Геннадий Адамович - Сила рода. Славянские традиции и ритуалы сохранения семьи и почитания предков

• Название: Сила рода. Славянские традиции и ритуалы сохранения семьи и почитания предков
• Автор: Геннадий Адамович
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-101905-1

Новая книга Геннадия Адамовича поднимает пласт народных традиций, которые в течение тысячелетий помогали хранить, и развивать самое дорогое, что есть у человека – его семью, род, общину. Каждая из этих традиций имеет глубокий смысл, каждый обряд выверен многими поколениями наших предков.

Семья, по представлениям славян – это общность всех поколений – ушедших, живущих и тех, которые родятся. Сила семьи, сила рода – это опыт всех для каждого, это помощь и поддержка, опора в трудный час и радость, умноженная на всех.

Хранительница традиций семьи – это женщина, поэтому ей даны способности и возможности для того, чтобы сделать свою семью процветающей, чтобы сохранять и приумножать все то, что вкладывает в семью мужчина.

Мы рождаемся благодаря отцу и матери, становимся на ноги с помощью семьи, наше общество – это то, что создал наш Род. Традиции наших предков – это не просто мифы и сказки. Это преисполненные мудрости послания предков нам, живущим сегодня для того, чтобы мы обрели то, что наше по праву – нашу силу, наше наследие.

Традиции, ритуалы и практики работают, и есть люди, которые готовы поделиться знанием со всеми, кто готов к этому.

---

– …Тоскую по нем, родная бабунюшка. На своих глазыньках сохну. Не успеваю юбку ушивать – что ни день, то шире становится… Пройдет мимо база, а у меня сердце закипает… упала б наземь, следы б его целовала…

Может, присушил чем?.. Пособи, бабунюшка! Женить его собираются… Пособи, родная! Что стоит – отдам. Хучь последнюю рубаху сыму, только пособи!

Светлыми, в кружеве морщин, глазами глядит бабка Дроздиха на Аксинью, качает головой под горькие слова рассказа.

– Чей же паренек-то?

– Пантелея Мелехова.

– Турка, что ли?

– Его.

Бабка жует ввалившимся ртом, медлит с ответом.

– Придешь, бабонька, пораньше завтра. Чуть займется зорька, придешь. К Дону пойдем, к воде. Тоску отольем. Сольцы прихвати щепоть из дому… Так-то.

Аксинья кутает желтым полушалком лицо и, сгорбившись, выходит за ворота.

Темная фигура ее рассасывается в ночи. Сухо черкают подошвы чириков. Смолкают и шаги. Где-то на краю хутора дерутся и ревут песни.

С рассветом Аксинья, не спавшая всю ночь, – у Дроздихиного окна.

– Бабушка!

– Кто там?

– Я, бабушка. Вставай.

– Зараз оденусь.

По проулку спускаются к Дону. У пристани, возле мостков, мокнет в воде брошенный передок арбы. Песок у воды леденисто колок. От Дона течет сырая, студеная мгла.

Дроздиха берет костистой рукой Аксиньину руку, тянет ее к воде.

– Соль взяла? Дай сюды. Кстись на восход.

Аксинья крестится. Злобно глядит на счастливую розовость востока.

– Зачерпни воды в пригоршню. Испей, – командует Дроздиха.

Аксинья, измочив рукава кофты, напилась. Бабка черным пауком раскорячилась над ленивой волной, присела на корточки, зашептала:

– Студены ключи, со дна текучие… Плоть горючая… Зверем в сердце… Тоска-лихоманица… И крестом святым… пречистая, пресвятая… Раба божия Григория… – доносилось до слуха Аксиньи.

Дроздиха посыпала солью влажную песчаную россыпь под ногами, сыпанула в воду, остатки – Аксинье за пазуху.

– Плесни через плечо водицей. Скорей!

Аксинья проделала. С тоской и злобой оглядела коричневые щеки Дроздихи.

– Все, что ли?

– Поди, милая, позорюй. Все».

Избранник, как ни прискорбно, не всегда свободен. Возможно, отсюда и сейчас часто встречающаяся реальность, когда только через несколько браков образуется действительно целостная семья. Возможно, вариант решения этой проблемы – многоженство на Востоке, который, видимо, был направлен на упрощение возможности соединения двух половинок, возникших во время перерождений.

Но не только половинкой хотят быть женщины. Ведь они необычные существа, поэтому их желания мужчинам непонятны. Не все может сделать мужчина для женщины. Именно с такими желаниями эти загадочные создания обращаются к Богу, и он почему-то выполняет их желания. Иногда именно это порождает проблемы. Например:

«Я хочу такого сына» – отсюда конфликт между женой и свекровью.

«Я хочу, чтоб у меня был такой свекор» – проблемы с мужем.

«Я хочу, чтоб у меня был такой брат» – проблема с его женой и т. п.

«Лёс»

«Лёс» – древнеславянское слово, сохранившееся в белорусском языке. Его значения:

1. ход жизненных событий, которые складываются независимо от воли человека; стечение обстоятельств;

2. доля, судьба;

3. развитие чего-нибудь; дальнейшее существование, будущее».

