Анатолий Батаршев - Карибский кризис глазами российских подводников (пятьдесят пять лет спустя)

• Название: Карибский кризис глазами российских подводников (пятьдесят пять лет спустя)
• Автор: Анатолий Батаршев
• Жанр: Очерки

Первая часть очерков посвящена событиям, связанным с действиями подводных лодок 641 пр. на позициях патрулирования в Бермудском треугольнике во время Карибского кризиса 1962 года, поставившего мир на грань термоядерной войны. Вторая часть книги повествует о походе подводных лодок 613 пр. Тихоокеанского флота в Индонезию в летне-осенний период 1962 года. Лодкам предстояло блокировать подходы на подступах к Западному Ириану в период освободительной борьбы индонезийского народа против голландских колонизаторов.

Авторы книги – непосредственные участники этих драматических событий.

Книга предназначена для флотского читателя (офицеров и ветеранов Военно- морского флота, курсантов военно-морских учебных заведений) и все тех, кто интересуется историей Военно-морского флота России, особенно в период Холодной войны 1958−1980 гг.

---

Подводная лодка Б-36 была построена в Ленинграде на судостроительном заводе «Судомех». В декабре 1960 года лодка вошла в строй, принята мною и передана в состав Северного флота. В 1961 году были успешно отработаны и сданы задачи Курса боевой подготовки. Экипаж добился присвоения лодке звания «Отличный корабль». К этому времени я имел девятилетний стаж командования дизельными подводными лодками различных проектов, служил на Северном флоте с 1956 года. Имел несколько длительных плаваний и переходов («автономок»). Неоднократно участвовал в проводившихся на Северном флоте учениях под руководством командующего флотом адмирала А. Т. Чабаненко, командующего подводными силами вице-адмирала А. Е. Орла и других флотских командиров-военоначальников.

Учения, как правило, проводились в Норвежском и Гренландском морях и в Северной Атлантике. На учениях отрабатывалась тактика действий подводных лодок по преодолению противолодочных рубежей вероятного противника, а также приёмы действий в «волчьих стаях» при атаках конвоев транспортов и боевых кораблей. С глубокой благодарностью я вспоминал разборы этих учений, проводившиеся адмиралами А. Е. Орлом, А. Т. Чабаненко, Н. И. Ямщиковым и другими. На разборах тщательно анализировались достижения и, в особенности, упущения каждого командира лодки. Их действиям давались справедливые оценки. Нередко вспоминали удачные походы подводников во время Великой Отечественной войны. Там же я познакомился с Героем Советского Союза капитаном 1 ранга Николаем Александровичем Луниным (впоследствии контр-адмирал). Я был приятно удивлён – это был скромный, тактичный, выдержанный командир. Но больше всего меня удивило то обстоятельство, что прославленный командир пл К-21, торпедировавший 5 июля 1942 года лучший линейный корабль немцев «Тирпиц», совершенно равнодушно, с каким-то удивительным спокойствием относился к своей судьбе, к своему служебному росту. Шёл 1956 год, а он по-прежнему оставался рядовым командиром подводной лодки. Правда, командиром соединения (бригады дизель-электрических подводных лодок) он всё-таки стал. Произошло это в мае 1956 года в Полярном. Николай Александрович рассказал мне интересный эпизод из опыта боевых действий подводников в Великую Отечественную войну. Однажды он возвращался из боевого похода в базу, когда последовал доклад механика о том, что топливо находится на исходе. Выручила смекалка и сообразительность командира и механика. Предвидя, что топливо осталось немного, и его не хватит для возвращения лодки в базу, оставшуюся солярку начали смешивать с машинным маслом. Благо, что запас масла на лодке оказался достаточным. Дизеля на этой импровизированной солярке заработали, и лодка благополучно возвратилась в базу. При возвращении Б-36 из дальнего похода, как будет рассказано ниже, этим оригинальным опытом пришлось воспользоваться впоследствии и нашей лодке.

Разбор учений и автономных плаваний подводных лодок, проводившихся на Северном Флоте в 1956−1961 гг., был великолепной школой профессионального роста и мастерства для молодых офицеров-подводников. Благодаря этому значительно возрастало качество оперативно-тактической подготовки командиров лодок. Конечно, нельзя сбрасывать со счета элементы самообразования и самовоспитания личностных качеств каждого из командиров, но в сочетании со знаниями, полученными в школе передового опыта на таких разборах учений, совершенствовались их командирские навыки и умения принимать ответственные решения в нестандартных, критических ситуациях, которыми изобилует борьба, например, с противолодочными силами вероятного противника. Таким образом, к началу 1962 года я считал себя уже практически подготовленным к выполнению поставленной задачи по скрытному переходу Б-36 в неизвестность, то бишь, на базу одной из отдаленных дружественных стран.

