Ада Баскина - Повседневная жизнь американской семьи

• Название: Повседневная жизнь американской семьи
• Автор: Ада Баскина
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Публицистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-235-02620-9

Об американцах можно думать по-разному. Тем, кто относится к ним с симпатией, и тем, кто без особого дружелюбия, наверное, интересно узнать, чем же они отличаются от нас. Автор, журналист и социолог, десять последних лет работала в университетах США, жила в американских семьях, встречалась с людьми разных профессий, обрела много друзей. Ее личные впечатления легли в основу этой книги.

Что такое брак по-американски? Кто помогает людям в разводе? Как складываются отношения родителей и детей? Престижноли быть матерью-одиночкой? Почему старость называют «счастливым возрастом»? Какую роль в жизни общества играют феминизм и гомосексуализм? И, наконец, как американцы заботятся о своем здоровье?

Обо всем этом автор пишет легко и с юмором. Живые картинки сегодняшней американской жизни подкреплены социологическими данными и выдержками из работ видных американских культурологов.

---

По дороге она рассказывает, что бабушке 87 лет. До недавнего времени она была еще бодра и подвижна, но месяц назад ее парализовало, отнялись правая рука и нога.

Пройдя через парк, мы подходим к полукруглому зданию светлого кирпича, в середине его стеклянные двери. При нашем приближении они автоматически открываются. Мне приходилось в Москве бывать в домах для престарелых, поэтому я привычно готовлюсь к тому, что обычно шибает в нос с порога, — резкому запаху мочи. Старики ведь часто страдают недержанием; моча въедается в матрасы, коврики, паркет, ее запах пропитывает воздух... Но — запаха нет. Вернее, дурного запаха: только легкий аромат, кажется, сухих цветов.

В центре дома — просторный холл. На полу пушистый ковер цвета топленого молока. Окна загораживают портьеры тоже цвета молока, но парного. И еще один оттенок, средний между этими двумя, у чехлов на мягких креслах.

Из главного холла отходят в стороны коридоры с комнатами-палатами. У каждого — свой цвет стен и в тон ему — цвет ковров на полу: это для того, чтобы пациенту было легче ориентироваться, если он заблудится. Впрочем, иным старичкам и это уже не поможет: склероз. Куда пошел, как вернуться — ничего не помнит. Но это не беда. На мониторе просматривается весь дом. И если на экране появляется заблудившийся пациент, туда сразу же устремляются медсестры.

Мое внимание привлекают украшения стен. Я вошла сюда с чувствами, как мне казалось, наиболее подобающими, — сострадания, жалости, грусти. Но вот я взглянула на первую же картину в рамке на стенде и... рассмеялась. Это был рисунок-шутка на тему как раз о том, как два склеротика не могут найти дорогу к своим палатам. Такие смешные рисунки, карикатуры, пародии перемежаются с очень красивыми картинами. Все как бы призвано отвлечь старого больного человека от его недугов.

По дороге к нам присоединяется Пэм Кукли, социальный работник Дома. Она рада рассказать мне, новому человеку, о своей работе:

— Самый тяжелый период — первый месяц. Надо помочь старому человеку адаптироваться на новом месте. И я помогаю им держать связь с родными, прошу показать мне их фотографии. Спрашиваю, что бы они хотели здесь видеть из того, что напоминает дом. Мы едем вместе, привозим сюда любимые подушки, или старые часы, или коврики, или даже куклы их детей, которые теперь уже сами дедушки и бабушки. Я также помогаю им знакомиться друг с другом, стараюсь найти людей, близких по интересам. Знаете, не так-то легко обрести друзей в старости. Я объединяю их в небольшие кружки — вот это любители покера, а это игроки в лото, а тут меломаны. Кто хочет, может сотворить что-нибудь своими руками.

Пэм ведет меня в мастерские — и мы видим поделки из глины, дерева, ткани, которые старики дарят своим гостям.

Наконец мы подходим к палате бабушки моей аспирантки. Душ, ванна с туалетом, посредине стол, телевизор, два кресла, две кровати. На одной лежит старушка, но это не наша бабушка. Куда же она могла подеваться? «Она в парикмахерской», — говорит соседка так буднично, словно это само собой разумеется, что старая женщина с парализованными ногами могла побежать делать прическу. Мы с Мэри направляемся в указанном направлении. Но навстречу нам уже выезжает коляска, в ней ухоженная леди. На ней лиловое с белым шарфом платье, бусы, наманикюренные ногти, накрашенные ресницы. И свежая, только что из-под фена укладка.

— Бабушка! — Мэри радостно кидается к коляске. Старушка кокетливо нас спрашивает, идет ли ей эта прическа и к лицу ли лиловое. Коляску сопровождает приветливая негритянка в розовом халате и белых брюках — certificate nursing assistant, то есть дипломированная няня. В ее функции входит помогать пациенту в том, в чем он испытывает трудности, — в еде, в передвижении, в стрижке ногтей. И конечно, в купании: каждый день душ и для желающих — ванна.

Кроме няни, за пациентами ухаживают license practical nurse, то есть медицинская сестра, и registered nurse — помощница врача. Ну и, наконец, сам врач. Вернее, 39 докторов разных специальностей.

