Андрей Букин - Танго нашей жизни: Пара, в которой трое

• Название: Танго нашей жизни: Пара, в которой трое
• Автор: Андрей Букин
• Жанр: Спорт
• Год: 2018
• ISBN: 9785969116658

"В прошлом году мы узнали, что тираж нашей книги закончился. Вдруг я услышала: "Ой, а мы не прочли, а можно нам хотя бы экземпляр?» И тут я понимаю, книги нашей больше нет. Мне стало обидно. Ну, как же так? Люди хотят о нас почитать, значит, надо, чтобы она была. А раз у нас есть такая возможность, то лучше ее продолжить и издать». Книга, о которой говорит Наталья Бестемьянова, называлась "Пара, в которой трое». Писалась она в два приема, с десятилетним интервалом между изданиями. Так что нынешний подход снова через десятилетие, но уже не к пишущей машинке, а к компьютеру, – третий по счету. Биографии трех великих фигуристов продолжаются, они, как и прежде, на льду. Созданный и прославленный ими на весь мир Театр ледовых миниатюр под руководством Игоря Бобрина отметил уже тридцатилетие, а звездная пара театра, олимпийские чемпионы Наталья Бестемьянова и Андрей Букин катаются вместе уже больше сорока лет! На подходе новый спектакль "Эрмики» (кто не знает, эрмики – это эрмитажные коты, официальные хранители музейной коллекции от грызунов). А ставить этот удивительный ледовый балет будет знаменитый оперный режиссер Дмитрий Бертман… Так что опять у книги не последняя глава, продолжение последует.

---

Слишком дорого я заплатил за столб в зале под трибунами ЦСКА: хореография превратилась в сплошное мучение. Я обливался слезами, крупными, как весенний град. Болела после того детского падения спина, а Кениг заставляла меня прогибаться, поднимая мне сзади ногу. Не раз после подобных упражнений меня скрючивало на неделю. Я обматывал себя резиной, а к Тарасовой попал с совершенно больной спиной. Мою афганскую борзую Линду не успевали обчесывать: ее шерсть отсылалась родственникам в Киров, там ее пряли. Оля связала мне из этой шерсти пояс шириной тридцать сантиметров. Сперва он был как мохеровый, потом превратился в войлочный и уменьшился в два раза, так что мне приходилось приклеивать его к спине липкой лентой.

Справедливости ради надо сказать, что свои уроки Галина Евгеньевна Кениг вела необыкновенно интересно. Они мало отличались от уроков профессионалов классического балета. Она и Елена Владимировна Васильева выглядели как замечательные старухи из какой-нибудь советской пьесы: обе постоянно с беломоринами в зубах. Они ходили втроем с аккомпаниатором Евгенией Захаровной Гуревич – три богатыря, три кита фигурного катания в Сокольниках. Их надо было видеть, описать невозможно. Потрясающие женщины, прародительницы нашего фигурного катания. Совершенно не изменившиеся за четверть века, с голосами, охрипшими на морозе. Столько раз я говорил себе: надо им позвонить – нет прощения, не звонил. Было замечательное время, моя юность.

С четырнадцати лет мы выступали с Ольгой и на юношеских, и на взрослых соревнованиях, тогда это разрешалось. В 1972 году впервые поехали за рубеж, в Бухарест, на Кубок Дружбы для юниоров. Лена Гаранина и Игорь Завозин, наши будущие друзья по команде Тарасовой, заняли первое место, мы – третье. Я сделал первую покупку за границей: привез себе рубашку дикого цвета с огромным воротником – не писк, но крик моды того времени, а самое главное – остался очень доволен своим первым международным стартом.

В Румынию мы попали весной, а осенью поехали с Оленькой на показательные выступления в ГДР. Мелодия нашего произвольного танца складывалась из музыки к фильмам «Ромео и Джульетта», «Шербурские зонтики», «Иван Васильевич меняет профессию» и из оперы «Иисус Христос – суперзвезда» – вот это диапазон!

Все произвольные танцы пары Абанкина – Букин рождались в квартире Широковых (Надежда Степановна уже готовилась к возвращению после декретного отпуска) на полу, а не на льду. Мама сшила нам костюмы: мне – фрак из отцовских отрезов синего офицерского сукна, а Ольге подобрала для платья тяжелую ткань тех же тонов, но в крупный белый горох. Наши родители дружили, Ольгу привозили к нам домой на примерки. Только-только входили в моду фраки с манишкой, о которых, кроме музыкантов-солистов, то есть от силы сотни человек, никто в стране понятия не имел. Надежда Степановна приносила маме для образца иностранные журналы, чтобы наши костюмы выглядели пристойно. Только в последние наши совместные два года нам как членам сборной шили костюмы уже в ателье.

