Любовь Паршина - Сильфиды, виллисы и прочая нежить. [История чёрного серебра]

• Название: Сильфиды, виллисы и прочая нежить. [История чёрного серебра]
• Автор: Любовь Паршина
• Жанр: Ужасы и Мистика

В Париже XIX века счастливо жила со своим маркизом балерина, мечтавшая о славе… А потом умерла. Во Флоренции эпохи Медичи жила девушка, мечтавшая выйти замуж только по любви. И вышла. И умерла. В Толедо жил молодой монашек, бастард знатного идальго, который мечтал попасть в Рай и увидеть Пресвятую Деву. Он тоже умер, но в Рай так и не попал. В Нью-Йорке тридцатых годов XX века жил молодой злой журналист. Очень неосторожный и наглый. Он тоже умер. Но на этом их истории не закончились…

---

– Мадемуазель Дево, добрый вечер, – произнесла она, чуть выпрямляясь на стуле.

– Мадемуазель Безаччо, – почти выпалила Делия, склоняя голову.

Кьяра улыбнулась.

– Я предпочитаю «сеньора». Но можете звать меня «мадам», если вам угодно. Рада с вами познакомиться.

– Как и я, мадам. Вы замужем?

– Была.

– О, мне так жаль!

– Не стоит. Мой муж умер много лет назад. Присаживайтесь, мадемуазель.

– Благодарю, – Делия присела напротив, старательно расправив складки блестящего атласа своего платья. – Знаете ли, мадам, – я вынуждена вас предупредить – о вас в обществе ходят слухи.

– Вот как? Быстро. И что же говорят обо мне?

– Разное. Ваш отъезд из театра вместе с Жюлем Серро произвел фурор. Если сможете разбить его сердце, вам будут завидовать все женщины Парижа…

– Сожалею, мадемуазель. В мои планы не входит разбивание его сердца. У нас с ним чудесные дружеские отношения.

– Он зовет вас богиней.

Кьяра от души, звонко рассмеялась.

– Какой милый мальчик.

– И оставил в тот вечер ради вас своего друга.

– Друга? Бросьте! Кавалера на один вечер. Скажите, а почему вас так тревожит судьба Жюля?

– Мадам, она меня вовсе не волнует! Я… – Делия вдруг почувствовала, что сорвалась почти против своей воли с лукаво-игривой манеры на простой разговор. – На самом деле, я хотела спросить вас про нечто иное.

– Прошу вас, спрашивайте.

– Вы были вчера в театре, видели меня.

– Да. Вероятно, для этого вы и выходите на сцену, чтобы вас видели.

– И вы смеялись. Вы насмехались надо мной?

– Отнюдь. Вас я тогда не знала. Меня позабавила только ваша манера танца. В отточенном умении вам не откажешь, но вы были смешны в своем стремлении понравиться своему покровителю. И в своей гордыне тогда, на поклонах…

Делия онемела. Ее лицо, грудь и ладони вспыхнули, она принялась, что есть силы обмахиваться веером.

– Да как вы смеете? Мой покровитель… – она усмехнулась. – Мой возлюбленный – маркиз де Венсен. И в его силах навсегда разорвать связь между вами и сколько-нибудь приличным обществом. Кто заступится за вас, мадам? Милашка Жюль?

– Право, не пойму, чем именно вызвала такой гнев.

– Я вас презираю! – прошептала Делия и, вскочив, умчалась прочь из комнаты.

От ветра, поднятого ее юбками, зашелестели на столе карты, качнулись в кадках орхидеи.

Кьяра снова засмеялась.

4

Делия никому не рассказала о разговоре в зимнем саду, решила подождать, пока на руках у нее окажется козырь и она сможет достойно отплатить итальянке. Но с этого вечера несчастья словно бы преследовали мадемуазель Дево.

Вначале маркиз де Венсен за неделю ни разу не остался ночевать. После ужина отвозил ее домой или просто отправлял в своем фиакре, а сам оставался в ресторане.

В конце недели в гримерную к Делии подселили новую молоденькую балерину.

Прима вернулась, новых ролей Делии не предлагали. Вновь она была в первом ряду кордебалета.

Делия хотела перемолвиться словечком с милашкой Жюлем – из праздного любопытства – но узнала, что он слег с лихорадкой.

Устав ждать козыря от жизни, Делия отправилась к Мадлен, одевшись, как гувернантка и не накрасившись, чтобы та в полной мере ощутила глубину ее страдания.

Этот ход сработал безукоризненно – Мадлен, разбиравшая в гостиной корреспонденцию за чашечкой кофе, всерьез встревожилась за подругу.

– Милая, что с тобой случилось? Садись, скорее! Матильда, принеси еще кофе и пирожных. Что такое, Делия? Тебе нездоровится? У тебя неприятности?

Они устроились в малой гостиной, обильно украшенной лепниной и сверкающей атласом стен.

Делия вздохнула, словно старалась успокоиться.

– На меня будто навели цыганское проклятье. Все было так чудно, так хорошо, а теперь все рушится, ускользает сквозь пальцы… – к концу фразы голос ее и в самом деле дрогнул.

Мадлен закивала. По глазам ее было видно, что она жаждала подробностей, но ей пришлось ждать почти минуту, пока мадемуазель Бланш нальет Делии кофе.

