Александр Виноградов - Записки геологоразведчика. Часть 5: Североуральск

• Название: Записки геологоразведчика. Часть 5: Североуральск
• Автор: Александр Виноградов
• Жанр: Биографии и Мемуары

5-ая часть "Североуральск" описывает события с 1966 года. Описаны технологии бурения глубоких разведочных скважин на твёрдые полезные ископаемые глубиной более 2000 метров, алмазное бурение, опытное бурение малогабаритным турбобуром, бурение технических скважин большого диаметра методом реактивно-турбинного бурения и посадка тяжёлых обсадных колонн методом "воздушной подушки", многоствольное бурение.

---

В первую очередь надо было написать и защитить проект и смету. Техническую часть я начал писать сам. И вот, когда я стал делать поперечное сечение шурфа и вникать в детали, то выяснилось, что в сечение 2 квадратных метра невозможно вписать, не нарушая правил техники безопасности, большую часть оборудования, а именно: людской ходок, бадьевое отделение, вентиляционный рукав, насосы для водоотлива, и т. д. Вот в 2.5 метра квадратных метра входило всё по правилам. А шурфов более 2 квадратных метров в справочнике сметных норм нет вообще, а следующая идёт уже разведочная шахта сечением 4 квадратных метра. Я предложил Киселёву В.С. такой вариант – технический проект составить на 2.5 метра, а осметить его через стоимость разведочной шахты сечением 4 квадрата, но с уменьшающим коэффициентом 0.63. Он не возражал, но сказал, что "в Уральском геологическом управлении защищать проект будешь сам". И добавил, что тамошний начальник проектно-сметной партии – Августа Николаевна (забыл фамилию), которая рассматривает все проекты, очень строгая женщина, и, скорее всего, тебя "зарубит" с этим делом.

Проект я закончил, наш экономист Бондарев С.Е. его осметил, и мы поехали на защиту. Как и ожидалось, наш расчёт сразу был поставлен под вопрос одним из проверяющих. Но когда дело дошло до рассмотрения у Августы Николаевны, то, выслушав мои аргументы и хорошенько рассмотрев чертёж поперечного сечения шурфа с расположением всех там причитающихся по технике безопасности причиндалов, она согласилась без всяких оговорок. Эта, казалось бы, простая вещь повысила нам сметную стоимость проходки шурфов минимум в полтора раза и улучшила наши финансовые показатели.

После защиты проекта подготовил паспорта буровзрывных работ, все необходимые документы и поехал в районную горнотехническую инспекцию в г. Карпинск. Начальником инспекции там был уже был хорошо мне известный Александр Николаевич Храмцов, который 6 лет назад выписал мне "Единую книжку взрывника" после сдачи экзамена. Он рассмотрел все документы и выписал мне два разрешения – одно на приобретение взрывматериалов у Турьинского рудника и второе – на право производства взрывных работ на Валенторке. Ответственным за взрывные работы везде стоял я, т. к. в партии не было больше людей с законченным горнотехническим образованием. Затем пошёл в городской отдел милиции и там получил разрешение на право перевозки взрывматериалов. Таким образом, теоретическая часть была закончена, и надо было приступать к самим работам.

Пока крутились бумажные дела, для нас оформили покупку частного дома с большим огородом прямо напротив бани и рядом с конторой. Дом был небольшой – 2 комнаты и кухня-столовая. Во дворе приличный огород и сараи. Весь посёлок отапливался печами с бурым углём. Уголь засыпали вёдрами прямо через конфорки плиты. Учитывая, что его зольность доходила до 40%, то после каждых пяти вёдер угля надо было выгребать 2 ведра золы и куда-то ссыпать. Все огороды частников были засыпаны этой золой. Кроме этого при попадании в печь кусков хорошего угля иногда чугунная плита не выдерживала жар, лопалась и кусками падала в топку. Грязи в доме от этого угля было полно, и приходилось чаще обычного мыть и чистить. Зато под домом был приличный погреб, в котором прекрасно весь год хранились овощи и разные соления.

Дорога на Валенторку шла сначала по неплохому тракту на п. Кытлым, потом сворачивала на лесовозную трассу на посёлок лесорубов Каквинские печи, и дальше до самого участка было ещё 12 км, как считалось, бездорожья. Но по этому бездорожью в любое время года проходили вахтовки ГАЗ-63 с ведущим передним мостом. Не говоря уже про ЗИС-151, а позднее и ЗИЛ-157. На Каквинских печах любая машина, идущая хоть туда, хоть обратно останавливалась около магазина, и люди набирали с собой белый хлеб. Это было что-то неестественно вкусное, пышное. Буханку можно было сжать, и она распрямлялась в первоначальное состояние. Этот хлеб вообще не черствел и лежал помногу дней, сохраняя первоначальные свойства. Такого хлеба я больше нигде и никогда не видел. Вероятно, была мука из пшеницы твёрдых сортов, без всяких примесей.

В один из летних дней сделали зарезку двух глубоких шурфов – один на первом рудном теле, второй – на четвёртом. Поперечное сечение обоих было 1х2.5 метра. На втором уложили брусовую раму. На первом не клали ничего, т. к. почти с нуля надо было начинать буровзрывные работы. На шурфы поставили двух проходчиков из своих, которые до этого били мелкие поисковые шурфы без крепления. Других у нас не было. На первом шурфе после слоя дёрна пошёл крепкий колчедан крепостью примерно 9 по шкале Мооса. Стали бурить шпуры тяжёлыми перфораторами, заложили в них патроны ВВ, взорвали – оторвало более 50 см, хотя шпуры были метровой длины. Но "стаканов" не оказалось – взрывчатка вся выгорела. Вторая заходка показала тот же результат. Поехал на Турьинский рудник и поговорил там с зав. горными работами. Он ничего пояснить не мог, и пошли к главному инженеру. Главный переговорил с директором, и они послали нам в командировку на месяц горного мастера и двух забойщиков.

