Елена Костадинова - Опасная привычка заглядывать в окна

• Название: Опасная привычка заглядывать в окна
• Автор: Елена Костадинова
• Жанр: Ужасы и Мистика

Спокойная жизнь опытного и немного циничного журналиста Виктора Жукова, получающего гонорары не только от работы в газете, но и от труда «литературным негром» на сильных мира сего, внезапно катится под откос после поездки в, казалось бы, невинную коммуну в лесу, собирающую лекарственные травы.

---

Мы еще посидели, вяло перебирая в уме приходящих журналистов, ничего не придумали и занялись работой. Мне нужно было расшифровывать интервью, Валерке – написать материал.

Терпеть не могу эту расшифровку. Крутишь туда-сюда пленку на диктофоне и пытаешься въехать в тему. Потому что, когда пишешь на диктофон, расслабляешься. Я предпочитаю блокнот, куда записываю не только то, о чем говорит респондент, но и собственные ощущения и заметки об окружающем пейзаже.

Но это интервью было серьезное, эмведешное, и приходилось быть дословным. Еще свежи были воспоминания о том, как меня дергали со всех сторон, когда я, давая отчет о пресс-конференции начальника УВД города, перепутал, кто именно из наших журналюг задавал вопрос. Вопрос этот был в стиле нашего коммуниста-журналиста Ивана Зайцева, а задал его, оказывается наш журналист-некоммунист, а даже наоборот, Сергей Агеев, редактор скандального желтого в крапинку еженедельника «Центр».

Иван звонил и материл меня за то, что я поставил его «на одну доску с желтым продажным Агеевым». Агеев же звонил и в свою очередь материл, и возмущался: «Что я настолько низко пал, что ты приписываешь мои вопросы этому дегенерату от сохи Зайцеву»? В общем, с тех пор милицию я пишу на диктофон, а потом «скрепя зубами», как однажды написала Раиса, расшифровываю.

Вообще же, за всю мою пятнадцатилетнюю журналистскую жизнь у меня были всего три ляпа. Один из них, этот злополучный отчет о конференции. Если честно, я в тот день был подшофе.

Первый же в моей жизни ляп был вот какой. В одном из материалов я написал примерно следующее: «А народ наш зол и завистлив. Пусть у меня дом сгорит, лишь бы на соседский сарай перекинулось»! Материал прошел, вызвал кой-какой резонанс. Но такого, ни я, ни мой редактор (я работал тогда в другой газете – пожиже нынешней), с которым отношения у меня не очень-то складывались, не ожидали.

Цвет лица этого дедка – иззелена-желтый, прозрачно намекал на жалкие остатки печени. Сперва он зашел к редактору, вскоре дверь моего кабинета открылась. И редактор, победительно улыбаясь, ввел этого старика с разлитием желчи. «Вот, – сказал редактор, – Виктор Иванович, разберитесь, пожалуйста».

Я напрягся. Улыбка шефа ничего хорошего не предвещала. Я не просто напрягся, но и сходу, чисто интуитивно, включил все свое обаяние.

Я не отключал его в течение двух с половиной часов, и мы с посетителем расстались лучшими друзьями. Приходил же старик, чтобы объявить, что собирается подавать на меня в суд от имени народа, который я назвал злым и завистливым. Времена были те, когда старики еще не думали, как не умереть с голоду, власть еще делала реверансы в их сторону. И процесс по делу ретивого журналиста мог стать громким и показательным.

Уж не знаю, чем его задело это место в моем материале, может, были какие-то воспоминания о соседском сарае? Как бы то ни было, ушел он от меня убежденным, что народ у нас да-таки, завистливый.

– Но, не весь народ! – поднимал он артритный палец, продвигаясь к двери.

– Ну, ясное дело, не весь, – соглашался я, ненавязчиво двигая его к выходу из кабинета…

Шеф на планерке казался разочарованным.

