Роман Рассказов - 22. Дижитал-любовь, вино и сюрреализм

• Название: 22. Дижитал-любовь, вино и сюрреализм
• Автор: Роман Рассказов
• Жанр: Научная Фантастика

«22» – это роман рассказов. Новый жанр, родившийся вместе с поколением Z. Здесь герои вольно гуляют по сюжетам диджитал-любви, вина и сюрреализма. Каждый рассказ самобытен и в то же время – завиток в общем рисунке книги. Злободневно, смело, глубоко и символично.

---

– Имеет ли это значение?

– А как же!

– Ну раз так… Я действительно оказался слабым звеном. Вернее, мой отец. Мы долго торговались. В итоге, 50% до и 50% после срока.

– Так вот откуда мрамор и машина…

– Если бы я не сел, я бы не научился читать. Сколько всего я узнал! Вы думаете, на свободе свободны? Нет! Свободны там, за проволокой. Огромная библиотека, профессора из ведущих университетов мира читали нам лекции. То, что не востребовано снаружи, сбагривали нам, зекам.

– Неплохо.

– И плохо одновременно. Я вышел, и я одинок.

– Теперь нет. У Вас есть чтец.

– Приходите завтра. Будем опять читать, – Костя волнуется и думает, как бы гостья не осталась. Ведь он забыл, как это…

– Да я и не думала оставаться. Вот только книгу свою заберу, – успокаивает его Вероника, которая тоже забыла, как это…

«Прогнал? Испугался? А я бы разве осталась? – размышляет Вероника, закрывая за собой дверь. Где-то внутри, на окраине души, у нее зародилась обида. Та самая обида, которая встречается осенью, когда приходит чувство, что лето, а иногда и вся жизнь прожиты зря. Не самозабвенно… Не как в последний раз. Осенью обижаются все: люди, листья, земля, солнце, которое пыжится и из последних сил пытается казаться теплым. Но сентябрь берет свое и гонит лето прочь, бьет хлестким ветром, топчет дождем. Земля на даче изрешечена груздями. Повылезали прямо на участке. Ждут соли, мозолят глаза. Совсем близко с реки ползет ночь, огибая камни, рассыпанные по дороге. Береза, соблазняя своей стройностью и утонченностью, медленно раздевается под музыку огрубевшего осеннего ветра. Я пью вино, наблюдая за осенними метаморфозами, и думаю о своей роли в этом рассказе, перечитывая его в той самой книге, в первом экземпляре. Ведь я и есть автор. Когда я услышала историю семьи Печоры, внезапно разрушенной глупостью, мои ноги подкосились, тревога заключила меня в кокон. Что же было на самом деле, когда Костю посадили? Его отец, контр-адмирал, ушел в запой. Его уволили. Потом он умер. Но перед этим сделал как обещал жене: Костя сидел хорошо. Скорее всего, он не коротал будни в библиотеке, выдуманной мной. Вряд ли к нему приезжали профессора Сорбонны читать лекции, что тоже было плодом моего воображения. В этом ли заключается моя роль: уложить историю в черные буквы на подушку из фантазии, накрыть одеялом, стеганным счастливым финалом?! Секундочку, звонят, нужно ответить…

– Алло.

– Это Минерва?

– Да.

– Это Костя Печора.

лесной рыцарь

– Я устала.

– Я тоже устал.

– Нет, ты посмотри, где кризис-то? – Вера потихонечку доставала пилу, заточенную завистью и злостью для невозмутимого Марка.

– Где-где? У нас кризис!

– Ты о чем?! – спросила Вера ядовито, как сучка из какого-то старого французского фильма. Она затягивалась вишневым ричмондом и запивала дым ред буллом. Острые стрелки, густые румяна. Все как положено, чтобы замаскировать бессонную ночь, в которой Вера плакала и слезами своими преследовала точеную Луну. Бежала по небу в одной ночной рубашке, запиналась, падала, потом снова вставала и вперед за Луной пока не настало утро.