Сначала они с энтузиазмом взялись за работу и думали, что такой мелкий "орех" они поколют без особых трудностей. Но осечки пошли сразу – и у них получался низкий коэффициент использования шпуров, т. к. они привыкли проходить горизонтальные выработки сечением 9 метров квадратных и в породах меньшей крепости. На глубине 2 метра появилась вода, что ещё более усложнило процесс. Так как выкидывать отбитую руду на поверхность лопатами было уже тяжело, то поставили вороток с бадьёй. Чуть позже уже потребовалось поставить винтовой насос СВН-15 для водоотлива. У себя на Турьинском руднике во время проходки лопатами приходилось работать совсем мало – включалась породопогрузочная машина, которая отбитую породу грузила в вагонетки. А здесь был только ручной труд. В общем, пройдя за 20 дней около 4 метров, ребята отказались работать дальше и уехали домой. Однако, вместе с ними работал и учился наш проходчик Иван Бронников, который на пару с другим проходчиком в две смены закончил и шурф, и рассечки.

Однажды в понедельник рано утром, как всегда, в конторе я проводил планёрку. Вдруг открывается входная дверь и заходит начальник районной горнотехнической инспекции А.Н. Храмцов. Сразу ко мне: "Поедем со мной!". Спрашиваю: "Куда?". Отвечает: "Потом узнаешь!". Пришлось закончить планёрку и садиться к нему в машину. Никак не мог догадаться о причине такого странного раннего визита. Однако машина пошла по дороге на Кытлым и там свернула на Валенторку. Дорогой все молчали. Прибыли на участок, где стояло несколько жилых домиков, и Храмцов пошёл по домикам что-то искать. Смотрел комнаты, чуланы, сени и всё очень внимательно. Походил по участку, посмотрел всё вокруг. Потом позвал меня в машину, и поехали назад на Веселовку. Сначала молчали, а на полпути он сказал, что искал на участке взрывматериалы, которые у нас якобы нелегально хранились не на положенном для этого складе ВМ, а под кроватями в домиках. Я ему сказал, что ВМ мы получаем на Турьинском руднике точно в размере потребности на пробуренные в шурфе шпуры, заряжаем и всё взрываем. Но днём ранее у нас прошла отпалка шпуров, и не вся взрывчатка была израсходована. Остаток мы спрятали в подвал одного из домиков, и я это знал. И он вполне мог её найти, если бы догадался походить по подвалам. История могла закончиться очень плохо, о чём я хорошо знал. Моё нервное потрясение было так велико, что вечером дома со мной случился какой-то непонятный припадок – застудился весь позвоночник, и я метался по кровати, не находя себе места. Потом Нина начала его поглаживать и всё прошло.

Я уже давно вёл переписку со своими родственниками в с. В.Дуброва Брянской области. Там служил в местном приходе священником мой дед Владимир Николаевич, ещё были живы две его дочери – Мария и Антонина, дочь Марии – Раиса, и дочь Ольги – Мария. Там же родился и вырос мой отец. И теперь мне захотелось побывать на родине моих родителей и встретиться с ближайшими родственниками. Написал им письмо, и они с радостью нас пригласили. Ведь мой отец был самым младшим в этой большой семье, и тётки его вырастили и воспитали. Поехали втроём – мы с Ниной и Мария Борисовна Виноградова (Зуровская), вдова старшего брата моего отца – Александра. Это была уже женщина преклонного возраста, и она ехала на родину в первый раз за последние 35 лет, после их высылки оттуда на Северный Урал. Посидеть с детьми у нас дома на время нашего отъезда приехала моя мама. Ехать пришлось на трёх поездах. Сначала до Свердловска, потом до Москвы, а оттуда поездом на г. Гомель до ст. Унеча. Там на вокзале нас встретил Яков – брат Марии Борисовны. Пошли на тракт в сторону г. Мглина, и попутка довезла нас до села и дома Раисы. Там уже собрались все родственники, и устроили нам очень тёплую встречу. Меня они не видели 33 года, т. к. жил у них в возрасте 2-х лет. Мария и Антонина жили в родительском доме, который стоял через дорогу совсем близко от храма. Домом это строение можно назвать с большой натяжкой, т. к. имел он две небольшие комнатки и пушистую соломенную крышу. У деда в Дуброве родилось примерно 7 детей, да с собой он привёз ещё четверо из Рязанской губернии, и все они жилив этом крохотном домике. А в доме кроме буфета и простеньких кроватей не было ничего. Это я пишу к тому, что православные священники старого воспитания вообще не имели права иметь какую-то частную собственность. И на этот предмет их регулярно проверяли и записывали в послужной список. Это были истинные люди веры в отличие от некоторых сегодняшних священнослужителей, которые успевают ещё заниматься стяжательством. Деда после революции преследовали, он прятался в лесу, а тут ещё старшего сына отправили в концлагерь. Этих испытаний он не выдержал и умер в 1928 году. В один из дней поехали на хутор, где жила большая многодетная семья Зуровских. До 1931 года у них в собственности было 4 лошади и крупорушка. Вся семья круглый год работала на земле сама, только в период уборки урожая нанимали в деревне двух подёнщиков. В марте 1931 года общим собранием села, на котором присутствовало 5% от общей численности, постановили всё имущество реквизировать, а хозяев выслать на Северный Урал. Кому от этого стало лучше? Земля на хуторе так и стояла необработанная. Впервые увидел, как растут груши. Поразил картофель – большие ровные клубни, много, а стебли огромной толщины и размера. Рос он в песчаной почве.