Александр Черенов - За спиной адъютанта Его превосходительства. Книга вторая

• Название: За спиной адъютанта Его превосходительства. Книга вторая
• Автор: Александр Черенов
• Жанр: Русское современное

«Адъютант Его Превосходительства»? Что-то знакомое, правда? Что-то… такое… героическое. О героях. Только здесь героев нет – ни «красных», ни «белых». А, если они и появляются, то лишь в комедийном, сатирическом и даже анекдотическом ключах. Потому что это – пародия и на первоисточник, и на пародию истории. Ведь в этой книге никто никого не убьёт, не взорвёт, не сожжёт и не пустит под откос. Но и без этих ненужных эксцессов читателю не придётся скучать…

---

– Ничего не понимаю…

Из-за дубовых дверей он не мог слышать энергичного монолога Семён Васильича. И, пожалуй, даже хорошо, что не мог: такие слова заставили бы его крепко задуматься над тем, стоит ли возвращаться в Харьков. Глава Директории был очень красноречив:

– Бескорыстная дружба! Плевал я на вашу бескорыстную дружбу! Какая мне корысть с бескорыстной дружбы? Ещё грозят, сволочи! Ну, ничего, мы ещё поглядим, чья переважит! Мне ведь, что «белые», что «красные» – всё едино! Так что – гуляй, Якин…

Глава шестая

– Ну, почему он идёт тылами этого самостийника, как по своему огороду?

Кружась вокруг Чуркина, Кобылевский орошал слюнями не только мундир полковника, но и «окрестности».

– Без единого выстрела, полковник! Как тут не спросить: да ездили ли вы к этому жовто-блакитнику?! Может, пока Вы тут пьянствовали, мне самому нужно было съездить? Ну, работнички! Ну, помощнички!

Обвинение в пьянстве было несправедливым. Точнее, несправедливым было обвинение в сольном пьянстве Чуркина: пили они вместе. Вс эти дни. Как обычно. «Совещались», то есть. Но, верный благоразумию, Чуркин не вышел с уточнениями… на свою голову – и то, что ниже.

– Где этот твой капитан? Давай его сюда!

В кабинете Его превосходительство амбиции могут быть только у Его превосходительства – и полковник мухой вылетел за дверь. Через минуту он уже волочил за собой полуживого Усикова.

– Вот он, Ваше превосходительство!

Чуркин торжествовал так, словно только что самолично изловил шпиона.

– Ага!

С лицом на тему «попался!» Кобылевский подскочил к трясущемуся Усикову.

– Ну, что: сами признаемся – или помочь?

– ???

Это было всё, на что сподобился капитан.

– «Объяснить»?! – без переводчика понял Кобылевский. – Вы, сударь, прекрасно знаете, где объясняются на подобную тему!

Генерал сделал полуоборот к маячившему за спиной Чуркину.

– Да! – соответствовал тот, изничтожая несчастного капитана пылающими от служебного рвения глазами.

Ноги Усикова подкосились в коленях, и если бы не крепкая хватка командующего, он непременно рухнул бы к начищенным сапогам Вадим Зиновьича.

– Займётесь им, полковник? – «вежливо поинтересовался» Кобылевский.

Чуркин щёлкнул каблуками.

– С удовольствием, Ваше превосходительство!

Он тут же схватил за шиворот Усикова: «козёл отпущения» был налицо – и Кобылевского следовало «ковать», не отходя от «козла».

Но тут, как всегда некстати, командующий доказал, что у него – не семь пятниц на неделе, а все восемь.

– Надо, всё же, заслушать «товарища».

Вадим Зиновьич, в целом, был незлой мужик.

– А то, понимаешь, ничего толком не доложил, не объяснил!

С выражением невообразимого сожаления Чуркин отпустил воротник усиковского кителя.

– Николай Гаврилыч, приведите его в чувство.

Полковник тут же «привёл в чувство» несчастного Усикова – при помощи ног и графина с водой. «Подрабатывая водопадом», Усиков медленно поднялся с пола.

– Вы в состоянии говорить?

В своей добродетели Кобылевский дошёл до того, что передал капитану личный – правда, не вполне свежий – носовой платок.

– Да, благодарю Вас, Ваше превосходительство…

– Очень хорошо! В таком случае, благоволите объяснить нам, как могло случиться то, что случилось? Почему атаман позволил «красным» этот променад по своей территории?

Капитан мотнул головой. Горизонтально.

– Не знаете?

Капитан повторил ответ – но уже в вертикальной плоскости.

– Тогда, может быть, Вы просветите нас о деталях своего пребывания у Семён Васильича? Не имели ли место в ходе вашей беседы какие-нибудь осложнения?

– …

На качественное изумление Усикова не хватило.

– Тогда начнём «от печки», – вздохнул генерал. – Итак, Вы прибыли на станцию…

– ???

– Это я —»???» – вспылил Вадим Зиновьич.

– Виноват, Ваше Превосходительство! – побледнел Усиков, большой мастер по этой части. – По прибытию на станцию я тут же отправился на встречу с атаманом!

– И по дороге никуда не заходили?

