Сьюзен Сонтаг - Сознание, прикованное к плоти. Дневники и записные книжки 1964–1980

• Название: Сознание, прикованное к плоти. Дневники и записные книжки 1964–1980
• Автор: Сьюзен Сонтаг
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91103-182-4

«…Порою, когда в голову мне приходят необычные мысли, я думаю о том, что материнские дневники (а настоящая книга – это второй из трех томов ее записок) – это не просто автобиография, которую она так и не собралась писать (а поступи она так, то автобиография ее была бы, вероятно, произведением высоколитературным и фрагментарным, в чем-то сродни «Самосознанию» Джона Апдайка, которым она восхищалась), а замечательный автобиографический роман, сочинять который она никогда и не собиралась. Если развивать мою фантазию согласно традиционной траектории, то первый том дневников, «Заново рожденная», окажется романом воспитания – ее «Будденброками» (вспоминая монументальное произведение Манна) или, на более камерной ноте, ее «Мартином Иденом» (прочитанный ею в юности роман Джека Лондона, о котором моя мать с нежностью отзывалась до конца жизни). Этот второй том, который, позаимствовав фразу из дневников, я назвал «Сознание, прикованное к плоти», стал бы романом о деятельной, успешной зрелости. О третьем и последнем томе я пока умолчу…»

---

Моя мать никогда не отрекалась от своей антивоенной деятельности. Однако она разочаровалась и, в отличие от многих своих современников (я не стану называть имен, но проницательный читатель поймет, о каких американских писателях поколения моей матери идет речь), публично отринула веру в идеи коммунизма – и не только в его советском, китайском или кубинском воплощении, а как системы. Не могу сказать наверняка, изменила бы она свои чувства и взгляды, если бы не ее большая дружба с Иосифом Бродским – пожалуй, единственные за всю ее жизнь сентиментальные отношения с равным. Значимость для нее Бродского, несмотря на отдаление в последние годы его жизни, невозможно переоценить – с эстетической, политической или человеческой точки зрения. На смертном одре в Мемориальном госпитале Нью-Йорка, в предпоследний день жизни, когда она хваталась за воздух, хваталась за жизнь, а заголовки газет пестрели сообщениями об азиатском цунами, она вспоминала только двух людей – свою мать и Иосифа Бродского. Перефразируя Байрона, его сердце было ее судом.

Сердце ее, увы, часто бывало разбито, и в этой книге много повествуется о романтической утрате. В некотором смысле это создает превратное впечатление о жизни моей матери, ведь она склонна была писать в дневник, в первую очередь, в пору несчастья и гораздо меньше обращалась к нему, если все у нее было в порядке. Но хотя соотношение может быть не совсем верным, мне кажется, что несчастье в любви было в той же мере частью ее, как чувство самореализации, которое она черпала в творчестве, и страсть вечного «ученичества», которую она привносила в свою жизнь (особенно в те периоды, когда она ничего не писала), то есть желание быть идеальным читателем великой литературы, идеальным ценителем, зрителем и слушателем великого искусства. Так, в согласии с ней самой, другими словами, с тем, как она прожила свою жизнь, настоящие дневники колеблются между полюсами утраты и эрудиции. То, что я пожелал бы для нее другой жизни, вряд ли имеет значение.

Неоценимую помощь в редактировании настоящего тома дневников оказал Роберт Уолш, любезно согласившись просмотреть подготовленную к печати рукопись. При этом он выявил и исправил множество ошибок и заполнил ряд лакун.

Ответственность за оставшиеся ошибки несу, конечно, я один.

Дэвид Рифф

Сознание, прикованное к плоти

1964

5/5/1964

Правая рука = рука агрессивная, рука, которая мастурбирует. Следовательно, предпочесть левую руку!.. Сделать ее романтичной, наполнить чувствами!

* * *

Для Ирэн я [Мария Ирэн Форнес – любовница СС в Париже в 1957 году, а затем ее спутница в Нью-Йорке с 1959 по 1963 год] – линия Мажино.

Сама ее «жизнь» зависит от того, чтобы отрицать меня, держать линию обороны.

Всё свалили на меня. Я – козел отпущения.

[Запись выделена вертикальной чертой на полях: ] До тех пор пока она занята отгораживанием от меня, ей не нужно сталкиваться с собственными проблемами.

Я не в силах уверить – убедить ее – посредством разумных доводов – что дело обстоит иначе.

Ей лишь удалось убедить меня – когда мы жили вместе – не нуждаться в ней, не цепляться, не зависеть от нее.

* * *

Для меня это все уже не важно – удовольствия нет, только сожаление. Почему же я упорствую?

Потому что я не понимаю. Я на самом деле не воспринимаю перемены в Ирэн. Мне кажется, что я могу все вернуть – путем объяснений, показав, что я ей подхожу.

Но ей необходимо отвергнуть меня – как мне необходимо было держаться за нее.

* * *

«Все что не убивает меня, делает меня сильнее». [Парафраз Гёте.]

В Ирэн ко мне нет ни любви, ни милосердия, ни доброжелательности. Для меня, в отношении меня она стала безжалостной и черствой.