Все это можно перевести на русский, как «путь судьбы», что в принципе совпадает с индуистским понятием «карма».

Попытаемся разобраться в нем, соотносясь с представлением о трех путях славянина в его жизни. Согласно принятым в настоящее время понятиям и сохранившимся указаниям о возможных перерождениях славянина можно говорить о наличии трех мест его существования.

А именно: «этот свет» – где он живет, «тот свет» – под землей или «на небе».

Интересно, что во всех трех мирах, где возможна жизнь славянина, в наличии по девять «царств», или «кругов». Именно в этих «тридевяти царствах» живут славяне, занимаются привычными для себя делами и разговаривают на своем родном наречии.

«Три шляха»

Одним из основ определения «лёса» является своеобразное представление о трех существующих «шляхах», или путях (дорогах), в жизни славянина.

1. Дорога.

2. Место, линия в пространстве, где происходит движение, перемещение.

3. Путешествие, перемещение куда-нибудь.

4. Направление, маршрут.

5. Направление деятельности, развития чего-нибудь; способ деятельности.

С детских лет в сказках встречаем мы образ богатыря, который должен выбрать вариант пути у камня, на котором указано следующее: «Направо пойдешь – жену найдешь; прямо пойдешь – богатым станешь; налево пойдешь – смерть свою найдешь». Или как-то похоже.

Следовательно, славянин имеет врожденное законное право на добровольный выбор «лёса», который и определяет его жизненный шлях. Именно этот шлях становится тем стержнем – «лёсом», который определяет взаимодействие славянина с окружающим его миром. Ну, а если он своим правом на этот выбор не пользуется?

«Осмотрелась она и видит: на пойме среди цветов прыгают и качаются три молодые красивые девушки. Искупаются они в реке, вылезут на берег да и качаются по траве в чем мать родила. Долго они так гуляли, наконец начали плести венки.

Одна сплела венок из осоки и чертополоха и говорит:

– Вот такая жизнь будет у того человека, которому я буду Долей.

Вторая сплела венок из калинок и из веток.

– А я, – говорит, – буду Долей рыбака и охотника.

Третья же, самая красивая, сплела себе венок из колосьев жита и пшеницы, украсила его разными цветочками.

– Я же, – говорит, – Доля хозяина[8]».

В славянской мифологии число «три» ассоциируется с представлением о «трехуровневости» и триединстве славянского языческого мироздания.

Мироздание по наидревнейшим мифологическим взглядам, в том числе и индоевропейцев, представляется в виде «дерева», «горы» или похожих на них обрядовых строений, направленных вверх. Впрочем, по достижении верха, он становится низом, а ветви «древа» становятся его корнями.

Все «живое», т. е. «одушевленное», и «неодушевленное» локализуется в определенных частях этого «Мирового дерева», располагаются около средней его части – ствола, а также в верхней части – верхушке или нижней его части – корнях. Таким образом происходит полная классификация «всего живого», в том числе зверей, птиц, гадов и растительности, на «Средний», «Верхний» и «Нижний» миры. Модель мироздания, отраженная в таких мифологических представлениях, является универсальной, архетипичной, типологической, поскольку она засвидетельствована во всех основных мифологических традициях самых разных культур на широкой территории Евразии и Нового Света.

Описание трех миров, согласно представлению славян о Вселенной, разделенной на три уровня – верхний, средний и подземный (нижний), почти не упоминается в научной литературе, а если и встречается, то в большинстве случаев подается как само собой разумеющаяся информация, не нуждающаяся в проверке и комментариях.

Упомянем типичный вариант расшифровки трех миров на основании облика Збручского идола, его трехъярусной скульптуры, который привел Б. А. Рыбаков в небесспорной, но пионерской в этом направлении работе «Язычество древних славян» (Изд. 2-е. М., 1994. С. 462–463):

Верхняя зона

(Небесные боги)

1. Богиня плодородия (Макошь) с рогом изобилия в руке расположена на лицевой грани идола.

2. Богиня с кольцом (Лада) – по правую руку богини с рогом.

3. Бог войны (Перун) с мечом и конем – по левую руку богини с рогом.

4. Безымянный бог – без атрибутов. На тыльной грани идола.

Средняя зона

(Земля, люди)

Хоровод из двух мужчин и двух женщин, держащихся за руки. Пол соответствует полу божества в верхнем ярусе. У плеча женщины на лицевой стороне (там, где богиня с рогом) изображена фигурка ребенка, подчеркивающая идею плодородия.

Нижняя зона

Бог, стоящий на коленях и поддерживающий своими руками плоскость земли с людьми на ней (Велес?). Скульптор изобразил этого бога не только на лицевой грани, но и на двух боковых, дав туловище в профиль, а голову в фас, благодаря чему получились как бы три бога («Триглав»).

«Традиционное славянское языческое мировоззрение насквозь пронизывается представлением триединства как в представлениях мироздания, так и в построении традиционной семьи и в самой жизни. Традиционное представление древних индоевропейцев о троичном устройстве мира, являет собой триединую систему трех вещей или двух, но составляющих третью (посредника). Вещь понимается здесь в самом широком философском смысле этого слова (в том числе это и Мировая Сила, т. е. Бог):