Ирина Ринц - Книга о прошлом

• Название: Книга о прошлом
• Автор: Ирина Ринц
• Жанр: Русское современное

Ветви сосудами тянутся в небо

Без Неба этой Земли не было бы

Земля прорастает в Небо корнями

Ему устилает дорогу тенями

Встречает его, робкая, вечером

Думая, что останется незамеченной

Влага небесная на ковре травном

Которая дарит этой Земле главное —

Жизнь…

---

Радзинский, потеряв от подобного откровения дар речи, бессильно откинулся на спинку стула. Он испытывал острое желание закурить, но при ребёнке не мог себе этого позволить.

– Почему ты решил, что Эльгиз мой Учитель? – сухо откликнулся он после некоторой паузы. На душе было гадкое чувство, что коварный кавказец зачем-то дурачит мальчишку. Бессилие и тревога за судьбу беззащитного, доверчивого – пусть только на вид – Николая смешались в крепкий коктейль, который здорово шибал в голову – Эльгиза хотелось растерзать за его штучки.

– Я вижу, что Вы с ним связаны, – аспирант коснулся своего лба кончиками пальцев, поясняя, что за «видение» он имеет в виду. – И это тесная связь – почти как кровная. Но Вы ему точно не сын. Вы не соединены пуповиной. Значит, он может быть только Вашим Наставником.

Можно ли создать подобную иллюзию? Пределов возможностей «наставника» Радзинский не знал и эта неопределённость до скрежета зубовного его раздражала.

– Это ближе к истине, – вынужден был признать Радзинский. – Эльгизу я, действительно, многим обязан – в плане духовного, так сказать, образования… – Не зная, правильно ли поступает, он вдруг рубанул откровенно. – Должен предупредить – ему что-то от тебя надо. Эльгиз спрашивал меня о тебе…

– Правда? – без особого выражения переспросил Аверин.

– Правда, – раздражённо бросил в ответ Радзинский, в сердцах швыряя на стол зажигалку, которую машинально вынул из кармана. Безучастный тон Николая показался почему-то обидным – как будто аспирант ему не доверял и зачем-то скрывал свои подлинные мысли и чувства. – Эльгиз сказал, что ты Проводник, – добавил он неизвестно зачем. Наверное, чтобы вывести Николая из равновесия.

– Ну, сказал и сказал… – Аверин с показным равнодушием пожал по-мальчишески худыми плечами, избегая встречаться с Радзинским взглядом. И сразу переключил своё внимание на ребёнка. – Боже мой! Что за поросёнок! – воскликнул он, разглядывая перепачканную зефиром малышку. – Немедленно умываться!..

Он резко поднялся. Радзинский тоже вскочил и предупредительно шагнул вперёд, проходя в коридор первым и распахивая дверь в ванную. Аверин слегка замешкался, не зная, как реагировать на подобную заботу, но послушно последовал за ним.

Мрачно глядя, как Николай энергично вытирает ладошки и личико умытого ребёнка, Радзинский поинтересовался:

– Зачем ты пришёл, аспирант? Если не хочешь разговаривать со мной откровенно?

Николай замер. Губы его обиженно дёрнулись.

– Это неправда, – тихо, но непреклонно ответил он.

– Что – неправда? – нахмурился Радзинский. – Я, например, готов тебе всё, как на духу, про себя рассказать. И на все вопросы твои ответить. А ты всё время боишься чего-то. И на каждую мою попытку хоть что-нибудь прояснить, отступаешь всё дальше в тень.

– Очень поэтично, – попытался улыбнуться Аверин.

– А главное – глубоко верно, – с вызовом заметил Радзинский, скрещивая руки на груди.

– А почему я должен Вам доверять?! – не выдержал аспирант. Впрочем, сорваться на крик он себе не позволил – просто заметно было, как он занервничал, бессмысленно теребя краешек кофточки ребёнка.

Радзинскому стало не по себе – он кожей чувствовал, как накатывает волна излучаемой аспирантом паники и пронзительной, чёрной тоски. Он осторожно забрал у Аверина полотенце.