Симбиотическая связь разорвана. Она от нее отказалась.

Сейчас она лишь предъявляет «счета». Инес, Джоан, Карлос!

Она говорит, что я покалечила ее «эго». Я и Альфред [американский писатель Альфред Честер].

(Напыщенное, хрупкое «эго».)

И ее не умиротворит и не излечит ни раскаяние, ни извинения, ни устранение из моего поведения того, что действительно наносило ей вред.

Вспомни, как она восприняла «разоблачение» в «Нью-Йоркере» [кинотеатр на Манхэттене, где демонстрировали иностранные и повторные фильмы; в 1960-е и 1970-е гг. СС посещала его по несколько раз в неделю] две недели назад!

Она говорит: «Я – каменная стена». «Скала». Это – правда.

В ней нет отзывчивости, нет снисходительности. Ко мне – только суровость. Глухота. Молчание. Ее «оскорбляет» даже одобрительное бормотание.

Отвергая меня, Ирэн создает вокруг себя оболочку. Защитную «стену».

* * *

– Почему я не кормила Дэвида грудью:

Мать не кормила меня. (Я оправдываю ее тем, что так же поступаю с Дэвидом – все нормально, это мой ребенок.)

Я рождалась тяжело, причинив м[атери] сильную боль; она не кормила меня; после родов она провела в постели целый месяц.

Дэвид родился крупным (как и я) – сильные боли. Мне хотелось отключиться, ничего не знать; мне и в голову не приходило кормить его грудью; после родов я провела в постели целый месяц.

* * *

…

Любить = ощущение пребывания в насыщенном состоянии

Подобно чистому кислороду (в отличие от воздуха)

* * *

Генри Джеймс –

Все основано на своеобразной стилизации сознания

Личность и мир (деньги) – никакого осознания тела; он пренебрегает и множеством других способов бытия-в-мире.

* * *

Биография Эдит Уортон. Банальная чувственность, которую периодически увенчивает строгий интеллектуальный вывод. При этом ее разум не преобразует события – т. е. не обнажает их многогранность. Он лишь следует за банальным изложением.

* * *

…

5/8/1964

Онтологический страх, «Weltangst»[1]. Мир пуст – или он дробится, распадается на мелкие кусочки. Люди – заводные куклы. Мне страшно.

Вот что означает для меня «подарок»: я не стала бы покупать это для себя (слишком изящно, т. е. роскошество, излишество), но я покупаю это для тебя. Отказ от себя.

В мире существуют люди.

Спазмы в груди, слезы, вопли, которые, если я закричу, кажется, никогда не прекратятся.

Мне нужно сбежать куда-нибудь на год.

6/8/1964

Проговорить чувство, впечатление – означает ослабить его – и вытеснить.

Иногда чувства бывают очень сильными: страсть, одержимость. Например, романтическая любовь. Или горе. Тогда человеку необходимо выговориться, иначе он надорвется.

* * *

Желание утешить. И – в равной степени – быть утешенной. (Непреодолимое желание спросить: любима ли я по-прежнему; и непреодолимое желание сказать: я тебя люблю, отчасти из боязни, что другой забыл об этом с тех пор, как я говорила эти слова в последний раз.)

«Quelle connerie» [«Какой вздор»]

* * *

Я ценю профессиональную компетентность + силу и думаю (с четырех лет?), что это, во всяком случае, достижимо скорее, чем быть «просто по-человечески» привлекательной.

* * *

Я не могу вытеснить свою одержимость И[рэн] – горе, отчаяние, вожделение – другой любовью. Сейчас я неспособна любить кого-то другого. Я храню «верность».

Но одержимость необходимо исчерпать, любыми способами. Я обязана направить часть этой энергии на что-либо иное.

Если бы я могла начать новый роман…

* * *

Мать меня учила: «Я тебя люблю» означает – «Никого другого я не люблю». Ужасная женщина – она всегда отрицала мои чувства, уверяя меня, что я сделала ее несчастной, что я «холодна» к ней.

Как если бы дети были обязаны вернуть родителям любовь + вознаграждение! Но ведь они не обязаны. Причем у родителей есть такие обязательства по отношению к детям – по крайней мере, в виде физической заботы.

* * *

От матери: «Я люблю тебя. Взгляни. Я несчастлива».

Она заставила меня признать: счастье – в неверности.

Она скрывала свое счастье, бросала мне вызов – сделай меня счастливой, если можешь!

Терапия приводит к дезадаптации [психотерапевт СС на то время, Диана] (Кемени)

* * *

Усмешка Мэри Маккарти – седые волосы – старомодный красный костюм с рисунком. Сплетни женщин, посещающих клубы. Она – это [ее роман] «Группа». С мужем она ласкова.

* * *

Боязнь, что другой уйдет: боязнь, что тебя оставят

Боязнь, что уйду я: страх возмездия со стороны другого (также расставание – но как месть за мой уход).

8/8/1964

Мой человеческий горизонт шире писательского. (У некоторых писателей – наоборот.) Лишь частичку меня можно обратить в искусство.