Сентябрь шалил то дождем, то назойливым солнцем, пытаясь запутать москвичей и завуалировать наступление зимы. Москвичи ждали бабье лето и закупали шашлык, вино, звали друзей с гитарой и срывались аж в четверг на дачу. Вера и Марк, которые были не сказать чтобы очень дружелюбными, попали в эту дачную кутерьму. Марик, к сожалению, играл на гитаре, а Вера, к несчастью, довольно неплохо пела. Выпивая, она добрела, играла в «Двадцать одно», иногда раскладывала Таро по просьбам незамужних подружек, которых приглашали на дачу, чтобы поучить жизни и потешить свое самолюбие.

– В наших головах кризис, вот о чем я! – Марк перешел на крик и резко затормозил. – Ты бы попридержала коней своих вороных, пока мы не въехали куда не надо!

– Надо – не надо! Мы – это кто? – спросила Вера, продолжая играть роль сучки из какого-то старого французского фильма.

– Мы немы!

Марк загрустил, а когда он грустил, он говорил умные вещи. Грустил же он каждые выходные, проведенные со своей женой. Будни он коротал в самолетах и xls-таблицах, поэтому был избавлен от разъяренной Верки.

– Вот и я думаю, что ты нем и слеп! Нет, я не понимаю, откуда деньги-то? В июне в Тайланд, в июле в Париж, в августе в Сочи! Смотрю «Инстаграм», там все куда-то летают, влюбленные. Где-то пьют вино, едят устриц!

– Вер, а ты не смотри. Удали приложение к чертовой матери и успокойся!

– Но я же знаю, что они там были!

– Это фотошоп, Вер! Ты в Бога не веришь, а в «Инстаграм» веришь? – Марк говорил сквозь улыбку, сдерживался, чтобы не засмеяться. Он хоть и ненавидел Веру, но считал ее потешной. – А кстати, ты чему завидуешь? Парижу ли? Или влюбленности?

– Ба, вот тебе на, как мы заговорили! Понравилось в Самаре? Кого-то нашел там, что ли?

– Да, понравилось. А еще понравилось в Якутске, Волгограде, Алма-Аты. Во всех трех городах, в которых я побывал за прошлую неделю. Знаешь почему? Там не было тебя!

– Останови машину. Немедленно! – процедила Вера, переставая играть роль сучки из какого-то французского фильма и становясь обычной обиженной женщиной.

– Легко! Прокурила мне всю душу! Тут недалеко. Дорогу знаешь, дойдешь!

Вера выскочила, хлопнула дверью. Марик дал газу. Уютный лес, обрамляющий зелено-желтым ковром дорогу, приглашал Веру в гости. «Поплачу вдоволь, покричу, повою. Никто не услышит», – подумала Вера и спустилась по тропинке в низину. Она села на пенек и закурила. Плакать и курить одновременно не получалось. Сигарета тлела без толку, а Вера сеяла слезы в сухую траву. Она знала, что Марик изменял ей. В каждом городе находил короткую юбочку и жаловался на жену-мегеру. А в конце, чтобы наверняка, говорил: «Хорошо, что детей нет. Уйду!». Эдакий контрольный выстрел! Вера не считала, что отсутствие детей – это хорошо. Но надежду уже давно потеряла: не вышло с детьми, как они ни старались. Вера завидовала Шаховым – Мирославе и Сергею. У них была двойня. Это к ним они ехали на дачу, к своим лучшим друзьям. Она завидовала сторожу Игорю, который охранял дачу Шаховых. У него было два мальчика. Вера тоже изменяла Марку и тоже говорила плохие вещи. Про детей молчала, язык не поворачивался. Уходить она тоже не собиралась и не играла с этим словом. Интересно, догадывался ли Марик?