При подготовке лодки большую настороженность у меня вызывали неоднократные проверки со стороны Штаба Северного флота, погрузка на пл торпеды с ядерной боеголовкой, наконец, приезд из Москвы непосредственно перед выходом из бухты Сайда заместителя Главнокомандующего ВМФ адмирала Виталия Алексеевича Фокина. Адмирал выступил перед личным составом бригады и сказал, что нам предстоит выполнить специальное задание Советского Правительства – совершить скрытый переход через океан и прибыть в новый пункт базирования в одной из дружественных стран. Командиров подводных лодок бригады инструктировали отдельно. На вопрос начальника Штаба бригады капитана 1 ранга Василия Александровича Архипова: «Нам не ясно, зачем мы взяли ядерное оружие и в каких случаях его применять», ответил, что «не имеет полномочий сообщать об этом». После затянувшейся паузы начальник штаба Северного флота контр-адмирал Анатолий Иванович Рассохо, присутствующий при этом инструктаже, сказал:

– Запишите в журналы: применять спецоружие по приказу из Москвы.

Уже находясь на маршруте развертывания, обдумывая состоявшийся разговор с проверяющими нас адмиралами, я пришел к выводу – нам недоговаривают, предстоит более серьезное дело, чем скрытый переход к новому пункту базирования в какой-то отдаленной стране. Бросалось в глаза отсутствие откровенности в разговоре с провожающими нас высокими чинами. Мы не получили ответы на вопросы: «Куда направляются наши лодки?», «Районы плавания?», «Какова общая обстановка в районах предстоящего плавания?», «Какова наша роль в общем замысле предстоящего похода?» и др. Хотя на вопрос «Куда?» командиры, пожалуй, сами могли ответить, так как по материалам открытой прессы полагали, что это – остров Куба. Решил: недостающую информацию для себя буду получать из эфира вероятного противника с помощью группы радиоперехвата (ОСНАЗ). Основным пунктом своего пребывания на лодке считал центральный пост. Даже лежак для кратковременного отдыха оборудовал там же, возле рубки гидроакустика. Каюту командира посещал редко, по неотложной необходимости. Своими сомнениями и выводами поделился со всеми офицерами, нацелил их на бдительное несение службы. Однако, по материалам средств массовой информации, из газет, все командиры предполагали, что нам предстоит переход на Кубу.

Примерно за неделю до выхода подводных лодок из базы в Москву, в Главный штаб ВМФ были вызваны контр-адмиралы Рыбалко и Евсеев. Однако возвратился в п. Гаджиево лишь Л. Ф. Рыбалко. Елисеев заболел и лег в госпиталь, впоследствии был комиссован. Новым командиром бригады был назначен капитан 1 ранга В. Н. Агафонов. Это был грамотный, опытный командир-профессионал. Он хорошо знал свое дело и личный состав, отличался спокойным уравновешенным характером, волевыми качествами и самообладанием. Все командиры лодок нашей бригады хорошо знали его. Вот как в ту пору характеризует его мой друг Николай Шумков, командир Б-130:

Об этом подводнике можно говорить очень долго и только хорошо. Исключительно грамотный, по-отечески требовательный и заботливый. Сколько знал я Виталия Наумовича, никогда, ни при каких обстоятельствах он не повышал голоса на подчиненных, а ведь обстановка в море складывалась разная. Мы, командиры лодок, его уважали искренне. Сейчас с высоты прожитых лет могу сказать, что, видимо, не случайно в трудную минуту выбор командования пал именно на этого человека. Вряд ли кто-нибудь иной справился бы с возложенной на него задачей более успешно [6, с. 172−173].

Без замены не обошлось и на моей Б-36. Командир БЧ-5 капитан-лейтенанта Кораблёв находился в санатории, но его так и не удалось отозвать из отпуска. Его заменил А. Г. Потапов – командир БЧ-5 с соседней лодки. Это был грамотный, хорошо подготовленный, со значительным практическим опытом механик с однотипной лодки. Большим подспорьем для электромеханической боевой части было также присутствие на Б-36 флагманского механика нашей бригады инженер-капитана 2 ранга В. В. Любимова.

За несколько часов до выхода в поход командирам лодок были вручены совершенно секретные пакеты с боевыми распоряжениями, которые разрешалось вскрывать по приказанию Главного штаба ВМФ. Был вручён и пакет с маршрутами развёртывания подводных лодок бригады. Последний разрешалось вскрыть после выхода из Кольского залива. О стране нового базирования личному составу бригады разрешалось сообщать только после выхода подводных лодок в Атлантический океан. Выход на операцию лодок 69-й обпл был осуществлен в 4 часа утра 1 октября 1962 года из бухты Сайда.

Глава 2 Переход в Саргассово море

Подводные лодки выходили из бухты Сайда с интервалом в 30 минут и начали развертывание по своим маршрутам. Отходили в полной темноте, ходовых огней не включали, дизели запустили после выхода из губы. Полной уверенности в скрытности выхода у меня не было. Кроме оперативной службы факт нашего ухода зафиксировали вахтенные береговых постов и кораблей, а это – десятки военнослужащих. Могла быть утечка информации, не исключено, что вероятному противнику стали известны час и день нашего выхода из базы.