Грегори Киз - Пушка Ньютона

• Название: Пушка Ньютона
• Автор: Грегори Киз
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-00818-5

1681 год. Сэр Исаак Ньютон, обратив свой пронзающий пространство и время разум к древнему искусству алхимиков, получает Философскую ртуть – первоисточник материи, ключ, инициирующий взаимодействие четырех элементов: земли, воздуха, огня, воды. Франция и Англия ведут жестокую войну, и Людовик XIV повелевает использовать новое, таинственное оружие, названное «пушкой Ньютона».

А на другом конце света юный ученик печатника по имени Бенджамин Франклин случайно, сам того не желая, приоткрывает полог, скрывающий опасную тайну. У него появляется смертельный враг: его преследует не то ученый, не то колдун. Бену ничего не остается, как бежать в Англию. Помочь ему может только сам Ньютон. А кто поможет Ньютону? Он не первый, кому стал известен секрет Философской ртути, у него были предшественники. Существа, в равной мере презирающие и науку, и человечество, желают избавиться от обоих объектов их презрения...

---

– Я построю для нас великолепный дворец, – пообещал он Филиппу, но как-то вяло, – среди лесов и полей, подальше отсюда, от этой мерзкой толпы.

Но Филипп уже спал, и Людовик понял, что произносит слова вслух только для того, чтобы успокоить самого себя.

Вот выстрелы послышались где-то рядом, в галерее! Донесся топот многочисленных ног, грубые крики солдат. Людовик крепче сжал игрушечный меч. Если он будет вести себя как король, то он и будет королем, будет королем… Он повторял эти слова как заклинание, пытаясь претворить в жизнь скрытый в них смысл.

Дверь грубо толкнули, она распахнулась: на пороге стоял Джон Черчилль, граф Мальборо. Высокомерное красное лицо, несокрушимый нагрудник, длинный черный плащ трепещет и бьется, как крыло ворона. Мальборо, трижды проклятый дьявол, явился сюда, чтобы поджечь Версаль.

Но это не Версаль, это Пале-Рояль, и ему всего лишь десять лет, Версаль пока еще только в мечтах.

– Ваше величество, – ухмыляясь, произнес Мальборо с сильным французским акцентом, – ваше величество может отложить в сторону свою игрушку. – Граф даже не потрудился поднять дуло своего крафтпистоля.

– Убирайтесь вон из моего дворца, – приказал Людовик, но Мальборо лишь расхохотался в ответ. Мальборо видел Людовика насквозь, знал, что Людовик – не настоящий король…

Все это было так несправедливо, так оскорбительно. Людовик бежал, а смех, умножаясь в стенах, несся следом. Невольный крик сорвался с его губ, и волна унижения захлестнула его с головой.

Ему хотелось вынырнуть из ночного кошмара…

Людовик XIV, Король-Солнце, проснулся. Горькая реальность семьдесят второго года его правления была страшнее ночного кошмара. Нестерпимой болью жгло ногу, боль поднималась выше, проникала в пах, живот, подбиралась к сердцу. Перебивая цветочные ароматы, исходившие от щедро надушенной постели и белья, в нос бил тяжелый запах гниющей плоти: король умирал от гангрены. Людовик помнил, что находится в Версале, в своем чудесном загородном дворце, том самом, о котором мечтал с раннего детства. Людовик видел, что и сейчас, на смертном одре, он окружен своей семьей и придворными. С удовлетворением отметил, что не растратил за долгие годы правления их любовь и преданность.

– Его величество проснулись, – послышался чей-то шепот. Людовик узнал голос своей дражайшей супруги Ментенон. По ее тону догадался: уже не ждали, что он откроет глаза.

– Сир? Нет ли у вас какого-либо желания, которое мы могли бы исполнить? – Это уже Фагон, его личный врач.

– Конечно, Фагон, – с трудом произнес Людовик, – продлите мне жизнь.

Голос старого врача задрожал:

– Сир, нет ли чего еще, что я мог бы…

– Мое дорогое семейство, мои друзья, – слабо начал Людовик и судорожно вдохнул. – Хорошо, что все вы здесь. Это удивительно. Я уже вручил себя в объятия смерти и с нетерпением ждал встречи с Господом. Я уже исповедовался и сказал свое последнее прости. – Он видел лицо Ментенон, на котором толстым слоем лежала пудра, по ее щекам текли слезы, пролагая неровные бороздки. Несмотря на это и на все ее семьдесят пять лет, Ментенон была по-прежнему красива, оставаясь той женщиной, ради которой он отказался от всех любовниц и фавориток. Ее присутствие придавало ему сил, он мог говорить.

– Но сейчас я понял, что не должен умирать. Мальборо вернулся, ища нашего позора и падения. Я не могу уйти и возложить столь непосильное бремя на плечи молодого наследника. Я не могу оставить Францию в такой час.

Все разом и тяжело вздохнули. «А! Так они тоже об этом знают, – подумал Людовик. – Просто они мне не говорили. Под натиском Мальборо и его союзников Франция падет».

– Фагон, наклонись пониже, – попросил король, чувствуя, как силы покидают его. – В cabinet du Roi[2] есть бутылка…

– Персидский эликсир? – недоверчивым шепотом уточнил Фагон. – Смею ли я напомнить вашему величеству, что даже если сомнительное зелье и произведет некоторое действие, это может помешать вашей бессмертной душе обрести покой…

– Я твой король, и я повелеваю, – ответил Людовик, стараясь сохранить шутливый тон. – Делай, что я приказываю.

