Нибин Айро - Илиннарэ

• Название: Илиннарэ
• Автор: Нибин Айро
• Жанр: Русское современное

Чтобы столкнуться с магией и волшебством, вовсе необязательно попадать в другой мир. Их и в нашем предостаточно, как выясняется. Только вот что делать, если тебя окружило волшебство – а ты в него не веришь?

---

Впрочем, последнее обстоятельство уже особой роли не играло. Ибо, в-третьих, к концу октября в Данькином универе вывесили списки представленных к отчислению, где среди множества прочих значилась и его скромная фамилия. Что было вполне ожидаемо, после инициативной замены июньских экзаменов по «линейке» и физике развеселым двухнедельным автостопом – но одновременно все-таки неожиданно и неприятно. Была некая дурацкая надежда, что «как-нибудь рассосется»: перепутают что-нибудь, поставив ему чужую отметку, или позвонят из деканата и строго скажут: «Даниил, пересдача во вторник в девять утра в аудитории четыреста восемь, не опаздывайте!» – тогда он, безусловно, сел бы за учебники и пересдал хотя бы на тройку. Такое на него действовало.

Вместо этого позвонила Оксанка, староста его группы, и нервно сообщила: «Донин, дурак, тебя у деканата повесили! Приезжай прямо щас, попробуем снять.»

Разумеется, никуда он не поехал. Спозаранку наблюдать себя повешенным у деканата, да еще участвовать в собственном снятии, под презрительными взглядами однокашников – это было выше его сил. Промямлил в трубку, что «постарается как можно быстрее», а сам выключил телефон и бухнулся обратно спать. По невеселом пробуждении выпросил у соседа по комнате «пяточку», чуток ей успокоился, пожевал сухой овсянки – и решил отчаянно, что «да пошли они все». Проживу и так, мол, без всяких ваших высших образований. Повеселел слегка, взял сакс и поехал в центр аскать. Оксанка названивала ему еще пару дней, потом написала: «Гудбай, Донин, жди повестку», и исчезла. Судя по всему, его недолгое студенчество было окончено.

Повестки, впрочем, Данька не боялся, потому что имел «белый билет» сразу по зрению и по болезни позвоночника. В универе он решил больше не появляться, родителям пока вешать лапшу на уши – а дальше «будем посмотреть».

Оставался еще вопрос, рассказывать ли об этих траблах пиплу. С мамой Данька сразу решил поделиться – бо она же его насквозь видит, все равно начнет выпытывать – а вот с братьями-сестрами имело смысл подождать. Спросят – ответит как есть… но, скорей всего, не спросят. Внесистемную жизнь у них обсуждать было – за редкими исключениями – не принято.

После инцидента с Айкой, откровений Айры-Науро и странных намеков про Танзу с Нюшерой, Данька укрепился в давнем подозрении, что у каждого из Истинных Пиплов имеется за душой какая-то тайная неприятность, какой-то дефект, погнавший его (или ее) в «систему» и не позволяющий уйти. Те же, у кого все было нормально в голове и в доме – для тех тусовочная жизнь была просто развлечением, легко отставляемым в сторону ради учебы или работы. Сестричка Орли, например, частенько пропускала сборища, даже на игрушке легко могла представиться по-цивильному («…Ира, хоббит-полуэльф, менестрель… уносите мастера…»), и беспокоилась, когда не имела возможности позвонить родителям. Даньку это раздражало, и он прекрасно понимал, почему: Орли себя вела, как положено нормальному человеку. Играла, но не заигрывалась. А самому Даньке, еще недавно гордившемуся своей нормальностью, это давалось все труднее с каждым месяцем. Выходило, что и у него есть какая-то проблема, не дающая жить по-человечески? И если он ее выследит и удавит – наверное, все наладится?..

И опять придется вернуться в универ, чертить ненужное и программировать бессмысленное, читать учебники вместо нормальных книг, пропускать посиделки и игрушки…

Ну его нафиг!!!

***

– Да, сынок, это испытание. Принять решение, а потом за него отвечать. И никто его за тебя не примет, и ответственность – только твоя. Привыкай.

Танька, слава Эру17, все поняла как надо. Не ругалась, не переубеждала, но и не ободряла – мол, прорвемся, все фигня, кроме пчел. Спокойно объяснила, что будет тяжело, по-настоящему, по-взрослому. Развеяла походя пару иллюзий – например, что теперь станет больше времени на тусовочную жизнь: меньше его станет, если вообще. Напомнила, что в универе всегда можно восстановиться («…выйти из мертвятника…» – с мрачным юмором подумал Данька), и не надо этого бояться или стесняться. Посоветовала сразу же, не откладывая, искать работу – и рассказать все родителям после первой зарплаты, но ни в коем случае не раньше.

