Татьяна Живова - Метро 2033: Пасынки Третьего Рима

• Название: Метро 2033: Пасынки Третьего Рима
• Автор: Татьяна Живова
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-104037-6

«Метро 2033» – Дмитрия Глуховского – культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж – полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают Вселенную «Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа. Герои этих новых историй наконец-то выйдут за пределы Московского метро. Их приключения на поверхности на Земле, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания. Теперь борьба за выживание человечества будет вестись повсюду!

Когда один твой близкий человек покидает этот мир, а другой тебя и знать не желает, впору решить, что хуже, чем теперь, вряд ли будет. Однако судьба, словно желая добить, подкидывает новые испытания. Внезапный плен, рабство, арена, клетки с чудовищами… Полные брезгливости и неприязни взгляды, направленные со всех сторон… А тебе – всего пятнадцать лет, ты – затерянный в чужом и враждебном тебе Большом Метро «экзотический» раб-мутант из племени скавенов. И сейчас твоя важнейшая задача – не только самому вырваться из неволи, но и вытащить оттуда единственного среди «чистых» людей друга. Что ты предпримешь, Марк, сын Хмары из Алтуфьева? Ведь здесь ты – всего лишь раб-смертник, и времени у тебя – все меньше, а возможностей – вообще никаких. Но… Ave, Третий Рим, обречённые на смерть приветствуют тебя!

---

Стратегическое производство полезных жидкостей и порошков было упрятано в самые дальние гребеня станции еще и в силу его очень даже вероятной взрывоопасности и более чем реальной вонючести. Но, невзирая на эти очевидные неудобства, продукция Алхимика была важна для станции тем, что шла также и на экспорт, к соседям по ветке – Северному Эмирату и Содружеству Серых Станций. На нее выменивали все, что в «алтухах», представлявших собой нечто вроде местной «понизовой вольницы», не производили. С Содружеством – или, как его еще называли тут, ТриЭс, алтуфьевцы, правда, чаще всего были на ножах, но случались и периоды мира и затишья, в которые как раз и происходила меновая торговля. Нет, соседи тоже и стратегическим зельеварением занимались, и лекарства пробовали делать – да вот только такой фантастической, на грани интуиции и какого-то запредельного чутья виртуозности, с какой гениальный Алхимик варил свои зелья любого назначения, у них не было и в помине. Поэтому алтуфьевские поставки «полезных жидкостей» (редкие по причине лихого разбойного менталитета жителей конечной и соответствующей среди соседей репутации) были очень важны и для Эмирата, и даже для ТриЭс.

Много раз коварные соседи пытались переманить Алхимика к себе на жительство, сулили ему всякие блага и почет, но он только отмахивался.

– Нас и тут неплохо кормят! – заявлял он и благодушно почесывал объемистое пузо, не исчезнувшее даже после двадцати лет совсем не роскошной жизни в подземке.

Марк любил бывать в царстве Алхимика. Тот знал множество захватывающих историй из довоенной жизни и умел их рассказывать не менее захватывающе. Иногда даже показывал местной ребятне всякие интересные фокусы со своими склянками. Зрелище разноцветных дымов, появляющихся при смешивании нескольких жидкостей и порошков, или на глазах меняющее цвет и консистенцию содержимое пробирки… Это завораживало, манило и обещало тайны не хуже тех, что крылись за двумя, казалось бы, простыми словами: «довоенная жизнь».

…Боль немного отпустила. Марк с облегчением выдохнул, расслабил мышцы лица и откинулся на узел с зимней одеждой, служивший ему подушкой. Сегодня у охотников – выходной день, так что можно воспользоваться своим законным правом отдыха и еще немного поспа-а-а…ыа-ха-ха…

Ага, не тут-то было!

Только он расслабился и закрыл глаза, собираясь наверстать отнятое у сна посиделками у Алхимика время, как снаружи кто-то бесцеремонно застучал по верху палатки.

– Хмаренок, дрыхнешь?

– Котяра, еще раз так меня назовешь – я тебе ночью усы обстригу! – проворчал Марк, узнав по голосу одного из своих коллег по охотничьей бригаде. Котяра, а точнее – Лешка Кот, был ненамного старше его – всего-то года на три – четыре, но уже носил заметные усы, которыми очень гордился и которые всячески холил и лелеял.

– Кишка тонка! – заржал тот. – Посмотрю я, как ты ночью проберешься ко мне в палатку!

– Что, мышеловку на входе поставишь? – огрызнулся Марк, которому очень не нравилось, когда его называли Хмаренышем или Хмаренком.

Оно, конечно, прозвище шло от прозвища отца, а то, в свою очередь – от фамилии, которую они оба носили – Хмаровы, но даже в вопросе именования по отцу Марк терпеть не мог всякие сюсюканья. Как маленького, честное слово! Можно подумать, ему еще пятнадцати не исполнилось! Почти мужчина, мальчишки в Алтуфьево взрослели быстро. Если уж как-то и называться помимо имени, то с некоторых пор он предпочитал вариант, услышанный от одной из местных женщин – О’Хмара. Как ему потом объяснили, на языке одной из далеких-далеких стран это означало «сын Хмары». Прозвище нравилось мальчику, и даже то, что придумано оно было женщинами, ничуть не умаляло его ценности. Марк, сын Хмары из Алтуфьево… Звучит, черт подери!

– Да я тебя и без мышеловки поймаю!