– Ваше величество, ваше величество, – бормотал Фагон, выходя из комнаты.

Теперь над ним склонилась Ментенон:

– Вы послали за тем эликсиром, что подарил вам отвратительный коротышка из Персии?

– Тот коротышка был послом персидского шаха, мадам.

– Тот скорченный уродец? Вспомните прочие его подарки! Да и что это за подарки?! Тусклый жемчуг и блеклая бирюза. Почему вы думаете, что эликсир стоит больше, чем все эти жалкие побрякушки?

Людовик не сдержал отрыжки, во рту стало кисло.

– Потому что, – он с трудом вдохнул, – мои ученые-философы проводили с ним опыты. Эликсир действует.

Ментенон с испугом взглянула на него:

– И вы мне об этом даже не сказали?

– Зачем? – Он понизил голос до шепота. – Я только сейчас решил воспользоваться им. Я устал быть королем, Ментенон, устал жить, когда все, кого я знал, умерли. Я надеялся по крайней мере умереть раньше тебя. Надеялся снова увидеть мою любимую племянницу, своего брата… – Лицо Ментенон неожиданно заволокло черным туманом, слова потеряли смысл, сливаясь в одну протяжную ноту гобоя, но это уже не имело значения, поскольку он погружался в забвение.

Он лишь надеялся, что принял решение не слишком поздно.

И Людовик снова вернулся в свое детство, в те времена, когда только что умер отец, а он являл собой куклу-марионетку, которую вынули из темного ящика сыграть роль короля. Спектакль окончится, и ее снова засунут назад в ящик. Тянулись дни, когда с ним никто не разговаривал, и собственные слуги смеялись над ним, когда он отдавал приказы.

В этом сне он тонул в садовом пруду. Он не умел плавать.

Ему все же удалось благополучно добраться до берега. И сейчас он кричал, но никто не откликался на призывы о помощи. Он заплакал от унижения и бессилия. Утони он, никто и не заметит.

На сей раз во сне кто-то вытащил его из пруда. Теплый ветерок подул на него и высушил одежду, что-то нашептывая при этом.

– Кто ты? – воскликнул Людовик.

– Тише, – послышалось в ответ. – Есть ангелы, которые охраняют королей, и я – один из них. А ты станешь самым великим из королей.

– Ангел, который охраняет королей, – повторил Людовик.

В своем сне он был счастлив, там было тепло, боль и страх, минуту назад терзавшие его, исчезли. Во сне он спал, ему даровали благостный покой.

1716 Чудо

Бенджамину Франклину исполнилось десять лет, когда он увидел свое первое чудо. Бесцеремонный холодный ветер целый день разгуливал по узким улочкам Бостона, а с наступлением ночи и вовсе распоясался. Закат полыхал, как пламя, но этот пожар никому не грозил бедствием. Равноденствие промелькнуло яркой вспышкой бабьего лета, и ранняя зима сковала в объятиях Массачусетскую колонию.

Только сейчас Бен понял, что сильно замерз, пока стоял на Длинном причале, наблюдая за высоким и стройным силуэтом шлюпа, заходящего в порт. Но его заботил не холод, а то, что он скажет отцу, как объяснит, где пропадал и почему так много времени ушло на поход за буханкой хлеба. Он не должен врать отцу, это ужасный грех. Но после того как брат Джошуа, влюбившись в море, сбежал из дому, отцу очень не понравится, что Бен снова болтался на пристани и любовался кораблями. Отец не хотел терять двух сыновей среди ветра и волн, а все к тому и шло. Бен раздумывал, как бы так преподнести правду, чтобы она не выглядела предосудительно. Можно сказать, что его любовь к кораблям – всего лишь любовь к искусно сделанной вещи. Но правда заключалась в том, что ему действительно хотелось рвануться за своим братом навстречу приключениям, туда, где киты и пираты, неизвестные страны и земли. По правде, он и думать не хотел о том, чтобы навсегда остаться в Бостоне, несмотря на вырванное отцом обещание закончить среднюю школу и колледж.

Настроение у Бена испортилось. Он пошел по Крукт-лейн в надежде сократить путь и выиграть хотя бы несколько минут. В переулке было почти темно, только сияющие на небе звезды освещали дорогу. То здесь то там окна оживляло робкое пламя свечей. Но этот свет не согревал душу Бена, напротив, напоминал, чем он должен будет заниматься завтра. А завтра предстояло топить свечное сало, чтобы делать эти скучные свечи. И завтра, и послезавтра… и так изо дня в день, пока он не состарится. Дойдя до середины переулка, Бен заметил свет, который не дрожал и не колебался. Вначале он подумал, что это свет фонаря, но даже свет фонаря и тот подрагивает. Этот же лился ровно, как свет солнца. По спине у Бена пробежал холодок, не имеющий ничего общего с пробирающим до костей холодом зимней ночи. Поразительный свет струился сквозь полуоткрытые ставни какого-то дома. Бен долго не раздумывал – что раздумывать, когда и так уже опоздал. Свет был явно неестественный, и Бен заподозрил, что здесь кроется какая-то тайна или фокус. Возможно, это свет от бумажного фонарика. Стараясь остаться незамеченным, он пересек двор и увидел источник странного света: им оказался бледно-голубой шар размером с яйцо. Бен сразу догадался, что это свет не огня. Но если не огня, то чего?