– Ну, извини, – с искренним сожалением произнёс он. Хотелось Николая как-то успокоить – по голове погладить что ли… – Давай, ребёнка покормим, спать уложим и поговорим, наконец, нормально, – примирительно предложил он заметно напрягшемуся аспиранту и, не дожидаясь ответа, решительно направился в кухню. – Сегодня готовить буду я, – бодро заявил Радзинский покорно бредущему за ним Николаю. – Уверяю, леди, – страстно шепнул он, наклоняясь к девочке. – Вы оцените моё кулинарное искусство…

Аверин прыснул от смеха, и Радзинский сразу вздохнул с облегчением – плохое настроение аспиранта почему-то камнем ложилось на сердце и становилось так тошно – хоть вешайся…

***

– Ну, как Вы не понимаете?! – громким шёпотом возмущался Николай. – Она проснётся, попытается слезть и упадёт!

– Мы кресла придвинем, – миролюбиво отвечал Радзинский.

– Со всех трёх сторон огромной двуспальной кровати?! Сколько в Вашем доме кресел?!..

– Хорошо. Что ты предлагаешь? – смиренно вздыхал гостеприимный хозяин квартиры.

– Безопаснее всего уложить её спать в коляске. – Аверин половчее перехватил девочку, сладко посапывающую у него на руках.

– Но это же неудобно, – мягко возразил Радзинский. – Там тесно. К тому же из коляски, на мой взгляд, выпасть ещё проще… Давай – без ссору, без спору – положим её на диване. Смотри: тут спинка, высокие подлокотники, с этой стороны придвинем два кресла – она, даже если очень постарается, не сможет оттуда вылезти!

– Хорошо, – сдался Аверин. – Стелите на диване… Что Вы делаете?!! – сдавленным шёпотом заорал он пару минут спустя, заметив, как Радзинский, вытянув из груди девочки голубую ниточку, наматывает её себе на палец. Тот даже вздрогнул от неожиданности.

– Так я сразу узнаю, если она проснётся, – растерянно пояснил он. – Мы же на кухне будем…

– Я и без Вас это узнаю! – всё также шёпотом рявкнул аспирант. – Немедленно отцепитесь от ребёнка!!!

– Ну, Коля… – покачал головой Радзинский, стряхивая с пальца светящееся волоконце. – Ну, ты и скандалист…

– Я… КТО?!.. – задохнулся от возмущения Аверин.

– Барышня капризная, – усмехнулся Радзинский. И потянул онемевшего от гнева аспиранта за рукав. – Пошли. На кухне продолжим.

– Продолжим что?!

– Препираться. Студент…

– Я не студент! Сколько Вам говорить?!

– А мне без разницы, – развязно подмигнул Радзинский и вышел из комнаты, не оглядываясь. Он и так знал, что Аверин никуда от него не денется.

Через пару минут тот обиженно притопал на кухню. Забился в самый дальний угол.

Радзинский только посмеивался, помешивая греющееся на плите жаркое.

– Хватит дуться, – примирительно, сказал он, выставляя перед Николаем тарелку. – Ешь.

– Спасибо, не хочу, – сдержанно ответил аспирант, сцепляя на коленях пальцы в замок.

– Не привередничай, – вкрадчиво предупредил его Радзинский. – Иначе мне придётся насильно в тебя еду запихивать. Я это сделаю – не сомневайся…

Аверин возмущённо поднял брови, но за вилку всё-таки взялся – видимо, поверил в серьёзность намерений своего нового знакомого.

– Очень на Вас похоже, – язвительно пробурчал он себе под нос. – Если не манипуляция, то прямое насилие…

– Ты такой вывод насчёт меня сделал? – с интересом глянул на него Радзинский, садясь со своей порцией напротив. – Ты поэтому так старательно меня избегаешь?

Николай ответил не сразу.