– Ты с ними только ссориться не вздумай! – она строго погрозила Даньке пальцем. – Самостоятельность – это круто, но тебе до нее еще… ууу, сколько. Ты еще долго будешь от них зависеть. Нечего морщиться! Потом еще спасибо скажешь, что они у тебя были и помогали! У некоторых, вон…

Она осеклась и прикусила губу. Выждав немного, покосилась на сына: тот, сощурившись исподлобья, ждал продолжения.

– Есть у нее родители, – неохотно призналась Танька. – Только не надо их упоминать, понял? Ни при ней, ни при ком. Когда-нибудь расскажу, но пока – забудь. Пожалуйста.

Данька молча кивнул, помялся немного и начал:

– А ты ей…

– А тебе я?.. – перебила Танька.

– Ясненько, – разрешив давнюю загадку, он вздохнул даже с некоторым облегчением. – Увела, значит, ребенка из законной семьи. Посадила на полянку, воспитала, как цыганку. За тобой милиция не гоняется, случайно? Листид энд вонтид? А то нагрянут и повяжут нас, вот будет моим старикам удар! Отпрыск-то, вместо того штоб учицца – в банду пошол, дитёв похишшат! Да прям в адиетанты к главной бондитке! А главна-то у них – глазом синя, власом густа, ростом с березу, и в кажном рукаве по ножику, а пушка и вовсе в такомном месте припрятана, што срам сказа-а-ать… Танька, не бей меняа-а, я пошутил, ты маленькая белая и пушыстаяа-а, оймама-а!

– Люди добрые, он меня блондинкой обозвал! Небр… ритой! Несовер! Шенно! Летней!! Куд-ды побег, подлец!

***

Короче говоря, ко второму ноября Данька приплыл с таким фейерверком в голове, что Аечка вместе с маминым заданием отступила куда-то на десятый план. Разумеется, он ее оттуда вернул, как только увидел на месте сбора у метро – но все равно поначалу ловил себя на том, что глазеет больше не на Айку, а на Шушеру. Гадая втихомолку, что же имела в виду Танька и какая семейная драма скрыта за этой веселой и беззаботной с виду мордочкой.

Нюшка, однако, заметила его повышенное внимание: то ли сестра ее предупредила, то ли сама проявила бдительность. Так или иначе – выждала, приготовилась, и в ответ на очередной брошенный Данькой взгляд скорчила такую рожу, что половина гостей полегла на месте от хохота. Уж к чему, к чему – а к обезьяньим ужимкам Нюшина физия была приспособлена идеально.

Но все-таки она его пощадила: выбрала момент, когда Айка на них не смотрела. Добрый Ух как раз в это время вдохновенно толкал очередную телегу18, так что именинница только на секунду обернулась, не сильно заинтересовавшись происшествием. Ну, корчит Анька морды – так она все время их корчит, что такого? Бибизянка – она и в Питере бибизянка, как говорится.

Данька же, наконец сообразивший, во что выльется обнаружение Аечкой его «левого интереса» – срочно нашел повод перебраться к ней поближе, включился в разговор… раз встретился глазами, потом еще раз, потом стал поглядывать ниже – в очень симпатичный вырез кофточки… И скоро забыл напрочь о Шушере с ее заморочками и тайнами. Тем более что мама сегодня решила не смущать молодежь своим присутствием, Айра отговорился от приглашения учебой, других «старших» просто не позвали – и теперь вокруг кипело ничем не сдерживаемое юное хулиганство, подогретое, вдобавок, обилием вкусных напитков. Выходки были смелыми, шутки – острыми, а кульминацией вечера стала полуночная игра «в правду», непонятным образом превратившаяся в коллективное раздевание и только чудом не перешедшая в веселую групповушку (приняла бы Машка-Рыжая на прекрасную грудь еще полстакана, сбросила бы ночнушку на счет «три» – так вся история Данькиной жизни, может, пошла бы по-другому…)

А после, когда отсмеялись, оделись и пошли курить на лестницу – Машка уже обнимала Даньку, как своего, и была мягкой и ласковой, и все вокруг поглядывали с одобрением и легкой завистью, и ему стоило больших трудов напомнить себе, что его цель – Анька… тьфу, какая Анька – Айка! Впрочем, Машка все поняла, умничка рыжая, и когда под утро разошлись последние гости, а Нюшера давно и крепко спала за закрытой дверью – сама нашептала подруге на ухо и привела ее, сонную и податливую, на диван к Даньке. А потом полулежала рядом на краешке, улыбалась, глядя на них, мурчала и откровенно поглаживала себя под ночнушкой. Всей позой и жестами будто говоря: «пусть мяудевочка побалуется, ммне мррразве жалко… он уже все мррравно мой…»

5

Терпеть не могу людей, неспособных удивляться.

АБС, «Понедельник начинается в субботу»

Чем меньше оставалось до Нового Года, тем сильнее Данька запутывался. В такую сеть ему попадать еще не приходилось.