Конни Брук - Бал хищников

• Название: Бал хищников
• Автор: Конни Брук
• Издательство: Олимп-Бизнес
• Жанр: Деловая литература
• Год: 2004
• ISBN: 5-901028-72-4

Эта книга – результат интервью, которые Конни Брук удалось взять за два с половиной года у тех, кого можно считать главным коллективным персонажем этой книги, – у сотрудников инвестиционной фирмы Drexel Burnham Lambert и членов ее клиентской сети. Майкл Милкен из Drexel в 1980-х годах был королем «мусорных» облигаций и ворочал миллиардами долларов. С помощью «мусорных» он участвовал в приобретении многих компаний и финансировал крупнейших корпоративных налетчиков. Но 7 сентября 1988 года, после того как Комиссия по ценным бумагам и биржам обвинила Милкена и Drexel в незаконном использовании конфиденциальной информации и биржевом мошенничестве, все изменилось...

Что побудило Милкена избрать превратный путь к власти и деньгам? Действительно ли Drexel Burnham Lambert попустительствовала нарушению законов? «Бал хищников» великолепно показывает, как складывался один из этапов истории американского бизнеса, и раскрывает философию алчности, царившую на Уолл-стрит в 1980-х годах.

Книга адресована широкому кругу читателей.

---

Но весной 1987 года Drexel повела себя более решительно, во всеуслышание заявляя, что «мусорные» облигации (руководство фирмы никогда не любило и традиционно избегало этого термина, но теперь решило пойти ва-банк) – благо для Америки. В самой Drexel провели открытое для всех сотрудников двухнедельное «празднество» – с семинарами, спортивными играми и фильмами, – посвященное пропаганде «мусорных» бумаг. Были розданы тысячи прямоугольных зеленых значков с надписью: «Мусорные облигации поддерживают Америку в хорошей форме». (В музыкальном видеоролике, призванном поднять дух сотрудников, управляющие фирмы исполняли песню на мотив знаменитого хита Боба Оушена. «Когда идти становится трудно, – выводили Боб Линтон и Фред Джозеф, окруженные брокерами и курьерами, – Drexel идет вперед».)

С помощью этих внутренних и внешних мероприятий Drexel старалась внушить общественности простую мысль: для подавляющего большинства, для 95% американского бизнеса «мусорные» облигации служат единственным доступом на рынок долга; компании, выпускающие их, представляют собой жизнетворный, растущий сектор американской экономики, который за прошедшие десять лет создал новые рабочие места, в то время как гиганты инвестиционного класса их сокращали. В этом была лишь доля истины. 95% – цифра явно мистическая. Drexel рассуждала так. В США около 23 тысяч компаний с объемом продаж выше 25 миллионов долларов. Лишь 800 из них имеют рейтинг инвестиционного класса. А примерно 22 тысячи, то есть те самые 95%, относятся к «мусорному» классу. Корректность этой арифметической операции уменьшается, однако, тем обстоятельством, что подавляющее большинство оставшихся 22 тысяч компаний никогда не обращалось за рейтингом и не выпускало «мусорных» облигаций. С 1977 по 1986 год лишь около 1200 компаний эмитировали «мусорные» облигации в общей сложности на 114 миллиардов долларов.

Столь же уязвимо и заявление о новых рабочих местах. В последние три года, утверждала Drexel в 1987 году, крупнейшие компании Америки только сокращали персонал и уменьшили его на 4%. В то же время эмитенты «мусорных» бумаг увеличили персонал на 24%. Однако Drexel забыла уточнить, что наиболее крупные компании предприняли сокращение в рамках защитной реструктуризации – чтобы обезопасить себя от налетчиков Drexel.

Иногда Drexel проводила атаку с другой стороны, опровергая «предвзятое убеждение», что «мусорные» облигации «являются причиной умножения агрессивных поглощений в последние годы». На самом деле, утверждала Drexel, лишь менее 10% успешных тендерных предложений (за 1981-1986 годы) финансировалось за счет «мусорных» облигаций. Тоже верно, за исключением того, что до 1985 года всего две подобные операции (Mesa-Gulf и Reliance-Disney) вообще финансировались «мусорными». Из статистики Drexel выпали, разумеется, и все нападения, которые приносили сотни миллионов налетчикам, акционерам и Drexel и разжигали лихорадку реструктуризации в корпоративной Америке, хотя и не достигали своей цели.

В последние месяцы 1987 года Drexel отказалась от прямолинейной дидактики в пользу более гибкого и эмоционально убедительного подхода. В «The Wall Street Journal» появилась полностраничная фотография, изображавшая рабочих сталелитейного завода в Арканзасе. Drexel, гласило пояснение, сохранила им рабочие места, поскольку обеспечила финансирование компании Quantex, владевшей контрольным пакетом завода. На другой фотографии муж с беременной женой и маленький ребенок позировали на фоне строящегося дома. Дом, как явствовало из подписи, строила компания Hovnanian, которая, не имей она возможности выпускать «мусорные» облигации, не смогла бы «построить жилье для 50 тысяч человек и дать работу 20 тысячам».

