Джеймс Кервуд - Скованные льдом сердца

• Название: Скованные льдом сердца
• Автор: Джеймс Кервуд
• Жанр: Прочие приключения

---

На его палатке была прикреплена в виде гирлянды красная виноградная лоза, которую он срезал накануне вечером, а над ней на полотне палатки было написано кривыми буквами:

«В честь живого».

С громким криком он бросился к другой палатке. И с такой же быстротой он понял, что обозначала виноградная лоза на его палатке. Женщина сказала ему таким способом то, чего не могла сказать словами. Она встала ночью, когда он спал, и прикрепила ветку, чтобы он увидел ее утром, когда проснется.

Кровь горячо и радостно переливалась по его жилам и со счастливым смехом, который поднимался со дна его души, он выпрямился, и рука его по привычке оперлась на кобуру револьвера.

Она была пуста.

Он перетряхнул свои одеяла, но револьвера не было. Он взглянул в угол, куда поставил ружье. Оно тоже исчезло. Лицо его побледнело и вытянулось, когда он направился мимо костра к палатке женщины. Приложившись ухом к полотну, он прислушался. Никакого звука не доносилось оттуда: ни звука, ни движения, ни сонного дыхания. И, подобно человеку, опасающемуся увидеть ужасное зрелище, он откинул полу палатки. Постель из хвои, которую он приготовил для женщины, была пуста, рядом с ней стоял длинный грубо сколоченный ящик. Он шагнул к нему. Ящик был открыт и… пуст. Только на дне лежала груда еловых и кедровых ветвей. В следующую минуту правда предстала перед Мак-Веем во всей своей неприкрашенной жестокости. В ящике была жизнь… и женщина…

Что-то на стенке ящика привлекло его внимание. Это был листок бумаги, приколотый так, чтобы он непременно его увидел. Он схватил его и вышел на свет. Громкий резкий вопль вырвался из его груди, когда он прочел, что написала ему женщина:

«Желаю вам много счастья за то, что вы были добры ко мне. Мы ушли навстречу метели — мой муж и я. Нас известили, что вы напали на наш след, и мы увидели ваш костер с равнины. Мой муж сделал этот ящик для меня, чтобы защищать меня от холода и метели. Когда мы увидели вас, мы поменялись местами, и, таким образом, вы встретили меня с моим» покойником «. Он мог бы убить вас двадцать раз, но вы были добры ко мне, и вы остались живы. Пусть когда-нибудь судьба пошлет вам хорошую женщину, которая будет любить вас так, как я люблю его. Он убил человека, но убить не всегда значит быть убийцей. Мы взяли ваше оружие, и метель занесет наши следы. Но вы не будете преследовать нас. Я это знаю. Потому что вы понимаете, что значит любить женщину, и вы понимаете также, что значит жизнь для женщины, когда она любит человека.

Изабелла Дин».

Глава IV. ОХОТА ЗА ЧЕЛОВЕКОМ

Как пораженный громом перечитал Билли еще раз записку, оставленную ему Изабеллой Дин. Он не издал больше ни звука после того вопля, который вырвался из его горла. Он стоял и смотрел на трещавшее пламя до тех пор, пока внезапный порыв ветра не вырвал у него из рук клочок бумаги и закружил его в вихре снега.

Потеря записки пробудила его к деятельности. Он попробовал броситься в погоню за бумажкой, потом остановился и рассмеялся. Это был короткий резкий смех, за которым сильный человек прячет свои страдания. Вернувшись к палатке, он заглянул в нее. Он широко откинул полу, чтобы свет входил в нее, и посмотрел на ящик. Несколько часов тому назад этот ящик скрывал Скотти Дина, убийцу. И она — его жена!

Он вернулся к огню и посмотрел на красную лозу, привешенную к палатке, и на слова, которые она нацарапала концом обугленной ветки. «В честь живого». Значит, в честь него. Что-то неприятное подкатилось к его горлу и какая-то влага, но не от ветра и не от снега наполнила его глаза. Блестящее сражение дала она. И выиграла. Вдруг ему пришло на ум, что то, что она сказала в записке, правда, и Скотти Дин мог легко убить его.

В следующую минуту он удивился, почему тот. не сделал этого. Оставив его в живых, Дин подверг себя большой опасности. Они всего на несколько часов обогнали его, и следы их, наверно, еще не совсем стерты метелью. Притом бегству Дина мешает его жена. Он, несомненно, может преследовать и догнать их. Они захватили его оружие, но ему не первый раз гнаться за человеком без оружия.

В одно мгновение у Билли созрел план. Он обежал вокруг костра и кружил до тех пор, пока не нашел след уехавших саней. Он был виден почти отчетливо. В глубине леса по нему можно будет легко идти. Что-то подвернулось ему под ногу. Это была записка Изабеллы Дин.

