Алиса Гаал - Бездна. Девушка. Мост из паутины. Книга вторая

• Название: Бездна. Девушка. Мост из паутины. Книга вторая
• Автор: Алиса Гаал
• Жанр: Русское современное

«Ты особенная, – услышит Вера. – Ты – пешка, которая может дойти до конца и стать фигурой». Сможет ли пешка стать фигурой в условиях абсолютной беззащитности и отсутствия выбора? История о фатальных обстоятельствах, сжигающих прежнюю реальность. О выборе, который приходится делать, когда кажется, что его нет. О справедливости, которая не защищает. О неоднозначности черного и белого. О характере, который формирует судьбу. И о вере в то, что вопреки всему где-то, возможно, ждет тихая гавань.

---

– Куда? – напрягается Вера.

– Патрон велел подготовить для вас другую комнату. Я провожу вас, а затем вернусь и соберу ваши вещи.

– Собирать особо нечего, – тихо говорит Вера, извлекая из шкафа пакеты с одеждой, затем просит: – Подожди минуту.

Пройдя в ванную, торопливо собирает подаренные Камило флаконы: ожидание чего бы то ни было кажется ей невыносимым. «Возможно, Москито был прав – меня переселят в домик обслуживающего персонала. Что ж, это не самое страшное».

Но Валентина увлекает ее не к выходу, а напротив, на третий – верхний этаж дома, туда, где длинный коридор, извиваясь, обрывается за поворотом. «Интересно, сколько в этом доме комнат?» – недоумевает Вера, стараясь не отставать от проворной Валентины. Та проводит ее в самый конец коридора и распахивает дверь, жестом приглашая войти. Перешагнув порог, Вера потрясенно застывает – комната кажется необъятной, светлой и яркой благодаря обилию проникающего солнечного света. Небольшие выступы зрительно делят пространство на две части – «гостиную» и «спальню». Стены гостиной обиты шелковыми обоями цвета слоновой кости. В овальном уголке, по левую сторону, расположен круглый стеклянный стол и два стула, по правую – уютный уголок образуют миниатюрный журнальный столик из красного дерева, диван и кресла кораллового цвета. Стеклянные, от пола до потолка, раздвигающиеся двери ведут на просторную, украшенную цветами террасу – плетеные стулья, диван и стол дарят этому уголку особый комфорт. По правую сторону выступа расположена спальня, выполненная в серебристо-сиреневой гамме: кровать светло-сиреневого оттенка соседствует с серо-фиолетовыми прикроватными тумбочками. Вделанный в стену изящный кремово-сиреневый светильник контрастирует с фиалкового цвета ковром. В противоположном углу – лиловый туалетный столик и такого же цвета пуфик. На стенах серебристо-серые шелковые обои, на полу паркет из красного дерева. Из панорамного окна во всю стену, расположенного в нескольких метрах от кровати, открывается потрясающий вид на холмы. По обе стороны окна – жемчужно-серые кресла. В дальнем углу Вера обнаруживает дверь, ведущую, к ее удивлению, в гардеробную, а за второй дверью, в противоположном конце, находится ванная комната, очутившись в которой, Вера теряет дар речи: гранитный пол украшен рисунками, на стенах мозаичная плитка в серебристо-лазурно-белых тонах… Огромная овальная ванна на ножках размещена в центре комнаты напротив широкого окна, отступающего от пола и потолка сантиметров на тридцать, по противоположную сторону – небольшой диван-кушетка, у стены – банный шкаф. За углом душевая кабина и квадратный мраморный умывальник, над ним красуется прямоугольное зеркало в серебристой оправе, по обе стороны которого подвешены серебристые светильники, выполненные в форме капель. Эта комната просторнее ее домашней спальни, что повергает Веру в некоторое недоумение.

Вернувшись в «гостиную», она с недоумением уточняет у терпеливо ожидающей ее Валентины:

– Чья эта комната?

– Большую часть времени она пустует. Патрон сказал, что с сегодняшнего дня здесь будете жить вы. Сеньорита, это одна из самых красивых комнат в доме.

– Не сомневаюсь, – не скрывая удивления, говорит Вера.

– Располагайтесь. А я принесу вам обед, – она улыбается. – Надеюсь, у вас проснулся аппетит?

