Беда Достопочтенный - Церковная история народа англов

• Название: Церковная история народа англов
• Автор: Беда Достопочтенный
• Издательство: Алетейя
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-89329-429-7

Беда – один из выдающихся богословов и ученых Британии. Он написал большое число комментариев и мартиролог, то есть календарь святых, по древнехристианскому образцу. Его главный труд — завершенная в 731 г. «Церковная история народа англов». Беда воссоздает картину союза народов Англии и объединяет различные группы народностей под именем «gens Anglorum» – английская нация. Это предполагает, что народности британских островов станут единой нацией, приведенной Богом на эту землю, как некогда Бог привел народ Израиля в землю обетованную.

Англосаксонские королевства, по мнению Беды, призваны искупить языческие грехи предков и в то же время создать новый народ, послушный Богу. Епископов Беда уподобляет ветхозаветным пророкам. «История Церкви» Беды полна анекдотов и рисует живую картину Церкви, зарождающейся на острове. Беда посвятил это произведение своему любимому королю Нортумбрии Освальду. Из-под пера Беды помимо «Церковной истории...» вышли светская хроника и незаконченный англосаксонский перевод Евангелия от Иоанна. Беда не уставая призывал своих братьев и духовных лиц заучивать наизусть и записывать важнейшие христианские формулы и молитвы на англосаксонском языке.

---

Вилфрид ответил:[623] «Верно, что Анатолий был святейшим и ученейшим мужем, достойным всяческой хвалы; но что у тебя общего с ним, если ты не соблюдаешь его предписания? Он следовал верному способу исчисления Пасхи, основанному на девятнадцатилетнем цикле, чего ты или не знаешь или, если знаешь, отвергаешь, хотя это соблюдается всей Церковью Христовой. Он соотносил четырнадцатый день луны с пасхальным воскресеньем по обычаю египтян, которые пятнадцатый день луны начинали с вечера четырнадцатого. Так же он и двадцатый день относил к пасхальному воскресенью, считая, что с вечера уже начинается двадцать первый день. Но ты, как кажется, не ведаешь этого различия, поскольку начинаешь день Пасхи до восхода луны, а это еще тринадцатый день. Что до твоего отца Колумбы и его последователей, чьей святости ты стремишься подражать и чьим правилам и наставлениям, подтвержденным небесными знамениями, ты стремишься следовать, то относительно их я отвечу – многие скажут Господу, что от Его имени они пророчествовали, и изгоняли бесов, и творили многие чудеса, но Господь объявит, что никогда не знал их[624]. Я далек от того, чтобы говорить о твоих отцах такое, поскольку много лучше полагать о незнакомых людях доброе, а не худое; поэтому я не отрицаю, что те, кто служат Богу в грубой простоте, но с благочестивыми побуждениями, поистине есть слуги Божьи, угодные Ему. Я также не думаю, что их исчисление Пасхи повредило им, поскольку не нашлось никого, чтобы указать им верный способ. Напротив, я уверен, что если бы кто-либо, знавший истину, принес ее им, они бы следовали ей так же, как следуют всем известным им законам Божьим. Но если, услышав мнение апостольского престола или, скорее, Вселенской Церкви, ты не следуешь ему, как самому Святому Писанию, ты совершаешь грех. Пусть твои отцы и святы, но неужели ты думаешь, что горсточка людей на краю отдаленнейшего из островов более права, чем Вселенская Церковь Христова, которая простерлась по всему миру? И пусть твой Колумба – впрочем, и наш, раз он Христов, – святой и добродетельный муж, но разве можно поставить его выше блаженнейшего предводителя апостолов, о котором Господь сказал: «Ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного»[625].