Да, и еще волонтеры. Это энтузиасты, которые бесплатно помогают медицинским работникам ухаживать за пациентами. Они читают старикам, рассказывают забавные истории, а главное — слушают их самих. Это ведь так важно, чтобы кто-то внимательно, не торопясь, тебя выслушал.

...В холле на мягких креслах сидели старые люди. Хорошо пахнущие (на некоторых, оказывается, надежные памперсы — вот почему нет здесь запаха мочи), аккуратно постриженные, чисто выбритые, многие женщины, как и «наша» бабушка, были наряжены и накрашены. Они играли, читали, болтали. Но двое стариков, не в креслах, а в колясках, сидели отдельно. И, казалось, были полностью отключены от реального мира. На их лицах застыло то характерное выражение, которое на медицинском языке называется «гримасой маразма». Впервые я увидела не тех, кого оскорбляют этим словом — «маразматик», а действительно глубоких стариков, почти полностью утративших связь с реальностью. Перед ними стоял красивый парень лет двадцати, студент колледжа, и держал на веревочке надутый шар в форме больших улыбающихся губ. Когда он дергал веревочку, шар слегка покачивался, и старикам, очевидно, казалось, что кто-то им улыбается. И они в ответ улыбались тоже.

Шок старения

И все-таки, конечно, у старости свои проблемы, и американцы тут не исключение. Разумеется, когда есть деньги, кое-какие из этих проблем решать легче. Скажем, болезни лучше лечить в дорогих клиниках, у дорогих врачей. А освободившееся для досуга время интереснее проводить в элитных клубах, в театрах и зарубежных путешествиях, а не дома у телевизора. Однако есть такие признаки возраста, которые доставляют страдания, мало зависящие или даже совсем не зависящие от материальной стороны жизни. Комментируя результаты опроса, по которому выходило, что большинство американских стариков довольны своим бытием, беспристрастный исследователь Макс Лернер замечает как бы в некоторой задумчивости: «Это не совсем совпадает с моими собственными впечатлениями, а равно и с тем, что нам известно об основных тенденциях, определяющих жизнь человека в Америке».

А известно ему вот что: человек болезненно переживает свой переход из состояния зрелости в состояние старости. Он называет этот феномен «шоком старения». Что вызывает этот шок? «Уход из жизни родных и друзей, потеря положения, утрата полезной и уважаемой роли в обществе».

Начнем с первой причины. Смерть родных и друзей трагична не только из-за боли утрат. Немаловажно и практическое следствие этих утрат: одиночество. По всем статистическим данным, количество одиноких людей в Америке с каждым годом растет во всех возрастных группах. Но особенно заметно среди пожилых. На сегодняшний день 45% американцев пенсионного возраста живут по одному. Почти половина. Кроме смерти близких, на это есть и другие причины. Одна из них, как я уже писала, — empty nest, пустое гнездо, в которое превращают дети родной дом очень рано, сразу же после школы, уезжая от него подальше. Когда родителям лет по 45-50, они полны сил и социально активны, это не так болезненно. Но когда наступает старость да еще один из них уходит из жизни, одиночество превращается в драму.

Долгое время я считала, что раздельная жизнь родителей-пенсионеров и их взрослых детей — просто американская традиция. Только позже узнала, что она имеет вполне материальную подоплеку: социальная пенсия выплачивается старикам, которые формально не пользуются помощью детей. Если же они живут вместе, размер пенсии может быть урезан аж на две трети. То же и с квартирой: ее могут предоставить бесплатно или со льготой в оплате только одинокому пенсионеру (или супругам-пенсионерам).

Таким образом, это вполне гуманное желание облегчить финансовое бремя старикам дает, так сказать, и незапланированный эффект: вынужденное раздельное существование, то есть одиночество.

Здесь я хотела бы рассказать одну больно задевшую меня историю. Обычно Nursing home, о котором я написала в предыдущей главе, — это удел людей с невысоким достатком. Те же, что побогаче, поселяются в Elderly houses, домах для пожилых. Это обычный дом с отдельными квартирами, которые старики приобретают в собственность. Разница лишь в том, что все жильцы находятся под постоянным присмотром врачей, нянь, массажистов и работников других служб. У них нет необходимости готовить: внизу в столовой три раза в день накрывают на стол. Но если вдруг захотелось что-то сделать самому, скажем, принять гостей — для этого в квартире есть кухня. Впрочем, когда мы пришли в гости к Элси, владелице такой квартиры, она повела нас в ту же столовую, и мы присоединились к большой компании ее друзей.

Элси, 78-летняя мать моего друга, профессора Айвона Фасса, — глубоко симпатичный мне человек. Всю жизнь она проработала в качестве registered nurse, то есть помощницы врача. Трижды вдова, она во всех браках была счастлива, вырастила детей и последние годы жила в семье своего любимого сына. Айвон и его жена Джойс души не чаяли в Элси, да, по правде, ее и нельзя не любить: огромная доброта, удивительная деликатность и к тому же милая манера шутить над собой.