***

Пройдя на террасу, Вера с интересом изучает ранее незнакомую часть участка: под окнами раскинулся живописный сад – удивительно гармоничный рисунок цветов и растений являл собой настоящее наслаждение для взгляда. Немного поодаль, в тени невысоких, густых растений, подобно которым Вера не встречала прежде и названия которых не знала, протекал ручеек, располагались фонтанчик и две миниатюрных кованых скамейки, придающих этому кусочку земли умиротворенную, пасторальную атмосферу. В противоположной стороне находился огромный бассейн, подсвеченный в сгущающихся сумерках разноцветными огнями. «Дозволено ли мне выходить на террасу? – спохватывается Вера и непроизвольно морщится. – До чего же нелепа и унизительна подобная зависимость. И шага ступить боишься без разрешения». Она в растерянности отступает, уговаривая себя вернуться в комнату, как вдруг ее внимание привлекает уже знакомый смех – на ведущую к бассейну дорожку выбегает светловолосая девушка в короткой юбочке. Остановившись, блондинка оборачивается и, улыбаясь, восторженно всплескивает руками. «Ее подруги давно уехали, – удивилась Вера, – что она здесь делает?» – словно отвечая на ее вопрос, к Вивиане приблизился хозяин дома. «Ну естественно! – выдохнула Вера. – Разве могло быть иное объяснение… Интересно, она здесь живет или гостит? И если первое – как это скажется на мне?» «Ты будешь прислуживать его девкам!» – слова Москито ворвались в память, оборвав мысли. Вере стало не по себе. «Возвращайся в комнату!» – приказала себе она, но не в силах сдвинуться с места наблюдала за девушкой, словно под гипнозом: всего в ней было чересчур много – смеха, улыбок, демонстрации эмоций, жизненной энергии… всего, чего так не хватало Вере, что казалось ей отделилось от нее навсегда. В эти минуты она виделась себе самой антиподом этой незнакомки, странным образом подчеркивая ее счастье своей болью, ее смех – своей грустью, ее улыбку – своей бледностью, и бьющую из нее ключом жизнь – своей почти призрачностью. И тогда Веру пронзила страшная мысль: смеющаяся девушка стоит у истоков жизни, в то время как она почти перешла на другую сторону… Отвернувшись, она чуть ли не бегом ворвалась в комнату и, заперевшись в ванной, опустилась на пол у окна. К счастью, Вивиана и Эридеро исчезли из вида. Вера задумалась: полгода назад блондинка не произвела бы на нее ровным счетом никакого впечатления – объективно вульгарна, поверхностна, примитивна и этим скучна… как же меняется взгляд после пережитого, высвечивая прежде неотмеченные черты: когда в тебе есть жизнь, не замечаешь ее в других, она представляется чем-то обыденным и неотъемлемым, тогда-то и обращаешь внимание на кажущиеся первостепенными штрихи. Теперь Вера осознала: воспитание и образование оборачиваются второстепенной мишурой, когда уходит самое главное… тогда-то и открывается вся прелесть Вивианы и ее подруг.

Стук каблуков вырывает Веру из задумчивости. Предугадывая, кем может оказаться гостья, она неохотно поднимается и медленно проходит в комнату. К ее удивлению, на коралловом диване расположилась вовсе не Вивиана, а незнакомая женщина – сосредоточенно склонившись над записной книжкой, она делала пометки.

– Добрый вечер, – вежливо произнесла Вера.

– Привет! – небрежно откликнулась женщина, продолжая изучать исписанные листки. Наконец, оторвавшись от еженедельника, подняла голову и с явным недоумением уставилась на Веру. – Я – Сандра. Мне велено позаботиться о том, чтобы ты получила все необходимое…

Произнося эти слова, она даже не пыталась тактично скрыть изумления, овладевшего ею, а скорее наоборот, посчитала вполне уместным донести до собеседницы свои впечатления. Вера опустилась в кресло и застыла, найдя в себе наконец силы отстраниться и, надев маску, стереть с лица охватившие ее эмоции. «Мы с вами похожи гораздо больше, чем вам кажется, – мысленно обратилась она к новой знакомой. – Вы такая же неживая, как и я, только мне, возможно, удастся вернуться, а вот вам…» И все же безжизненность каждой из них, отзеркаливая пройденные этапы, носила иной характер: в то время, как из Веры энергию уносила боль – физическая и моральная, Сандру неживой делало бездушие или, иными словами, пришедший на смену старательно убитой души тотализатор. Глаза казались единственным огоньком жизни на этом смазливом, полностью переделанном лице. Скулы, губы, нос и тонны ботокса, отметила Вера, замороженное лицо и эмоции, вот только суть неизменно рвется наружу. «А ведь и Элена жестока, – размышляла Вера, – но в ней жестокость причудливо смешалась с человечностью, умом и неординарностью…» В сканирующих же ее глазах, равнодушных и бесчувственных, проглядывались хищность натуры, алчность и бессердечие – примитивное и серое. На нее устремился взгляд – калькулятор, оценивающий человека как неодушевленный предмет, прикидывающий его ценность, взгляд, обличающий особь, для которой выбросить без малейших раздумий и сантиментов не подошедший «товар» за ненужностью было обыденной частью жизни. Вот и сейчас, задумчиво проводя рукой по длинным пепельным волосам, женщина недоумевала: с какой стати ей велено тратить время на эту девицу???

– Если я верно поняла, – проговорила она с нарочитой заботливостью, – у тебя ничего нет? Придется одеть тебя с головы до ног?

Вера вспыхнула – это было сказано тоном благородной дамы, готовой облагодетельствовать нищенку – и едва заметно кивнула.