Когда Вилфрид закончил, король сказал: «Правда ли, Колман, что Господь сказал такие слова Петру?» «Это правда, король», – ответил Колман. Тогда король продолжал: «Можешь ли ты доказать, что такая же честь воздавалась твоему Колумбе?» «Не могу», – ответил Колман. Тогда король сказал: «Значит, вы оба согласны, что эти слова обращены только к Петру и что Господь вручил ему ключи от Царства Небесного?» «Да», – ответили они. И король заключил: «Тогда я скажу вам, что раз он так велик, я не могу противоречить ему, но намереваюсь подчиниться его велениям во всем; ведь иначе, когда я подойду к вратам рая, некому будет отпереть их, поскольку тот, кто, по вашим словам, владеет ключами, отвернется от меня». Когда король закончил, все сидевшие и стоявшие там, знатные и простые, выразили свое одобрение, отринули несовершенные установления и приняли вместо них те, которые признали лучшими.

XXVI.

Когда спор закончился, и собрание разошлось, Агильберт вернулся домой. Колман же, увидев, что его учение отвергнуто и опровергнуто, взял с собой тех, кто пожелал последовать за ним, то есть тех, кто отверг католическую Пасху и тонзуру в форме короны (о чем тоже было немало споров)[626], и вернулся в Скоттию[627], чтобы обсудить со своими приверженцами, что делать дальше. Кедд оставил обычаи скоттов и вернулся на свою кафедру, приняв католическое исчисление Пасхи. Этот спор произошел в году от воплощения Господа 664-м, на двадцать втором году царствования короля Освиу, после тридцати лет епископства скоттов в королевстве англов; из них семнадцать лет епископом был Айдан, десять Финан и три Колман.

Когда Колман вернулся на родину, епископом нортумбрийцев стал слуга Божий Туда[628], который обучался у южных скоттов и там же был посвящен в епископы; по обычаю того королевства он носил тонзуру в форме короны и соблюдал католическую Пасху. Он был мужем добрым и благочестивым, но управлял церковью весьма краткое время. Он прибыл из Скоттии во время епископства Колмана и усердно учил истинной вере словом и своим примером. Братья, решившие остаться в Линдисфарне после ухода скоттов, выбрали своим аббатом некоего Эту, мужа преподобнейшего и добрейшего, аббата монастыря под названием Мелроз[629]. Говорят, что об этом просил короля перед отбытием сам Колман, ибо Эта был одним из двенадцати юных англов, которых Айдан, став епископом, наставлял во Христе; король же весьма любил Колмана за его природное благоразумие. Тот же Эта в скором времени стал епископом Линдисфарнской церкви. Колман взял с собой часть костей преподобного отца Айдана, а часть оставил в церкви, предстоятелем которой он был, наказав захоронить их в секретарии.

Как строги и умеренны были он и его предшественники, свидетельствует само место, где они пребывали. После их ухода там остались помимо храма лишь несколько зданий – только тех, без которых жизнь сообщества невозможна. У них не было денег, а только скот[630]; деньги, что дарили им богатые, они тотчас раздавали бедным, ибо им незачем было копить деньги или строить жилища для приема властителей, которые приходили в церковь только молиться и слушать Слово Божие. Сам король, когда у него была возможность, приходил туда с пятью или шестью слугами и, закончив молитву, уходил. Если ему случалось трапезничать там, он удовлетворялся обычной скромной пищей братии и не требовал ничего другого. Единственной целью этих братьев было служить Богу, а не миру, и насыщать душу, а не желудок. По этой причине религия пользовалась тогда великим уважением, и когда клирик или монах приходили куда-либо, их принимали с радостью как Божьих слуг. Встретив их на дороге, люди спешили к ним и, преклонив головы, ждали крестного знамения от их руки или же благословения от их уст. С почтением внимали и словам проповедей, и по Господним дням все стекались в храм или монастырь не за пищей телесной, но за словом Божьим. Если случай приводил священника в деревню, жители теснились вокруг него, стремясь услышать слово жизни; ведь священники и клирики посещали селения лишь затем, чтобы проповедовать, крестить и навещать больных в заботе об их душах. Они были настолько чисты от малейших следов стяжательства, что никто из них не имел земель или владений для постройки монастырей, кроме тех, что выделяли им светские правители, и долгое время такие обычаи соблюдались всеми церквями Нортумбрии. Но об этом уже достаточно сказано[631].

