Сергей Юрчик - Шпионский детектив (по следам Юлиана Семёнова…). Часть 1

• Название: Шпионский детектив (по следам Юлиана Семёнова…). Часть 1
• Автор: Сергей Юрчик
• Жанр: Прочие приключения

Сюжет известного романа Юлиана Семёнова «ТАСС уполномочен заявить» автор опрокидывает в 1937 год. В жуткой атмосфере разгорающихся репрессий верные долгу чекисты ведут поиск коварного врага, завербованного германской разведкой…

---

– Так вот, Энтони, – сказал Розеншильт, ставя бокал на стол и откидываясь на спинку стула. – Изложенный вами план непрямых действий в случае успеха, а я не сомневаюсь, что он обречён на успех… так вот он достоин быть занесён на скрижали истории тайных операций и принёс бы очередной триумф Империи. Но именно поэтому я настоятельно прошу вас употребить всё своё влияние дабы торпедировать его.

– Хм… Что же вы имеете против?

– Приближается время молодого божоле, дорогой Энтони. Как только его доставят с моих французских виноградников, я приглашу вас на дегустацию. Нам с вами надлежит видеться как можно чаще, чтобы согласовывать действия. Настало время открыть вам главную тайну, Энтони… С этой минуты можете считать себя посвящённым в высший градус.

– Весьма польщён.

– Не смейтесь, – глаза лорда Розеншильта смотрели строго. – Главная интрига современности состоит вовсе не в борьбе цивилизованного человечества с коммунизмом. Суть происходящего – борьба Североамериканских соединённых штатов против всего мира. Бескомпромиссная и жестокая борьба за мировое лидерство. И наш клан сделал выбор в пользу Штатов. Мы начинаем постепенный вывод своих капиталов с территории Европы. Увы, Старый свет будет разорён в ходе новой мировой войны. Британская империя тоже будет разрушена. Дряхлый британский лев, разлёгшийся на полмира, больше всего мешает молодому хищнику, больше, чем красная Россия. И потому, Энтони, никакая объединённая Европа нам не нужна, пусть даже объединённая ради святой цели борьбы с коммунизмом.

Цинизм и кощунство слов Розеншильта поразили Килби, что называется, в самое сердце. Да как смеет этот сын выкрещенного еврея говорить ему, потомку многих поколений аристократов, подобные вещи?! Да ему, пускай даже с его миллиардами, до него, Килби, как ему самому до Герцога Виндзорского! Дожили! Столетиями «несли бремя белых», завоёвывали земли, учили туземцев обращаться с ножом и вилкой, и на тебе! «Одряхлевшая империя будет разрушена». И кто метит на её место? Заокеанский монстр, бывшая колония, сборище торгашей и ростовщиков. То-то они слетаются туда со всего мира, как нечисть на лысую гору.

Килби открыл было рот и чуть не подавился готовыми вырваться словами. Гонор гонором, однако вопрос стоит – быть ли честным, но бедным рыцарем Империи или богатеть ценой её предательства… И следует признаться самому себе, что в глубине души он давно уже сделал выбор в пользу богатства. И предательства…

Читавший мысли собеседника Розеншильт молча до краёв наполнил вином его бокал. Килби осушил его долгими медленными глотками. В голове прояснилось, и только что пережитая душевная буря уже представлялась чем-то несерьёзным. Он даже стыдился своих недавних мыслей. В самом деле, повёл себя, как целомудренная девица. Хотя немудрено и разволноваться, всё же до сих пор сотрудничество с Розеншильтом не затрагивало имперских устоев. А банкир уже обволакивал его, как паук паутиной, не столько смыслом своих слов, сколько их вкрадчивым тоном:

– Ну-ну, Энтони… Не стоит сожалеть о побитых молью принципах. Подумайте, какое блестящее будущее вас – нас! – ожидает. Мы, истинные князья мира сего, в эти трудные времена избрали Америку местом своего пребывания. И хотя известный вам парализованный господин нас не очень-то жалует, называет олигархами и прочими нехорошими словами, всё же он, по большому счёту, игрушка в наших руках. Придёт время, и мы, несколько десятков семейств, возьмём весь мир за горло. Становитесь на нашу сторону, Энтони! Я приглашаю вас в члены клуба избранных. Впереди война, и Европа опять станет её театром. Сейчас мы продадим потихоньку свои европейские активы и вложим денежки за океаном. А после войны мы просто купим всю Европу по дешёвке. Но для этого нынешние испанские события должны закончиться разгромом республики. Мы не должны допустить никаких выкрутасов в отношении Испании! Вы меня поняли, Энтони?

– Я понял вас, Натаниэль, и я давно на вашей стороне…

– И прекрасно, Энтони.

– Более того, я немедленно могу предпринять кое-какие конкретные действия.

– Вот даже как? Если не секрет, Энтони, расскажите, что вы имеете в виду.

– Секрет, конечно. Но не для вас. Я знаю, что вы любите истории, относящиеся к исключительной компетенции нашей службы. Мой личный агент… женщина, испанская аристократка, единственная наследница угасшего рода…

– Женщина? Красивая?

– О да! Высокая брюнетка с голубыми глазами.