Марк не догадывался, он знал всю ее обслуживающую свиту: сантехник Слава, компьютерщик Виктор, спорт Сережа… Он не ревновал, не обижался, он был равнодушен. «Дашь на дашь», – думал он. Как это ни странно Марик все еще любил Веру и корил себя за то, что накричал на нее впустую. Она ведь была права про Самару. А еще он знал, что она знает все. Почему бы им наконец не поговорить? Он развернулся и поехал обратно за Верой. Ее не было у обочины. Он спустился по тропинке в лес, увидел тлеющую сигарету у пенька, но жену не застал. «Ладно. Попсихует и вернется. Ничего. Куда она денется, километра два, не больше… Доберется. Взрослая девочка уже!».

Вера тем временем шла вглубь леса. «Прогуляюсь, продышусь, пока светло. А то приду заплаканная, начнут расспрашивать и того гляди заставят пить больше. Разведенки атакуют, а это не дай Боже», – думала Вера.

«Ну что, все у вас с Костиком? Изменил?» – спросят они, мечтая об утвердительном ответе. И тогда Вера рассмеется, поправит волосы своей правой рукой, на которой красуются часы с бриллиантами и про себя подумает: «Мне Марик изменяет уже лет пять, а я ему – лет десять. Но мы не разведемся, потому что он разорится на алиментах… А еще я люблю наш загородный дом. Помните? Вы там были и пили коллекционное калифорнийское вино. Разбили стеклянный стол, который стоит столько же, сколько ваши замкадышные квартирки». Сказать это вслух она постесняется. Но она напишет об этом в своем новом романе.

Сухая трава постепенно, шаг за шагом превращалась в тягучий мох. Он таял под ногами Веры. Поначалу редкий лес густел, и ветки смыкались над ее головой. Осеннее усталое, но все еще греющее солнце резало тугое полотно леса, просачивалось сквозь черные косы деревьев все реже и реже. И вот уже тишина и мгла намертво вцепились в Веру: лезли в кроссовки, тянули за молнию олимпийки, срывали резинку для волос. Лес игра как мог, как умел. «Наверное, этот мох никогда не видел солнца», – подумала она. Вера не испугалась этой безмолвной мглы, а наоборот, приободрилась. «Так же, как у меня на душе: мрачно и глухо», – подумала она. Дорогу ей перегородило дерево. Поваленное давным-давно, оно бесстыдно оголяло нутро – смачные многолетние корни, хитросплетенные как дни шлюханистой блондинки, которой когда-то была Вера, вернее Вера Б. Она с завистью вспоминала то время. Тогда, ей казалось, мощные корни ее позволяли стоять крепко на ногах, быть уверенной, не плакать и не жалеть себя. Она перешагнула дерево, и трясина заглотила ногу по колено. «Вот черт! Можно было догадаться. Влажность. Болото!». Она присела на ствол поваленного дерева и вытянула ногу из зеленой каши. Тропинка обрывалась. Вера пошла обратно. Лес повернулся к ней другой стороной. Неповторимый и могучий, он кидал под ее ноги тонкие чешуйчатые шишки, обрамлял тропинку папоротником, усаживал на деревья белочек, подбрасывал под ноги мухоморы. «Хм… Вроде бы та же тропинка. А вовсе не было этого дерева, да и мухоморчики красные не попадались…». По своему внутреннему ощущению времени Вера должна была уже вернуться на дорогу, но лес не заканчивался, а рьяно хвастался своими красотами: все еще сочная зелень переливалась, играя с меткими лучами солнца, мох вышивал изящное кружево на камнях, пение птиц складывалось во что-то знакомое, щемящее, родное. «Заблудилась. Надо звонить». Вера достала телефон. Не ловит. Зачем-то открыла карту. Работает исправно. Справа на карте какой-то объект: Дом егеря, 200 м. Вера подумала, что там наверняка должна быть связь, да и сам егерь поможет выйти на дорогу. Она повернула направо и через несколько минут оказалась около домика. «Кукольный», – подумала она. Крыша из красной черепицы, кое-где потрескавшаяся. Дым валит из трубы, подсказывая, что на дворе все-таки осень. Последние лучи солнца бегают по фасаду дома, кучкуются у окон. Веру будто ждали, и дверь сама отворилась. Перед ней в дверном проеме стоял рыжий карлик с длинной огненной бородой.