– Котяра и есть… Ты че вообще приперся-то? Спал, блин, себе, нет же…

– Вообще-то я шел тебе сказать… Что только что видел Жеку-ординарца. И он велел передать тебе, чтоб ты по-бырому шел к Кожану. Чего-то он тебя видеть хотел.

– Кожан?!.. Так какого же хрена…

Сон, а заодно и головную боль как ветром сдуло. Марк вскочил (при этом едва не хряпнулся макушкой о свод каркаса) и, путаясь сперва в спальнике, а потом – в рукавах и штанинах, кинулся одеваться. Грозный вождь Алтуфьевской вольницы ждать не любил, и если уж сам вызывал к себе кого-то – следовало торопиться! Тем более что у Марка и самого было к нему очень важное дело.

Сын Хмары наскоро плеснул себе в лицо воды из фляги (бежать к общественному умывальнику и «наводить красоту» было уже недосуг – потом, все потом!), немудряще утерся подолом майки, затянул хитрые, но очень прагматичные узлы на ботинках. И, приглаживая встрепанные после сна волосы, кинулся в торец платформы – туда, где в одной из бывших подсобок под лестницей располагался «кабинет» вождя.

Ординарец Кожана Жека нашелся там, где ему и полагалось быть, – сидел на табурете под дверью начальственного «кабинета» и пиликал на потертой губной гармошке что-то меланхоличное, но, как показалось Марку, красивое. Заслышав топот ботинок, он подобрался было, но при виде влетевшего в предбанник подростка расслабился и принял прежнюю позу.

– Звали, дядь Жень? – выдохнул Марк.

Жека кивнул, не прекращая музицировать, и ткнул себе за спину большим пальцем. Неспешно, вместе с табуретом, отстранился, освобождая раннему визитеру проход.

– А вообще… как там?.. – все же не преминул осторожно спросить подросток. Он уже несколько дней пытался пробиться на аудиенцию к вождю по некоему важному делу. Но Кожан вечно то был занят, то отсутствовал, то у него было дурное настроение, во время которого ему под руку лучше было вообще не попадаться… Сегодня сам позвал, значит, есть шансы…

– Сегодня добрый, – заверил ординарец и снова завел свою музыку.

– Жека! – прилетело из-за неплотно закрытой двери. – Задрал ты меня уже своим шансоном! Хоть бы раз чего путного сыграл! Сидишь тут, пиликаешь мне на нервах!.. С кем ты там разговариваешь?

– Пришел Хмаров-младший, шеф, – ординарец торопливо вскочил, засовывая гармонику в карман. – Ты, вродь, его видеть хотел…

– Запускай!

Марк еще раз торопливо провел ладонью по макушке, одернул куртку и, повинуясь приглашающему жесту Жеки, шагнул в дверь.

Он уже бывал здесь однажды – в конце января этого года, после похорон отца. Хмара погиб на охоте, оставив сына сиротой. И Кожан, после скорбной, но недолгой церемонии прощания и погребения, пригласил Марка в свой «кабинет» и там сказал ему, что отныне клан, к которому принадлежали отец и сын Хмаровы, берет над ним, Марком, шефство.

Алтуфьевские кланы с незапамятных времен сбивались не по семейно-родственному принципу – как это было, к примеру, в Эмирате или на некоторых станциях ТриЭс. По сути, клан на этой конечной станции Серой ветки представлял собой обычную банду – только с более четкими и прочными узами взаимной поруки среди его членов. До войны подобное сообщество назвали бы мафиозной «семьей», но в «алтухах» обходились более коротким, емким и менее пафосным словом «клан». Кланы возникали, распадались с гибелью их членов, переживали новое рождение, взлет влиятельности и падение в самый низ местной иерархии. Кланы дружили и враждовали между собой, иной раз грызлись так, что пух и перья летели… Единой власти в «алтухах» долгое время не было, и еще лет десять назад из-за этой межклановой грызни на станции, как в банке со скорпионами, царил полный беспредел. Именно тогда среди соседей и сформировалась репутация буйных алтуховцев как опасных и беспринципных отморозков, с которыми лучше не иметь никаких дел. Тем более что население этой станции, опустевшей в результате эпидемии конца 2013 – начала 2014 годов, формировалось впоследствии из разного рода изгоев, отщепенцев и прочих неблагонадежных, коим не нашлось места на своих станциях. То есть личностей до боли знакомых, и от которых уже знали, чего ожидать.

Межклановая грызня в Алтуфьево закончилась в 2024 году, когда к власти пришел сильный и жестокий, но вместе с тем умный и харизматичный лидер одного из самых крупных и влиятельных кланов, которого поддержали не только его соклановцы, но и – внезапно – многие представители других «семей». Пришел обычным и естественным для любого узурпатора путем, физически устранив всех своих самых серьезных и опасных конкурентов и основательно прижучив остальных.

Но, правда, харизма и принципы этого лидера были настолько ярки, четки и притягательны, что вскоре под его руку пришли даже те, кто поначалу выступил на стороне его противников.

Звали этого лидера Станиславом Кожиным или по-местному – Кожаном.

Став вождем «всея Алтухов», объединив разрозненные кланы в единое сообщество и, где лаской, где таской, наведя в нем достаточно жесткий порядок и дисциплину, Кожан тем не менее не перестал быть лидером своей собственной «семьи». Хотя формально кланы и прекратили существование, но связи между их членами, которые не так-то просто было разрушить (да никто и не собирался – в том числе и сам Кожан), сохранились.