XXVII.

В году от воплощения Господа 664-м в третий день мая около четырех часов дня случилось солнечное затмение[632]. В том же году внезапно пришедшая чума вначале обезлюдила южные области Британии, а затем обрушилась на Нортумбрийскую провинцию, производя повсюду ужасные опустошения и поразив великое множество народа. Взят был из мира и епископ Туда, с почестями похороненный в монастыре под названием Пегналех[633]. Иберния претерпела подобные же беды, усугубленные ее островным положением.

Во времена епископов Финана и Колмана многие из англов, знатные и простые, покинули свою родину и уехали в Скоттию, чтобы изучать божественные науки или жить более воздержанной жизнью. С течением времени некоторые из них всецело посвятили себя монашеству, а другие предпочли странствовать по кельям учителей и углублять свою ученость. Скотты с радостью принимали их всех, делились с ними насущной своей пищей и снабжали их книгами для чтения и наставлениями, не прося ничего взамен.

Среди них были двое весьма даровитых молодых англов благородного происхождения, которых звали Эдильгун и Эгберт[634]. Первый из них был братом Эдильвина, столь же любимого Богом, который позже также поехал учиться в Ибернию; получив образование, он вернулся на родину и стал епископом в провинции Линдсей, которой управлял со славой долгое время[635]. Эдильгун и Эгберт жили в монастыре, называемом скоттами Ратмельсиги[636], и все их товарищи умерли от чумы или рассеялись по разным местам; потом и сами они также заболели этой болезнью. Почтенный пожилой священник, достойный всяческого доверия, рассказал мне историю про Эгберта, услышанную им из его собственных уст: когда Эгберт был уже на краю смерти, он покинул помещение, где лежали больные, уединился в подходящем месте и начал размышлять о своей жизни. Столь велико было его раскаяние в совершенных грехах, что он горько заплакал и всем сердцем стал молить Бога, чтобы ему позволено было не умереть, пока он не искупит бездумных грехов детства и юности и не сотворит во множестве добрые дела. Он также поклялся, что будет жить в странствиях и никогда не вернется на родной остров, то есть в Британию; что в добавление к ежедневно читаемым псалмам он будет каждый день читать во славу Божью весь псалтирь, если не помешает болезнь; что каждую неделю он будет голодать один день и одну ночь. Покончив со слезами, молитвами и клятвами, он вернулся к себе и застал своего товарища спящим; он тоже лег на ложе и расслабил члены. Спустя краткое время его товарищ проснулся, взглянул на него и сказал: «Брат Эгберт, что ты сделал? Я надеялся, что мы вместе войдем в жизнь вечную, но знай, что твоя просьба выполнена». В видении он узнал, о чем молил Эгберт, как и о том, что его мольбы были услышаны. В ту же ночь Эдильгун умер, а Эгберт избавился от болезни, выздоровел и жил еще долгое время, добившись достойными деяниями сана епископа. Прожив по своему желанию добродетельную жизнь, он отошел в Небесное Царство в год от воплощения Господа 729-й, когда ему было девяносто лет. В жизни он проявил великие смирение, доброту, воздержание, простоту и справедливость, принося благо не только своему народу, но и скоттам и пиктам, среди которых он жил, примером своей жизни, чистотой своего учения, властностью, с какой осуждал пороки, и щедростью, с какой раздавал полученное им от богачей. В добавление к обетам, о которых мы уже сказали, во время Великого поста он никогда не ел более одного раза в день, вкушая в небольшом количестве только хлеб и разбавленное молоко. Обычно он наливал свежее молоко в сосуд, на другое утро снимал сливки и пил то, что оставалось, заедая, как мы сказали, маленьким куском хлеба. Такую же умеренность он проявлял в течение сорока дней перед Рождеством и стольких же дней после святого праздника Пентекоста[637], то есть Пятидесятницы.