Алексей Смирнов - Место в Мозаике. Повесть-сказка для детей и взрослых

• Название: Место в Мозаике. Повесть-сказка для детей и взрослых
• Автор: Алексей Смирнов
• Жанр: Русское современное

Повесть-сказка о приключениях Сандры и Патрика, волею судьбы принявших участие в строительстве Мозаики Миров. Многоликий Бартамон, он же Аластор Лют, пытается заставить их действовать по своему вкусу.

---

– Я не умею, – вымолвил Додо пересохшими губами.

– Ну, что тут уметь! – вскинул брови Мальчик Чернил. – Пойдем, я тебя научу. Я давно собирался это сделать – помнишь, тогда еще, когда ты сразу писал в штаны, стоило мне появиться в углу твоей спаленки.

Двумя пальцами он взял Додо за рукав и потянул за собой. Доставив его к бильярдному столу, остановился и театрально воскликнул:

– О, бильярд! О, свечи! О, шампанское рекой!

И стол, пока он кричал, украшался канделябрами из потемневшего серебра и бокалами на тонких ножках с пенистой жидкостью внутри. Мальчик Чернил ловко сложил шары в треугольник, а один оставшийся поставил в некотором отдалении от вершины.

– Что-то не так, – пробормотал он, отходя на шаг. – Всё слишком изящно, чересчур изысканно… Я буду не я, но чего-то недостает.

Он прикинул так и этак, затем шагнул обратно к столу и сильным рывком выдрал из лузы сеточку. После чего схватил Додо за волосы, повалил на колени и одним мощным ударом вогнал его шею в лузу так, что голова того оказалась лежащей подбородком на зеленом сукне и безумными глазами созерцала одинокий шар. Мальчик Чернил легко, играючи развел Додо челюсти, и рот зазиял, словно на приеме у зубного врача. Мальчик Чернил взялся за кий.

– Ничего сложного, – напомнил он, прицелился и послал шар в горло. Додо захрипел и задергался, глаза его выпучились, как у лягушки, мучениями которой он совсем недавно хотел позабавиться. Чернил разбил треугольник легким тычком и направил в разинутый рот следующий шар. Додо, давясь, сделал глотательное движение, брызнули слезы. Мальчик Чернил довольно улыбнулся и, чтобы кий лучше скользил, выбелил мелом черную выемку между большим и указательным пальцами.

– Хватит! – раздался голос из-за спины. – Господин Лют, вы его убьете!

Мальчик Чернил развернулся на пятках и пристально взглянул на трясущегося Патрика. В наступившей тишине было слышно, как зубы у того выбивают мелкую дробь.

– Само собой разумеется, – кивнул черный бильярдист, очень четко выговаривая слова. Он обогнул стол, завел ногу и с невероятной силой ударил Додо по пухлой спине. Тот мгновенно перестал хрипеть, неестественно выгнулся куда-то под стол. Шея его выскочила из лузы, а последний шар с мягким стуком выпал из помертвевших губ на сукно. Звякнул, разбиваясь, бокал. Додо медленно сполз на пол и застыл без движения.

Мальчик Чернил поклонился, сделал сальто, и Аластор Лют подмигнул Патрику, который тоже был неподвижен, хотя продолжал пока стоять. Покопавшись в кармане, Ала-стор задержал в нем руку и заметил:

– Это мелочь, мой юный друг. Прежде чем начать большое дело, надо научиться плевать на мелочи. С тем что ты, быть может, в скором будущем увидишь, эта дурацкая клоунада не идет ни в какое сравнение. А теперь – держи!

Он протягивал Патрику похищенные фигурки – Робота, Динозавра и Танк. Патрик колебался. По лицу его струились слезы, и он не утирал их. Аластор Лют терпеливо ждал. Патрик еще несколько раз шмыгнул носом и осторожно взял у него игрушки. Лют зааплодировал:

– Молодчина! Дальше – больше: сейчас ты прихватишь кое-что еще. Для этого мне придется пережить очередное маленькое превращение. Не слишком обременительный предмет, которым я стану, ты должен спрятать у себя под мышкой и крепко прижать плечом. Смотри, не вырони, а то я могу разбиться, и тогда наступит конец света. Ты же, располагая таким образом моей персоной, обретешь возможность очень быстро перемещаться в самые разные места, да и вообще сделаешься намного сильнее. Тебе понятно?

Патрик энергично закивал. Аластор Лют умиротворенно прикрыл глаза, обхватил сам себя за бока, присел на корточки и пустился вприсядку. Постепенно его нелепая пляска в пустынной, безмолвной игротеке делалась всё стремительней; в какой-то миг он принялся вертеться волчком и ужиматься до карликовых размеров, пока не преобразился в заурядное куриное яйцо. Оно, прокатившись по инерции еще чуть-чуть, застыло. Патрик, осторожно ступая, подкрался к яйцу, поднял его с пола и, зачем-то оглянувшись по сторонам, сунул под мышку, где сразу начало разливаться тепло.