В уши мне гундосил милицейский чин: «кадровый состав моего отдела недоукомплектован», и мне нужно было повернуть эту лабуду по-человечески. Я не мог написать попросту: «У меня не хватает людей», потому что стиль респондента такой гениальной простоты не предполагал. Нет, мне надо было вывернуть фразу так, чтобы оставить милицейский лексикон, посему проще всего было написать: «Мой отдел укомплектован не полностью». Обычно я пишу как надо, но оставляю стиль интервьюируемого субъекта. И, когда я приношу интервью на подпись, на лицах респондентов читается самодовольство – вот я какой грамотный и умный!

Я потел над расшифровкой, Валерка быстро шуршал клавишами, иногда хмыкал. За что я ценил его – так это за чувство юмора. Продолжая ассоциативную цепочку, я перевел взгляд на игрушку на притолоке, и отогнал родившуюся мысль: «Да ну, зачем и главное, как»? Мы же вчера вместе… А что ему стоило встать пораньше? А потом вместе со мной подойти к двери. Он же обычно опаздывает, а сегодня…

Валерка закончил материал, пощелкал мышью, исправляя ошибки, кресло его сделало мягкий поворот. Он заглянул мне в глаза и произнес,

– Это ты, Жуков, больше некому, – он кивнул на жирафа.

У меня запылали уши, еле сдерживаясь, я произнес, – Точно к такому же выводу пришел и я, ровно минуту тому назад! Кроме тебя, друг ты мой, единственный, некому!

– Ну, я же точно знаю, что не вешал, – глаза Валерки за стеклами очков округлились, он возмущенно засопел.

– А я…! – В общем, мы чуть не поссорились.

Глава 4

Четверг. Я снова в коммуне. Немой повар. Странные гости председателя. Вы были на Кипре? Мадам, уже падают листья! Деревенские разговоры. Гореть заживо мне не хочется.

Первая маршрутка в нужную мне сторону отправлялась рано. В пять утра. Сидения в салоне были холодные и влажноватые, а водитель хмурый, какой-то тоже сырой, с повисшими усами. У меня выдался относительно свободный день, и я решил провести его с пользой, не откладывая на выходные съездить в коммуну.

Я уселся у окна, следом подтянулись еще четверо. Город просыпался. Шуршали метлами дворники, вздымая пыль в еще чистый воздух. Медленно проехала поливальная машина. Поливала она не очень качественно, потому что левый фонтанчик у нее был, видимо, забит. Машина двигалась нам навстречу, и с правой стороны струя красиво поднималась вверх и рассыпалась радугой в лучах утреннего солнца. А слева фонтанчик был жидкий и оставлял на дороге жалкую мокрую полоску.

Подождали минут десять, никто больше не подошел, и мы поехали вшестером. Движение на утренних улицах было небольшое, вскоре город остался позади, и мы покатили по трассе.

Я не успел ни вздремнуть, ни соскучиться, как перед нами открылся поворот к лагерю коммунаров. Дальше нужно было идти пешком.

Подъем был крутой, солнце по-утреннему мягкое, воздух свежим, щебет каких-то птичек на проводах завершал идиллию. Птичек-ласточек, при ближайшем рассмотрении.

В сумке шуршали новые газеты. В них, на третьей странице был подвальчик (место внизу страницы) с моим материалом «Запах меда и травы». Такое поэтическое название придумал я для описания поездки в коммуну. В материале содержались восторги по поводу дела, которым занимается коммуна, и их образа жизни, и никоим образом не проскальзывало впечатление от моего ночного пробуждения, и тяжелое чувство от болезни Валерки.

У дома председателя на громадной цепи моталась псина-зверь. Пес не лаял, но беспокоился, цепь билась о крыльцо. Я вгляделся в зверя – у него была подпалена шкура на боку. Я вспомнил птицу. Как же так неосторожно… Я присмотрелся к цепи – пара звеньев на ней блестели новизной. Ясно, зверюга разорвала слабое звено и смылась в лес…

Я попытался подойти ближе, и басовый лай огласил окрестности. Но нигде ничего не стронулось, поселок был пуст, только возле домика столовой была какая-то жизнь. Из открытой двери выплеснулась вода, брильянтами заиграв на солнце, и куры, безмятежно гулявшие по двору, понеслись в ту сторону, истошно кудахча и надеясь на поживу. Но дверь захлопнулась, и они разбрелись кто куда, поклевывая камешки.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.