Дональд Кингсбери - Психоисторический кризис

• Название: Психоисторический кризис
• Автор: Дональд Кингсбери
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-029722-X, 5-9660-1348-9

761-й век. Человечество расселилось по всей Вселенной. Но правит им одна жесткая сила — Братство психоисториков, обладающих тайными знаниями и умением прогнозировать грядущие события. Нарушение тайны влечет за собой наказание, которое хуже, чем смерть: уничтожение личного «пама» — нанокомпьютерного блока, который дается человеку вскоре после рождения и сопровождает его всю жизнь, неизмеримо усиливая возможности мозга.

Но отчаянные бунтари снова и снова пытаются ниспровергнуть власть психократии.

И самый смелый из них — математик Эрон Оуза…

---

Хаукум Кон был первым психоисториком высокого ранга, который посетил Терру за все время существования Второй империи, и принимали его по-королевски. Поэтому, когда он планировал свою терранскую одиссею, ему было достаточно попросить — и промежуточный аэродром необходимых размеров вырастал как из-под земли. Корабль был близкодействующим оружием и требовал дозаправки через каждые три тысячи километров полета, поэтому кругосветный маршрут необходимо было составлять очень тщательно — ведь кроме обширных пустынных и ледяных пространств на Терре было много водоемов, через которые надо было перелетать.

Внутри машина имела первоначальный спартанский вид — это был ребристый металлический туннель за исключением участка позади бомбового отсека, где адмирал, отступив от своих принципов, приказал устроить современную кухню для Магды, а для себя — походный офис с шикарным письменным столом из настоящего дерева и компактным компьютером. Дома, на Светлом Разуме, Кон располагал большей компьютерной мощью, чем вся бюрократия Первой империи, но он любил делать всю предварительную работу на своей игрушке, которая, хотя и была ограничена в возможностях, умела многое. В задней части корабля находились койки для отдыха членов команды.

После нескольких испытательных полетов, когда Эрон убедился, что машина достаточно прочна и надежна, они были готовы к сумасшедшему приключению, задуманному адмиралом. Оно немногим отличалось от путешествия вокруг планеты пешком. Нескончаемый рев углеводородных двигателей превращал барабанные перепонки в кашу, и при этом машина ползла со скоростью не более тридцати пяти метров в мгновение. Путешествовать между звездами — и то легче! Вдобавок Эрону пришлось надеть на руку эти глупые часы с двадцатью четырьмя делениями, кожаный комбинезон, меховую шапку, огромные наушники и страшно неудобную кислородную маску. Короче, адмирал разыгрался на всю катушку!

Впрочем, во время первого долгого ночного перелета он пребывал в несколько более серьезном настроении. Они летели над пустыней на средней высоте при почти полной луне, освещавшей фантастический мир облаков. Адмирал неожиданно встал, оставив Эрона за штурвалом, и вернулся с парой звукоизолирующих шлемов, оборудованных прямой связью для памов. Это значило, что он хочет поговорить.

— В детстве я был большим поклонником Саг Кенорана, — начал Кон, снова устраиваясь в кресле пилота. — Читал их когда-нибудь?

— Галактика велика, — ответил Эрон. Это означало «нет».

— Когда мы вернемся на Светлый Разум, и у тебя будет время помечтать, я тебе их дам. Кто бы эти саги ни написал, он был одним из величайших рассказчиков на свете — а может, это просто мои детские впечатления. Он жил на Байтерии очень давно, в субсветовую эру, еще до того, как Байтерия была завоевана Кумингским Регионатом. Когда ты еще ребенок и думаешь о тех временах и просто не можешь представить себе чего-то более древнего — и вдруг в твои руки попадает история, написанная человеком, который жил тогда. Такое кажется настоящим чудом!

Он долго молчал, погрузившись в воспоминания. Эрон так же молча ждал.

— Саги Кенорана с Байтерии рассказывают о звездных приключениях, растянутых на целые поколения, но особенно они очаровательны тем, что в ткань повествования искусно вплетена мифология прошлых веков. И в каждом эпизоде молчаливо предполагается, что Байтерия была прародиной человечества. То и дело оказываешься в первобытной докосмической эре, и каждая страница пестрит ссылками на те далекие дни, от которых остались лишь тени воспоминаний, дни, когда странные древние империи, которые давно уже пали и исчезли без следа, еще даже не народились. И увлеченному читателю даже не приходит в голову, что Байтерия в секторе Сириуса кажется автору такой древней просто потому, что он не способен вспомнить о событиях, происходивших всего десять тысяч лет назад!