Кроме того, Drexel потратила четыре миллиона долларов на телевизионную кампанию. В конце 1987 года вышли два 60-секундных ролика, выдержанных в том же ненавязчиво-сентиментальном ключе, что и рекламные фотографии. Один ролик был посвящен электростанции в городке Видалиа, штат Луизиана, строительство которой финансировалось за счет «мусорных» бумаг при участии Drexel. Строительство, говорилось в ролике, позволило более чем на 20% сократить безработицу в Видалиа, где ее уровень среди постоянных жителей превышал 16%. Однако ролик, как выяснилось из материала Лори Коэн в «The Wall Street Journal», вызывает много вопросов. Прежде всего, он был снят не в Видалиа. Кроме того, не существует статистики безработицы по городу отдельно от прилегающей округи. Наконец, представитель Департамента труда Луизианы не подтвердил, что электростанция уменьшила безработицу на 20%, и сообщил, что большинство рабочих электростанции живет не в Видалиа. Иными словами, желая радикально изменить свой облик, то есть превратиться из устроителя разгульных балов, из денежной машины для налетчиков, из фирмы, которая в 1985-1986 годах придала новое значение понятию алчности на Уолл-стрит, в добропорядочную, граждански ответственную организацию, снабжающую деньгами (а значит, и работой) маленьких людей страны, Drexel не стеснялась подтасовывать факты. Но проблема заключалась, конечно, не в этой мелкой лжи, а в том, чем же была фирма на самом деле.

Drexel действительно обеспечивала финансирование мелких и средних компаний, которые вряд ли могли достать деньги где-либо еще. Она действительно создала процветающий рынок первичных долговых эмиссий, которого прежде не существовало. Она имела полное право заявить в рекламной кампании, что способствовала «демократизации капитала». Но если бы Drexel ограничилась начальным источником «мусора» и никогда не финансировала выкупы и кредитованные приобретения 1985-1986 годов, она так и осталась бы второсортным обитателем Уолл-стрит, высокоприбыльным благодаря спредам в 3-4%, но едва ли привлекательным для крупных фирм и их клиентов. Она была бы аутсайдером мира слияний и приобретений, а не его центром. Да и «мусорный» рынок – основной барометр влияния Drexel – без новых источников подпитки не рос бы с такой быстротой. В 1981 году, когда фирма еще не использовала «мусорные» эмиссии для LBO, рынок новых бумаг составлял 1,3 миллиарда долларов. В 1986 году объем этого рынка только за год вырос на 52% и достиг 32,4 миллиарда. А всего в обращении находились «мусорные» обязательства примерно на 125 миллиардов.

Хотя Drexel стремилась вычеркнуть из истории период своего триумфа и владычества, она не желала отказываться от Короля. Правда, в первые месяцы расследования, когда в Drexel со дня на день ожидали обвинений и даже гибели фирмы, в Нью-Йорке подумывали отречься от Милкена и его людей. Но время шло, обвинений так и не предъявляли, появилась надежда, что властям трудно их обосновать, и солидарность возобладала. Летом 1987 года, когда надежда на благополучный исход, вероятно, достигла пика, один сотрудник Drexel заявил: «В принципе власти правы. Может быть, они и фактически правы, только вряд ли смогут доказать. А доносить на Майка никто не будет. Майк ведь не таскал деньги сумками, как Марти [Сигел, которому Боэски платил наличными за конфиденциальную информацию], а всего лишь нарушил законы о ценных бумагах. И к тому же сделал ребят богатыми».

Внутренние разногласия, наметившиеся еще до Дня Боэски (в частности, между Милкеном и Комитетом по надзору за размещениями), были забыты перед лицом общей опасности. Список «проблемных сделок» куда-то исчез. Согласно статье Джеймса Стернголда, опубликованной в ноябре 1987 года в «The New York Times», Джозеф уверял, что Милкен согласился с требованиями комитета. Джозефа поддержал другой, не названный по имени, управляющий Drexel. По его словам, Милкен, например, упорно требовал разрешения провести подписку для Rooney, Pace, но комитет запретил. И опять все верно – за исключением того, что хотя формально Rooney, Pace сама фигурировала в качестве подписчика, реально ее бумаги потом размещал Милкен. (Правота Комитета по надзору за размещениями подтвердилась, поскольку через год после эмиссии Rooney, Pace была на грани банкротства и объявила о неспособности произвести второй процентный платеж по облигациям.)

В развернувшейся борьбе за выживание Drexel стала разрабатывать стратегию, которая, если адвокаты фирмы сумеют реализовать ее перед жюри, могла бы спасти ситуацию или, по крайней мере, смягчить поражение. В самом общем виде позицию защиты можно было сформулировать так: нарушение процедуры 13D – все-таки не чудовищное преступление. В стратегическом же отношении следовало настаивать на отсутствии каких-либо систематических действий, разбить все на отдельные, не связанные друг с другом эпизоды (нарушение по 13D в одном случае, «складирование» акций по договоренности – в другом) и свести их значение к минимуму.

И впрямь, проступки Милкена, если рассматривать их по отдельности, вполне можно было представить как нечто несущественное. Допустим, действительное имело место следующее: «массовое распределение» облигаций, размещенных частным образом; заблаговременное приобретение облигаций и уведомление покупателей-фаворитов (Тома Спигела, Фреда Карра и Джея Регана) до официального объявления обменного предложения (например, в случае Caesars World); сокрытие сведений о том, что «слепой пул» Pantry Pride предназначался для приобретения Revlon; сокрытие соглашения с Боэски по Fischbach и такого же соглашения с Солом Стейнбергом по Wickes.