сказать это на словах – в дополнение к письму!

Глаза атамана мгновенно вышли из орбит.

– Как, ещё и в дополнение?! Нет уж, увольте: с меня достаточно и письма!

Лист упал под ноги атаману, который тут же удостоил его своего сапога.

– Ничего не понимаю…

– Всыпать бы Вам – сразу бы всё поняли!

– За что?! – пошатнулся Усиков.

– За это самое!

И Семён Васильич указал на бумагу, отмеченную печатью его сапога. Затем он развернулся, и, скрипя новеньким хромом, зашагал по кабинету – как по душе Усикова. Капитан не ошибался в оценке маневра: атаман решал его судьбу. Даже – уже решил: осталось лишь огласить решение.

– Вот что, капитан.

Атаман протёк оловянными глазами на самое дно души Усикова. По этой причине Виктор Терентьич не мог не ощутить леденящий холод металла.

– Надрал бы я Вам задницу, если бы это хоть что-то изменило! Узнали бы Вы тогда, что такое хорошие кожаные канчуки, и, не читая Гоголя! У меня есть такие умельцы – куда тем художникам! Расписали бы Ваши филеи, не хуже, чем кузнец Вакула – храм Божий в Диканьках!

Усиков ещё раз уменьшился в росте – за счёт подкосившихся ног. Одно только и удерживало его от того, чтобы не пасть на колени: сослагательное наклонение. «Если бы…». И атаман не подвёл капитана.

– Не вибрируйте конечностями: я отпускаю Вас. И не потому, что – такой добрый: какой смысл пороть Вас? Передайте Вашим хозяевам, что в гробу я видал их дружбу! И ещё передайте, что угрозами меня не запугаешь: за мной – народ Украины!

Семён Васильич сунул руку за борт кителя – и несколько секунд поработал монументом… себе.

– Вот так и передайте!

– А-а…

Даже полноценно заикнуться об ответном послании Усикову не удалось.

– Вы едете сейчас же!

Атаман ещё раз выкатил впалую грудь.

– Немедленно! Вас проводят!

Под этот текст он сам «проводил» капитана за дверь. Коленом под зад. Мокрый и сверху, и снизу, и сзади, и спереди, Усиков беспомощно развёл руками.

– Ничего не понимаю…