– Я Вас не избегаю – это во-первых… – бесстрастно заметил он, методично обводя кончиком вилки розовый цветочек на покрывающей стол клеёнке. – А, во-вторых, если бы я сделал относительно Вас такие однозначные нелестные выводы, я бы даже в машину к Вам не сел. Да, Вы, скорее всего, и не остановились бы…

– Ну, так что же ты в итоге решил насчёт меня? – полюбопытствовал Радзинский, отламывая кусочек хлеба и отправляя его в рот.

Аверин помолчал ещё немного, выписывая вилкой узоры по столу.

– Вы не такой как все, – неожиданно выдал он, поднимая голову и смело встречаясь глазами с обалдевшим от подобного отзыва Радзинским, который поинтересовался осторожно:

– Что ты имеешь в виду?

Николай ожёг собеседника пытливым взглядом и честно постарался объяснить:

– Мне периодически попадаются по жизни люди с определёнными способностями – ну, Вы понимаете… – Аверин вздохнул и снова потупился, так что Радзинскому оставалось только разглядывать его светлую чёлку, мягкой волной ниспадающую на лоб. – Но… можно владеть гипнозом, какими-то техниками, позволяющими лечить, переживать невероятные состояния, или спать на гвоздях, уметь останавливать сердцебиение, закусывать стаканами и при этом быть… плохим человеком. Или несознательным. Не иметь в себе Любви. Быть неспособным воспринимать духовное знание. Короче, магов и йогов – много, а людей мало-мальски высокого духовного уровня среди них – единицы.

– С ума сойти! – простодушно воскликнул Радзинский. – Ты озвучиваешь мои мысли!

– Я знаю, – усмехнулся Аверин, бросая на него быстрый взгляд и снова опуская глаза. – В общем… не хочется ошибиться… – Николай окончательно сник и даже вилку тихо опустил на клеёнку.

– Было? – понимающе спросил Радзинский, сочувственно оглядывая хрупкую фигурку аспиранта.

– Конечно, – слабо улыбнулся Николай.

– Кушай, Коля, – подбодрил его Радзинский. – А то ты совсем загрустил. В таком настроении ты ничего путного мне сообщить не сможешь. А у меня уйма вопросов! – захохотал он. – А насчёт промахов – я тебе столько могу порассказать!.. – развеселился он. – Вот недавно… Мы с Олегом – друг у меня есть – раздобыли адрес некоего УЧИТЕЛЯ – большими буквами такого учителя… Он нам с порога: «За водкой сгоняйте, ребята». Но у меня-то за плечами уже о-го-го какой опыт! Я с видом великого волшебника из каждого кармана по бутылке достаю – он меня сразу зауважал. Сидим, пьём. Он водку стаканами глушит – даже не закусывает – Великий Учитель – ты же понимаешь… При этом говорит что-то про осознавание себя, про выход за пределы разума… Олежек приуныл. Он врач и столько пить не может – у него сразу в голове начинает прокручиваться всё, что он знает об алкогольном отравлении. На работу опять же завтра… Но я-то на всё готов закрыть глаза, лишь бы до сути добраться. Я этого мужика с энтузиазмом расспрашиваю. А у него всё сводится к какой-то игре, к созданию экстремальных или, как минимум, некомфортных ситуаций, которые вытряхнут тебя из обыденности… И всё, мол, для этого годится – и водка тоже. Я мягко так ему возражаю, что в жизни и так проблем хватает, да и результат таких встрясок неустойчивый – не приближает он к Истине. И тут этот тип хрясь пустую бутылку об стенку и оставшуюся в руке «розочку» – Олегу к горлу. К стенке его прижал. С совершенно зверским выражением лица. Продемонстрировать, видно, решил свою систему обучения в действии. Не понравилось мне это – ну, ладно бы на меня бросился! Я бы потерпел такие эксперименты. В общем, соорудил я быстренько удавку, на шею ему накинул – он на пол упал, хрипит. При этом видит, что я к нему и пальцем не прикоснулся. Отдышался и злобно так заорал, какого хрена, мол, ты ко мне припёрся? У тебя и так всё есть и пошёл, мол, на… Не красней так, аспирант! – расхохотался Радзинский, заметив, что Николай, услышав нецензурное слово, заливается жарким румянцем.