Эрон не ожидал от Кона такой сентиментальности — старик так расчувствовался, что едва не пустил слезу. Голос его дрогнул, и чтобы успокоиться, он встал и вышел на кухню. Там он осторожно, чтобы не разбудить Магду, хотя ей не мешал спать даже рев двигателей, достал тарелку с закусками. Рейвер спал под койкой. Он терпеть не мог летать и предпочитал пребывать во сне все время, пока машина находилась в воздухе. Вернувшись в рубку, адмирал протянул Эрону блинчик с начинкой и уселся в кресло. Им приходилось перекрикиваться, потому что во время еды звукоизолирующие шлемы пришлось снять.

— Когда я учился на психоисторика, самым трудным было отрешиться от этой мифической байтерийской истории человека. Логика и факты были неумолимы, но чувства все-таки сопротивлялись, так же как и пам. Может быть, поэтому я и оказался здесь. Древний летательный аппарат, который древнее всего, что есть на Байтерии, — мог ли я устоять? А ты?

Эрон рассмеялся под грохот моторов.

— Я едва ли задумывался о происхождении человека — слишком был занят своей войной с отцом. Я скорее предпочитал простой взгляд на вещи — вроде того, что вселенная внезапно возникла четыре тысячи лет назад. Мифология есть мифология. Подумаешь! Какая разница — одна планета-мать или другая! Пожалуй, я вообще не думал о Терре, пока не встретил сумасшедшего профессора, который бредил терранской поэзией.

— А, Рейнстоун! Как же, как же! Он прислал мне твои вирши — те, что получше — и очень высоко о тебе отзывался.

Эрону показалось, что из-за шума он чего-то не расслышал.

— Рейнстоун посылал вам мои стихи? — Он был в ужасе от такой самонадеянности старого поэта. — Но я же нарочно не включил эти стихи в список своих работ, потому что они не мои!

— О, вот как? — Адмирал саркастически усмехнулся. — Сдается мне, ты заставил компьютерную программу писать эти стихи, чтобы задобрить старого куратора, от которого зависело, какие рекомендации ты получишь для поступления в Лицей…

Эрон поперхнулся очередным блинчиком!

— Я их слегка отредактировал, — пробормотал он, опустив глаза.

Его голос был едва слышен за ревом моторов. Хаукум ничего не отвечал, пока они не покончили с едой и вновь не надели шлемы.

— У меня есть и твои поэтические программы, — продолжил он с улыбкой. — Из специальных полицейских файлов. Но мне не хотелось разочаровывать Рейнстоуна, и я не стал сообщать ему о твоей хитрости. А программки интересные… На меня они произвели большее впечатление, чем все остальные твои работы. По существу это попытка смоделировать традиции различных культур — по крайней мере сорока семи. Неужели Рейнстоун так ничего и не заподозрил?

— Нет, но иногда стихи ему не нравились, и тогда я вносил изменения в программу. — Эрон наконец нашел в себе силы поднять взгляд и стал смотреть на облака, освещенные луной. — Он все время пытался убедить меня написать что-нибудь оригинальное, но мне было интереснее анализировать структуру чужих стихов.

— В поэзии стили быстро сменяют друг друга.

— Не всегда. Иногда они сохраняют стабильность в течение тысяч лет. Меня как раз интересовали темпы изменения стиля и их корреляция с остальным содержанием культуры. Так сказать, слабая попытка психоисторического анализа.

Луна скрылась — они попали в глубокую долину между двумя облачными кряжами.

— Кстати, — оживился Кон, — у меня есть для тебя тема диссертации. Я берег ее для особо выдающегося студента. У тебя эта работа займет лет пять или около того.

Эрон посмотрел на него с опаской.

— Думаете, она мне понравится?

— Обязательно! Ведь твое внимание привлек тот факт, что поэтические формы могут оставаться неизменными тысячи лет и при этом сохранять жизнеспособность! Я хочу, чтобы ты исследовал застой.

— Застой?

— Ну да, когда ничто не меняется. — Палец адмирала указал вниз, на пол «летающей крепости», но имел он в виду, конечно, планету. — Как в этой куче дерьма там, внизу. Только не вздумай передать мои слова команде!

— Вы хотите, чтобы я исследовал Терру?

— Нет-нет, застой вообще! Когда все меняется, но… остается по-прежнему. Терра — лишь самый древний пример застоя и самый простой, как раз по зубам юному математику.

Эрон не совсем понял, что Кон подразумевал под застоем.

— Почему бы нам не изменить все?

Он имел в виду кучу дерьма. И сам удивился, что сказал «мы».

Кон вздохнул:

— Это главная проблема с предсказанием будущего. Если ты можешь предсказывать, то можешь и менять. Но в каком направлении? Вот в чем вопрос! Нам что, сделать с ними то, что они сами сделали с неандертальцами? Или то, что Морские Разбойники сделали с первоначальным населением Америндии? А может быть, то, что Первая империя сделала с хельмарцами? Можно еще навязать им генную инженерию, чтобы подправить мозги… Какие еще будут предложения?

— Вы хотите, чтобы я изучал застой. Мои результаты смогут помочь решить эту проблему?