Элизабет Костова - Историк

• Название: Историк
• Автор: Элизабет Костова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Триллер
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-031087-0

Шедевр, которому критики прочат судьбу «Кода да Винчи»… Интригующая и захватывающая смесь загадок прошлого, мистики и реальности!

Старинный манускрипт и пачка пожелтевших писем — ключ к тайне ГРАФА ДРАКУЛЫ! К тайне, разгадать которую пытались многие. И многие поплатились за это жизнью… Но даже это не останавливает молодую женщину-историка, стремящуюся найти ИСТИНУ в пугающих легендах о Владе Цепеше, талантливом полководце — и кровавом, безумном маньяке, чье имя стало синонимом слова «ЗЛО».

Она всего лишь хотела узнать больше о своей семье и открыла старинную рукопись. И теперь ей предстоит по крупицам загадочных недомолвок и обрывочных воспоминаний воссоздать картину жизни трансильванского «князя тьмы» и пройти по бесконечному пути его страстей и страданий.

---

При первых же ее словах я воспрянул к новой надежде.

— Но как же с ней поговорить? Ты сказала, у нее нет телефона?

— Нет.

— Тогда… как же?

Элен перехватила перчатки в одну руку и хлопнула ими о колено.

— Надо повидаться с ней. Она живет в деревушке неподалеку от Бухареста.

— Вот как? — Настал мой черед поупражняться в язвительности. — Что ж, проще простого. Прокатимся на поезде с твоим венгерским паспортом и моим — кстати сказать, американским, и заскочим поболтать с вашей матушкой о Дракуле.

Неожиданно для меня Элен улыбнулась.

— Не заводись, Пол. У нас есть поговорка: «Нет ничего невозможного».

Я невольно рассмеялся:

— Ладно-ладно. И у тебя уже есть план? Я заметил, что ты всегда знаешь, что делать.

— Совершенно верно. — Она разгладила на колене перчатки. — Точнее, я надеюсь, что моя тетя знает, что делать.

— Тетя?

Элен смотрела в окно, на облупившуюся штукатурку старых домов. Вечерело, и средиземноморское солнце, которое я успел полюбить, окрасило весь город золотом.

— Тетя с 1948 года работает в министерстве внутренних дел и считается важной персоной. Это она дала мне возможность получить образование. В моей стране без тетушки или дядюшки ничего не добьешься. Она мамина старшая сестра и помогла матери сбежать из Румынии в Венгрию. Сама она перебралась туда задолго до моего рождения. Мы с тетей очень близки, и она выполнит мою просьбу. И у нее есть телефон, так что я собираюсь ей позвонить.

— Думаешь, она сможет пригласить твою мать к телефону, так что ты сможешь с ней поговорить?

Элен застонала:

— Господи, да разве можно говорить по телефону о том, о чем не обязательно знать властям?

— Извини, — коротко сказал я.

— Нет уж. Ехать придется самим. Но тетя все устроит. Тогда с матерью можно будет поговорить лицом к лицу. Кроме того… — ее голос немного смягчился, — они будут рады повидаться со мной. Мы совсем рядом, а ведь они меня два года не видели.

— Ну, — сказал я, — для Росси я готов почти на что угодно, хотя мне в голову не приходило соваться в коммунистическую Венгрию.

— Неужели, — хмыкнула Элен, — а как насчет «соваться», как вы изволили выразиться, в коммунистическую Румынию?

На этот раз я ответил не сразу.

— Понимаю, — помолчав, заговорил я. — Об этом я тоже думал. Если могилы Дракулы не окажется в Стамбуле, где ей еще быть?

На минуту каждый из нас погрузился в свои мысли, и мы были невозможно далеки друг от друга. Потом Элен шевельнулась.

— Спрошу у хозяйки, нельзя ли от нее позвонить, — сказала она. — Тетя должна уже вернуться с работы, а я не хочу откладывать разговор.

— Можно пойти с тобой? — спросил я. — Как-никак, меня это тоже касается.

— Конечно.

Элен надела перчатки, и мы прошли в гостиную хозяйки пансиона. Десять минут ушло на то, чтобы объяснить, чего мы хотим, но несколько турецких лир вместе с обещанием полностью оплатить звонок сильно помогли делу. Элен села на стул перед аппаратом и сосредоточенно набрала длинный многозначный номер. Наконец ее лицо прояснилось:

— Соединили.

Она улыбнулась мне прекрасной открытой улыбкой.

— Тетушка будет очень недовольна, — заметила она и тут же снова насторожилась: — Ева? Это Елена!

Вслушиваясь в ее речь, я догадался, что разговор ведется по-венгерски: румынский все-таки относился к группе романских языков, и я мог бы распознать хоть несколько слов. Но звуки, которые произносила Элен, звучали как копыта несущихся вскачь лошадей: угро-финский галоп, в котором мое ухо не сумело выделить ни единого внятного звука. Я задумался, говорят ли у них в семье на румынском, или они давно ассимилировались и забыли прошлую жизнь вместе с ее языком. Голос Элен взлетал и падал, она то улыбалась, то хмурила брови. Как видно, тетушке Еве на том конце провода было что сказать: иногда Элен подолгу слушала молча, вставляя только отрывистые односложные восклицания.