– Благодарю, – прошептала Делия и отпила глоток. – Все началось с того вечера, с разговора с чертовой итальянкой.

– О, так ты с ней говорила? А мне не рассказала!

– Потому что это был ужасный разговор. Ты бы только слышала, что и как она говорила. Это не женщина, а какое-то чудовище! Она действительно была замужем?

– Кажется, да. Этот пудовый медальон у нее на шее – слышала, это что-то в память о муже.

– Не удивлюсь, если там у нее мышьяк, а мужа она отравила.

Мадлен залилась смехом.

– Как забавно, дорогая! Надо будет непременно рассказать на одном из вечеров. Кстати, ты собираешься быть у меня в следующую пятницу?

– Не знаю, право. Я сама не своя. И Анри – так холоден…

– Холоден?

– Да… – Делия действительно хотела поделиться с подругой своим главным женским горем, но тут что-то словно предостерегающе кольнуло в глубине души. – Понимаешь, обычно он был очень пылок. А теперь все стало так, словно мы женаты. Хотя, чему я удивляюсь? Мы не первый год вместе и так привыкли друг к другу. Может, так и должно быть, а я зря терзаю себя пустыми сомнениями? Как ты думаешь, дорогая?

Пока Мадлен, сдержанно кивнув, думала, что ответить на эту «жалобу», Делия отправила в рот крохотное бисквитное пирожное и отхлебнула еще кофе, который теперь показался ей свежее и горячее прежнего. Одному Богу известно, какими окольными путями прошла в эту долгую минуту мысль Мадлен Альбер, но следующим, что она произнесла, было:

– Ты знаешь, что ей пятьдесят лет?

– Кому?

– Кьяре Безаччо.

– Что за чушь, дорогая?

– Да-да! Виконт де Брильи видел ее в Венеции пятнадцать лет назад. Она говорила, что ей двадцать девять, но уже тогда выглядела моложе. И уже была вдовой – появлялась всюду с каким-то мужчиной по имени, кажется, Марко. На карнавалах он носил маску Мефистофеля, а по рассказам тех, кто его знал, сам был сущим дьяволом…

– Дорогая! Не стоит верить де Брильи. Разменяв шестой десяток, он стал слаб рассудком.

– А ты только представь, что и Кьяра Безаччо собирается разменять шестой десяток.

– Не верю! – воскликнула Делия, хотя в действительности была готова поверить. Вот что не так с этой странной сеньорой Безаччо! Она и вправду уже стара! – Однако не пойму, к чему ты говоришь это. Как меняется положение дел оттого, что ей на двадцать лет больше, чем все думали?

– Тебе не кажется, что было бы неплохо узнать ее секрет? Как ей удается сохранять юность? Ты только представь – лишние двадцать лет молодости! – Мадлен говорила горячо, почти шепотом и была ужасающе серьезна. Такой Делия видела ее крайне редко.

– Но это невозможно. Говорю же тебе – де Брильи нельзя верить. Он фантазер и рано состарился.

– Неужели не стоит даже попытаться? – Мадлен схватила Делию за руку. – Если есть хоть малая вероятность… Подумай: тебе уже двадцать четыре, мне тридцать. Ни Анри, ни Мишель не женятся на нас никогда. Все, что мы можем – это удерживать их возле себя своей красотой, своими ласками. Но и ласки станут им омерзительны, когда наша молодость уйдет. Со мной это случится раньше и очень скоро. А ведь я пожертвовала ради него карьерой в театре. Тебе повезло – у тебя еще несколько лет, прежде чем твоя закончится…

– Прекрати! – почти закричала Делия, отнимая у Мадлен свою руку. – Ты сошла с ума и говоришь ужасные вещи. Совсем, как она! О, я поняла!.. Да-да, дорогая, я поняла. Ты давно сдружилась с этой итальянкой и вы решили так зло подшутить надо мной! Тебе завидно, что я молода и сверкаю на подмостках.

Глаза Мадлен похолодели, губы вначале поджались, а затем расплылись в злую усмешку.

– Дорогая, думаю, тебе лучше уйти.

5

Сев в фиакр, Делия предусмотрительно задернула шторки, а после нескольких шумных вздохов поняла, что не в силах сдерживать рыдания. К счастью, собираясь к Мадлен, она почти не накрасилась и теперь пришлось только вытереть румяна с повлажневших щек.

– Гадина, – шептала она. – Что за бессердечная мерзавка?! Ведьма!

Фиакр ехал чересчур медленно. В какой-то момент Делия отодвинула шторку, чтобы посмотреть, где они находятся и встретилась взглядом – да что там, оказалась почти нос к носу! – со старушкой-зеленщицей. Это ей ужасно не понравилось. Также с досадой она заметила, что до дома еще далеко. Вначале она решила еще поплакать. Но вдруг ее осенило – ведь тут недалеко находилась улочка, на которой жил «милашка Жюль». Что может быть дурного в том, чтобы навестить больного знакомого? Учитывая репутацию Жюля, дурных слухов о ней не пойдет.

Делия отворила окошко за спиной кучера.

– Стой! Стой, разворачивай!

Жюль снимал две комнаты у своей дальней родственницы, которая на поверку оказалась неприветливой грузной старухой с пробивающейся бородой. Похоже, она была недовольна внезапным визитом.