Он поднял ее, и глаза его упали на ее последние слова: «Но вы не будете преследовать нас. Я это знаю. Потому что вы понимаете, что значит жизнь для женщины, когда она любит человека».

Вот почему Скотти Дин не убил его. Это из-за женщины, а она верила в него. Раздумывая, он свернул записку и положил ее в карман, туда, где был раньше цветок. Потом он медленно вернулся к костру.

— Я сказал, что вернул бы ему жизнь, если бы мог, — произнес он. — И я думаю, что сдержу слово!

Он по старой привычке говорил вслух сам с собой — эта привычка легко появляется среди больших открытых пространств. Стоя перед огнем и набивая себе трубку, он рассмеялся.

— О, если б не она… — сказал он, думая о Скотте Дине. — Черт! Если бы тут не примешалась она.

Он набил трубку и разжег ее, вглядываясь в чащу елового леса, куда углубились Скотти и его жена. Одно только оставалось ему — смотреть вслед Скотти Дину. Больше года он был неуловим, как белый отшельник в лесу. Он, Мак-Вей, считался лучшим из всех служащих королевской стражи, его имя было известно от Калгари до острова Гершеля.

Голова Дина была оценена, и человека, который поймает его, ждала слава. Всякий, кто мечтал о повышении, мечтал поймать Скотти Дина. Но когда он подумал об этом теперь, в нем не зашевелился инстинкт охотника за человеком, его кровь согрело какое-то странное братское чувство. Скотти Дин был для него теперь не отщепенцем, стоящим вне закона, даже не просто человеком. Его преследовали как зайца, гнались за ним по пятам, но несомненно в нем есть что-то значительное, если он мог привязать к себе такую женщину, как Изабелла Дин. Мак-Вей вспоминал нежность ее голоса, прелесть ее лица, ласку ее голубых глаз, и первый раз у него мелькнула мысль, что такая женщина не могла любить совершенно дурного человека.

А она любила его. Острая боль пронзила его при этой мысли, но был в ней и оттенок чего-то приятного. В ее мужественной верности было какое-то торжество — даже для него. Она явилась к нему точно дивное видение из метели и ушла подобно призраку. Он был рад. Действительная живая жизнь сменила фантастическую мечту в его сердце — женщина из плоти и крови, верная и прекрасная, как голубой цветок, который он носил на груди.

В эту минуту он готов был пожать руку Скотти Дину за то, что он ее муж, за то, что он настоящий мужчина, заставивший ее полюбить себя. Может быть, сам Дин повесил лозу на его палатку и нацарапал углем эти слова. И, конечно, Дин знал про записку, которую написала его жена. Братское чувство крепло в груди Билли, и мысль об их вере в него наполняла его какой-то гордостью.

Костер опять начал гаснуть, и он обернулся, чтоб подбросить топлива. Глаза его упали на ящик в палатке, и он вытащил его. Он уже готов был бросить его в костер, но остановился и стал внимательно рассматривать его. Откуда он? — с удивлением подумал Билли. Наверное, с другого края снежной равнины, ведь Дин смастерил его, чтобы защитить Изабеллу от жестокого ветра на открытом месте.

Он был сделан из свежего леса, обтесанного топором, концы были связаны тонкими ремнями из оленьей кожи.

Кедровые ветви, положенные на дно для Изабеллы, все еще лежали в нем, и сердце Мак-Вея забилось сильнее, когда он вытащил их. Ведь это постель Изабеллы. Там, где слой ветвей был гуще, лежала ее голова. С внезапно прорвавшимся рыданием он толкнул ящик в огонь.

Ему не хотелось есть, но он сварил кофе и выпил его. До сих пор он как-то не обращал внимания на то, что метель разыгралась еще сильнее. Густые, низко склонившиеся ветви ели умеряли ее ярость. Но за опушкой леса он слышал ее грозное завывание на открытом просторе равнины. Это напоминало ему о Пелетье.

Возбужденный присутствием Изабеллы, а после ее исчезновения горечью разочарования, он почти забыл о Пелетье.

С момента приезда в эскимосскую деревню он потерял два дня. Эти два дня много значили для его больного товарища. Он вскочил на ноги, сунул руку в карман, чтобы удостовериться, что письма целы, и начал укладывать свой мешок. Сквозь деревья до него долетали облака острого сверкающего снега. Они были точно мелкие осколки твердого сахара. Внезапно резкий порыв ветра с силой хлестнул его по глазам, так что он выронил мешок и сделал несколько неуверенных шагов в направлении открытого места.

В сотне шагов от костра он принужден был наклонить голову под порывом ветра и спустить борта меховой шапки на уши и щеки.

Еще через сто шагов он остановился, прислонившись к стволу сломанного дерева. Он взглянул на открытую равнину — сплошной белый крутящийся хаос. На расстоянии пистолетного выстрела ничего не было видно. Юрты эскимосов находились в двадцати милях. Сердце Билли упало. Ему не пройти их.