Она как будто забыла о моем присутствии, но вдруг подняла на меня глаза и, победоносно улыбнувшись, кивнула. Потом улыбнулась в микрофон и повесила трубку. Тут же в комнате возникла консьержка, которую, вероятно, тревожил огромный счет за переговоры, и я поспешил отсчитать ей обещанную плату, добавив немного сверх того и положив деньги в ее протянутую ладонь. Элен уже вышла из комнаты, сделав мне знак идти за ней: такая таинственность казалась мне излишней, но, в конце концов, откуда мне было знать.

— Скорее, Элен, — взмолился я, снова опускаясь в ее кресло. — Неведение меня убивает.

— Хорошие новости, — невозмутимо откликнулась она. — Тетя постарается помочь.

— Что же ты ей такое сказала? Она усмехнулась:

— Только то, что можно было сказать по телефону. Пришлось держаться официального тона. Но я сказала, что нахожусь в Стамбуле с одним коллегой и что для завершения научной работы нам необходимы пять дней в Будапеште. Я объяснила, что ты американский профессор и что мы работаем над совместной статьей.

— На какую тему? — насторожился я.

— Рабочие движения в Европе во время турецкой оккупации.

— Недурно. Но я совершенно не знаком с предметом.

— Ничего. — Элен смахнула ниточку с подола своей строгой черной юбки. — Кое-что я тебе расскажу.

— Как ты похожа на своего отца!

Случайное проявление ее научного кругозора так напомнило мне Росси, что слова слетели с языка помимо воли. Я испуганно заглянул ей в лицо: не оскорбило ли ее такое сравнение? Мне пришло в голову, что я сам не заметил, когда перестал сомневаться в их родстве.

К моему удивлению, Элен ответила мне грустным взглядом, хотя и не удержалась от язвительного замечания:

— Хорошее доказательство превосходства наследственности над влиянием среды. Так или иначе, Ева, конечно, рассердилась, особенно когда я сказала, что ты американец. Я заранее знала, что так будет: она всегда считала меня безрассудной и склонной к авантюрам. Наверно, так оно и есть. И в любом случае ей пришлось бы изобразить недовольство для тех, кто прослушивает разговоры.

— Зачем?

— Чтобы не потерять работу и положение. Но она обещала что-нибудь придумать и велела позвонить завтра вечером. Вот так. Тетя очень умная, она наверняка найдет средство. Надо узнать, как добраться от Стамбула в Будапешт. Может быть, лучше самолетом?

В глубине души я вздыхал, думая о предстоящих расходах и гадая, долго ли еще смогу платить по счетам, но вслух сказал только:

— Будет просто чудом, если ей удастся благополучно протащить меня в Будапешт — и обратно.

Элен рассмеялась:

— А она и есть волшебница. Иначе бы я сейчас работала заведующей клубом в какой-нибудь деревне.

Мы снова спустились вниз и, не сговариваясь, вышли на улицу.

— Теперь нам нечем заняться, — рассудил я, — только ждать, что принесет завтрашний день — вернее, Тургут и твоя тетя. Самое трудное дело — ждать. Как бы провести время?

Элен в задумчивости остановилась посреди улицы. Она снова была в перчатках и шляпке, но золотые лучи вечернего солнца отыскали несколько выбившихся черных прядей и коварно выкрасили их в рыжий цвет.

— Хочу как следует посмотреть город, — объявила она наконец. — Кто знает, вернусь ли я сюда еще? Вернемся к Айя-Софии? И можно побродить до ужина по старому городу.

— С удовольствием.

Больше мы не разговаривали, пока огромное здание собора не выросло над нами, заслонив небо своими куполами и минаретами. Молчание между нами все углублялось, и я раздумывал, чувствует ли Элен то же, что и я. Величие древнего храма заставляло остро ощутить свою малость. И еще я размышлял над словами Тургута — о том, что Дракула заразил проклятием вампиризма великий Стамбул.

— Элен, — заговорил я, с трудом заставив себя нарушить связывающее нас молчание, — как ты думаешь, могли его похоронить здесь — в Стамбуле? Если так, понятно, почему он тревожил султана Мехмеда и после смерти…

— А?.. Да-да… — Она кивнула, одобряя мое нежелание называть его имя посреди толпы. — Мысль интересная, но как мог Мехмед об этом не знать? Да и Тургуту наверняка удалось бы обнаружить хоть какие-то свидетельства. За столько веков что-нибудь да прорвалось бы наружу.

— Но еще трудней допустить, что Мехмед позволил бы похоронить своего врага в Стамбуле…

Она задумалась. Мы уже подходили к огромным воротам Айя-Софии.

— Элен? — тихо проговорил я.

— Да? — Мы остановились посреди потока туристов и паломников, спешащих пройти внутрь.

— Если могила окажется здесь, то и Росси тоже здесь. Она обернулась, взглянула мне в лицо. Глаза ее сияли, но между тонкими бровями пролегла усталая морщинка.

— Ну конечно, Пол.

— В путеводителе сказано, что под Стамбулом скрываются развалины подземных строений — катакомбы, подземные резервуары для воды… как в Риме. До отъезда у нас еще остается целый день, если не больше, — надо поговорить с Тургутом.