Полные еврейские губы раздвинулись в плотоядной усмешке:

– Она была вашей любовницей?

– Разумеется.

– Проверяли на себе силу её воздействия на объекты вербовки?

Некоторое время два джентльмена, слегка расслабленных алкоголем, не по-джентльменски обменивались сальностями. Затем Килби перешёл к сути дела:

– Ей удалось склонить к сотрудничеству с нами офицера СД, который сейчас исполняет обязанности резидента в Париже. А на днях некий русский, сотрудник министерства, или Народного комиссариата на их языке, торгового флота, тоже оказался у неё на крючке. Вчера она запросила санкцию на вербовку. Сам не знаю почему я сразу не принял решение… И только сейчас понял, что это к лучшему. Этого русского следует отдать СД. Во-первых, успешная вербовка укрепит репутацию нашего агента. Во-вторых…

2

После этого разговора прошло несколько месяцев.

Начальник Главного управления государственной безопасности НКВД Яков Саулович Агранов сидел у себя в кабинете в известном здании на Лубянке, готовясь к очередному рабочему совещанию с наркомом Ежовым.

Снаружи глухо доносились трамвайные звонки и кряканье круживших по Лубянской площади автомобилей. Сохранившиеся с прежних времён высокие напольные часы страхового общества «Россия» равнодушно отмахивали маятником мгновения двадцатого года советской власти. Мартовский день угас за окнами, верхний свет в кабинете не горел, настольная лампа с широким плоским абажуром, украшенным бронзовым серпасто-молоткастым орнаментом, освещала бумажные завалы, письменный прибор и пепельницу с окурками. Комиссар ГБ первого ранга делал пометки в большом блокноте, время от времени вороша пухлые папки и отдельные листы на столе.

Лицо его, невыразительное и неприметное, с мелкими чертами, было бледно. На фоне этой нездоровой бледности выделялись густые чёрные брови, глубоко сидящие чёрные глаза и тёмные полукружья под глазами.

Последнее время даже его феноменальная работоспособность, густо замешанная на энтузиазме идейного провокатора, начала давать сбои.

Могильщик старой российской интеллигенции, соавтор и режиссёр потрясавших страну и её окрестности грандиозных судебных спектаклей, создатель и наладчик всеохватной системы политического сыска, он начал уставать. И причиной тому было не огромное количество работы, а тягостное непонимание, чего же хочет Хозяин?

Когда-то молодой еврей Янкель Шауль-Шмарьевич Агрансон и средних лет грузин Иосиф Виссарионович Джугашвили вместе возвратились из енисейской ссылки в революционный Петроград. Джугашвили-Сталин делал грандиозную карьеру и тащил за собой многих, в том числе и Агрансона, вскоре ставшего Аграновым. Скромный еврейский юноша поднимался по ступеням служебной лестницы. Секретарь председателя Совнаркома, особоуполномоченный ВЧК по важным делам, заместитель начальника, потом начальник Секретного, потом Секретно-политического отдела… Функцией СПО было выявление враждебных партий и антисоветских течений в обществе, наблюдение за научной и творческой интеллигенцией, а также деятелями Православной церкви и прочих конфессий. Долгие годы Яков Саулович поставлял в ЦК, СНК и лично товарищу Сталину ценнейшую информацию о народных умонастроениях. Знаменитое «Головокружение от успехов» Хозяин написал, будучи озабочен именно объективными аграновскими данными. И без того высоко парил Агранов, но сумел придать своему отделу ещё и важнейшую роль «тайной полиции внутри тайной полиции». Сеть «внутренних» информаторов создавалась лично им и его ближайшим помощником – начальником информационного отделения СПО, и замыкалась непосредственно на них. Вся деятельность ОГПУ-НКВД с некоторых пор была у них, как на ладони. Круче выглядел только сам Ягода с его картотекой и досье на высшее партийное и народнохозяйственное руководство, да пожалуй Глеб Бокий, начальник Спецотдела, ведавшего шифрами, правительственной связью, охраной гостайны и прослушиванием. По справедливости, кому ж ещё, как не ему, Агранову, должно было доверить пост первого заместителя наркома внутренних дел и начальника Главного управления госбезопасности?

Часы натужно пробили девять. Яков Саулович черкнул ещё несколько слов, положил перьевую ручку в желобок мраморного письменного прибора и захлопнул крышку чернильницы. Отодвинулся от стола вместе с креслом, встал. Потянулся, упершись руками в затёкшую поясницу. Побаливает, зараза… Прошёлся по обширному кабинету, открыл дверь, замаскированную под деревянную обшивку стены. Щелчком выключателя зажёг висячую лампу в шёлковом абажуре. Осветилась уютно обставленная комната отдыха – сервант с посудой и напитками, мягкий кожаный диван, круглый стол со стульями. Позвонить бы, заказать чаю и бутербродов, да что-то нет аппетита… Налил себе стопку армянского «Двина», выцедил, как был в сапогах завалился на диван, оставив дверь в кабинет приоткрытой. Теперь следовало на несколько минут привычно провалиться в забытьё, но сон не шёл. Окно комнаты тоже выходило на Лубянскую площадь, и её родные шумы сегодня почему-то мешали отключиться.