Глава 3. Бал

Сандра стояла перед зеркалом и про себя без устали твердила, что стала взрослой. Зеркало было намного больше нее, от пола до самого потолка, и оттого Сандра поневоле казалась маленькой – тем более что кроме нее самой там отражался огромный зал, в убранстве которого были перетасованы все мыслимые и немыслимые стили. Загадочно перемигивались светильники-модерн, кротко опускали слепые глаза античные статуи, утомляла взор затейливая барочная лепка, полотна импрессионистов выглядели пятнами дымчатого света, что затерялись в море сюрреализма. Сандра прокралась сюда потихоньку, никем не замеченная. До начала бала оставалось всего полчаса, но ей не терпелось сравнить зал настоящий с залом, приснившимся сегодняшней ночью. Это был удивительный сон, не похожий на другие. Сандра увидела в нем себя, одетую в бальное платье – почти такое же, какое было на ней сейчас, но все-таки какое-то странное, каких никто нигде не носит. И люди, окружавшие ее, тоже нарядились необычно. Во сне Сандра считала, что участвует в каких-то событиях далекого прошлого, но фокус был в том, что и в прошлом никто не надевал расшитых золотом мундиров, смешных длиннополых пиджаков и огромных юбок, смахивающих на кремовые торты. Ей пригрезился незнакомый мир, где на первый же танец под красивым названием вальс ее пригласил статный ослепительный господин, к которому все обращались: князь. А когда Сандра проснулась, сон не исчез, как принято у снов, но помнился до мельчайших деталей и вызвал необъяснимую уверенность, что волшебные, невозможные события развернутся именно сегодня, на первом Сандрином балу. Вот Сандра и пришла пораньше убедиться, что внутренний голос ей не солгал и зал окажется в точности таким, как тот, из сновидения. Зал оказался совершенно не таким, однако предчувствие волшебства ничуть оттого не угасло.

Строго говоря, ей предстоял не совсем настоящий – то есть взрослый – бал: ведь Сандре только-только исполнилось двенадцать лет. Но она не слишком огорчалась, так как до сих пор не видела вообще никаких балов, ни взрослых, ни детских. Бал для воспитанниц Народного Лицея давался впервые. Прежними городскими властями подобные затеи не поощрялись, но недавно в администрации Свято-павловска появились новые люди, не успевшие забыть, что тоже когда-то были детьми и тоже мечтали вырасти. Поговаривали, что самые отчаянные реформаторы собирались со временем учредить смешанные гимназии и лицеи, где мальчики и девочки могли бы учиться вместе, а балом завершалась бы каждая неделя. Но эти замыслы казались настолько дерзкими, что Сандра не сомневалась – она успеет сто раз окончить Лицей, прежде чем они воплотятся в жизнь.

Скромные, бесцветные будни женского Народного Лицея нравились Сандре не больше, чем Патрику. Но, в отличие от него, Сандра не думала, что жизнь обходится с ней несправедливо. Она уже понимала, что, будучи родом из захолустного поселка, не может рассчитывать на большее сразу, ни с того ни с сего. И, не имея привычки винить окружающих в своих неприятностях, она со спокойной уверенностью ждала свой звездный час, счастливую возможность: если Сандра на что-то годится, то не упустит ее, а если выйдет так, что она проворонит собственное счастье, – туда ей и дорога. У Сандры были все основания надеяться, что удача рано или поздно ей улыбнется – лучше всего, если улыбкой прекрасного принца (как ни была умна Сандра, она пребывала в заблуждении, будто уродливых и глупых принцев не бывает). Ее огромные черные глаза всегда глядели с притворной наивной скромностью, но все в Лицее знали, что не случалось проказы, к которой бы не приложилась Сандрина рука. Гордостью Сандры были белые снежные волосы, их редкое сочетание с черным цветом глаз могло либо понравиться, либо нет, но равнодушным не оставался никто. Те же волосы стали и причиной горьких сожалений: Сандра, носившая дома косу, после зачисления в Лицей подчинилась общему для казенных заведений правилу, и теперь ее стрижка была короткой, как у мальчишки. Сандра сомневалась, что сможет с такой головой очаровать принца. Только поэтому – если не брать в расчет непонятного сна – она волновалась: принц обязательно, непременно объявится на первом же балу. Каков он будет собой? Очень возможно, что, не желая быть узнанным в обществе барышень из низких сословий, он прибудет в маске и черном плаще. Сандра с досадой хмыкнула: ну и чушь, ведь этакое пугало узнают сразу, стоит ему войти в дверь. Нет, единственным правильным решением для принца будет слиться с гостями, затеряться в толпе воспитанников мужского Лицея, приглашенных на вечер. Тут Сандра похолодела: а вдруг никто не придет? Из-за того страшного случая, о котором гуляет столько слухов? Толком ничего не знали: кого-то из лицеистов на днях убили в игротеке – ударили в спину так, что переломился позвоночник, а рот набили бильярдными шарами. Неужели объявят траур и отменят бал? Сандре, увидь она случившееся своими глазами, было бы не до танцев. Но убийство казалось ей вещью нереальной; рассуждая о нем, она не ощущала истинного вкуса этого слова и потому, конечно, беспокоилась только насчет бала – состоится он или нет. Она не была бесчувственной и черствой охотницей за счастьем, просто-напросто некоторые чувства оставались ей до поры до времени неведомы.