Беседа всё активнее переходила в допрос. Усиков опять хотел ответить головой, но вовремя вспомнил, что язык подходит для этого лучше:

– Никак нет: никуда! Правда…

Кобылевский немедленно сделал стойку.

– … я посетил вокзальный туалет: волнение, знаете ли…

– Ну, конечно: волнение! – хмыкнул Вадим Зиновьич. – У плохого солдата – всегда понос перед боем…

Усиков проглотил оскорбление и комок в горле. За один раз – чтобы «не ходить дважды».

– И что было дальше?

– Дальше? Дальше я прибыл в штаб, и вскоре головной атаман принял меня…

Взгляд капитана, и без того далеко не лучезарный, неожиданно погас. Усикову ещё повезло, что командующий не видел этого взгляда по причине занятости делами: он извлекал из сейфа бутылку. От всех этих неприятностей у него сегодня с утра во рту не было… Нет, без маковой росинки он бы ещё обошёлся – а, вот, без спиртного…

– Ну, что же Вы замолчали, капитан? Врите дальше!

После стакана командующий подобрел и взглядом, и голосом.

Пытаясь унять дрожь в голосе, Усиков робко откашлялся.

– Ну, принял он меня, значит. Я передал ему пакет… и он… разломал печати и начал читать письмо…

– «Разломал»»? – хрустнул горбушкой Кобылевский.

– Вот чтоб мне!..

Усиков истово перекрестился. Он говорил правду: атаман действительно разломал печати. Какие именно – другой вопрос.

– Дальше!

Усиков не смог скрыть вздох облегчения. Он вообще ничего не мог скрыть. Даже – принадлежности к контрразведке. Правда, её он не только не скрывал, но и всячески подчёркивал: других достоинств у него не было.

– Атаман читал письмо про себя… Но фразу о том, что Его превосходительство желает ему всех благ, он повторил вслух… Даже дважды…

Не отрывая от командующего приклеившегося к нему преданного взгляда, капитан приложил руки к груди.

– Клянусь всеми святыми, что так и было!

И это тоже было правдой – пусть и не всей, но правдой. Даже в количественном отношении: ведь атаман и в самом деле повторил адресованное ему «пожелание» дважды.

По причине ежедневно-ежевечерних заседаний Кобылевский уже не помнил содержания письма, с которым его ознакомил Чуркин – большой охотник до чужих лавров. Но и полковник, в свою очередь, уже не помнил всех нюансов эпистолы – по той же причине. Но зато оба они помнили, что письмо было составлено в любезных выражениях. Пожелание благ вполне могло затесаться между строк.

Поэтому Вадим Зиновьич спокойно «добил» второй стакан – и подобрел ещё больше. Не только лицом – но и к Усикову.

– Ну и?

Усиков вытянулся во фрунт.

– Ну, значит, поблагодарил он Ваше превосходительство за пожелание ему всех благ. Потом…

Виктор Терентьич запнулся: следовало быстро придумать оптимальную версию. В распоряжении у него было только мгновение. За это время его срочно должно было осенить или ударить: мысли приходили к нему лишь таким способом. И его осенило – или ударило: что может быть оптимальнее совместного распития водки? Как минимум – для командующего? И капитан решительно переступил черту, отделяющую прозу жизни от области ненаучной фантастики.

– Атаман предложил мне попробовать атаманской горилки! Ну, доложу я Вам, Ваше превосходительство: вот это – да! Кстати, Семён Васильич рассказывал мне, как его хлопцы вымачивают в ней свои знаменитые кожаные канчуки…

– Канчуки?

Вадим Зиновьич наморщил лоб.

– А: «Вий» Гоголя! Читал!

Усиков завистливо вздохнул. Имел на то полное право: в кадетском корпусе Гоголя проходили уже после того, как будущий капитан был исключён из учебного заведения с формулировкой: «за систематическую неуспеваемость и плохое поведение».

– Да-да, Ваше Превосходительство!

Плохая игра, в точном соответствии с рецептурой, затребовала хорошую мину.

– Именно у Гоголя! В этом… как его… в «Вие»! Кстати, пан головной атаман пытался уличить меня в невежестве, и хитро так спросил, мол, откуда это?

– Ну, и Вы?

Интерес генерала к третьему стакану уже значительно превышал интерес к показаниям Усикова. По причине отсутствующего – на себе – взгляда командующего, Усиков отважился на выкат груди.

– Ну, а я не только удивился, но и оскорбился! И то: какой русский офицер не читал Гоголя, а тем более этого… как его… «Вия»!

Усиков врал настолько убедительно, что временами ему самому начинало казаться, что говорит он сущую правду, и что именно так всё и обстояло в действительности.

– Ну, потом, уже за другой бутылкой горилки, мы с ним посмеялись над его рассказами о том, какие художества учиняют этими канчуками его умельцы над своими жертвами – вернее, над их задницами!

Упоминание задницы немедленно сподвигло командующего на поощрительную ухмылку: он ведь был генералом. Усиков не замедлил подработать Вадим Зиновьичу подобострастным хохотком. Почувствовав, что тремя стаканами – это только при нём – командующий уже достаточно подготовлен к восприятию более серьёзных домыслов, капитан перешёл в решительное наступление. На правду.