В ГДР нас возила Тамара Николаевна Москвина, там выступали две ее пары. Всего в турне отправилось четыре дуэта. Прямо с утра, как приехали, сразу – на тренировку. И тут же на ней мы столкнулись со спортивной парой – Мариной Леонидовой и Володей Боголюбовым. Мы с Ольгой начали произвольный танец, а они заходили по диагонали, готовясь к прыжкам… Короче, я сломал лучевую кость в запястье. Ольгу я успел оттолкнуть и снова поймать, она даже не упала. Меня отправили в диспансер, где под общим наркозом наложили гипс. Тамара Николаевна от моей кровати не отходила. Домой нас не отправили и вместе со всеми перевезли в Дрезден, а там я попал в больницу. Ольга на меня жутко обиделась. Ей так хотелось выступать. Потом мы переезжали с командой в разные города. Когда я вернулся, Надежда Степановна и Сергей Гаврилович тоже на меня обиделись, будто я сам сделал все возможное, чтобы рука оказалась в гипсе.

Наступал важный для нас сезон – первая настоящая конкуренция с ребятами из других городов, других обществ, а я на месяц «выключился» и только перед последними соревнованиями, чемпионатом СССР среди юниоров, начал тренироваться. Нашу замечательную произвольную программу Ольга заканчивала прыжком, а полагалось ее ловить как раз сломанной рукой. Мы заняли на чемпионате второе место, хотя нам вполне по силам было и первое. Мне шел шестнадцатый год.

В декабре 1973 года нас выпустили на лед турнира на приз газеты Les Nouvelles de Moscou («Московские новости»), что подразумевало достижение определенного уровня. В то время начались разговоры, что будет введен чемпионат мира для юниоров – тех, кому еще нет восемнадцати. У нас с Ольгой появились шансы попасть на это первенство, хотя отбирали на него только по одному номеру от команды. Гаранина и Завозин вышли уже из юниорского возраста, и главными нашими соперниками оказались фигуристы из Ленинграда Наталья Шишкина – Геннадий Аккерман. Гена спустя лет десять станет ассистентом Людмилы Пахомовой, а после ее смерти – тренером отличной танцевальной пары Натальи Анненко и Генриха Сретенского. Но никто из нас на первый юниорский чемпионат не попал, так как на нем неожиданно объявились фигуристы из ЮАР. К тому времени, когда ИСУ (Международная федерация конькобежцев, куда входит и фигурное катание) решилась отказаться от контактов со спортсменами из ЮАР, мы с Олюней вышли из юниорского возраста.

Весной 1974 года в Чехословакии в городе Банска-Бистрица на генеральной репетиции предстоящих юниорских чемпионатов я впервые встретился с Кристофером Дином. Он с партнершей, еще не с Джейн Торвилл, заняли третье место, мы с Олей – второе. Победили же брат и сестра Хандшманн из Австрии. Ровно через год мы вновь приехали в Банска-Бистрицу и выиграли турнир, что давало заявку на золотые медали чемпионата юниоров. Увы…

1976 год – наш последний сезон с Ольгой. (Спустя пять лет мне вновь пришлось соревноваться с Хандшманнами и с Крисом – теперь его партнершей уже была Джейн, а я уже катался с Наташей.) Мы на взрослом чемпионате страны заняли пятое место и, как говорится, одной ногой стояли в сборной СССР. Правда, чемпионат прошел без Пахомовой и Моисеевой с партнерами, они уехали в турне по Америке. Спустя месяц в Новосибирске мы были уже третьими в розыгрыше Кубка СССР. Первое место тогда заняли Слава Жигалин и Лида Караваева – ученики Тарасовой, второе – Марина Зуева и Андрей Витман, ученики Чайковской. Из этой четверки Марина одна осталась в большом спорте. Она работала с Екатериной Гордеевой и Сергеем Гриньковым, а после смерти Сережи продолжает опекать Катю.

Соперников среди ровесников мы не имели. Но Надежда Степановна решила, что Ольга неперспективна, и, отобрав у меня партнершу, поставила мне в пару Карину Григорян. С ней у меня ничего не получалось. С Ольгой же мы не только скатались отлично, но и уже любили друг друга.

…За весь первый год совместного катания я ей слова сказать не мог, только «привет», «привет». Взаимоотношения двенадцатилетних мальчика и девочки, оказавшихся в дуэте, – особый рассказ. О том, чтобы проводить партнершу домой, даже мысли не возникало. Я признался Ольге в любви спустя три года в Первоуральске, после соревнований.

Нас отпустили на отдых. Сидим в Москве по домам. Я думаю, как же так, я же ей все сказал, а мы не встречаемся. Позвонить по телефону боялся. Наконец набрался духу, позвал в кино на какой-то иностранный фильм. Встретились мы с Ольгой в метро, но билетов в кассе кинотеатра не оказалось, только по заказу или по брони. Тут я проявил такую прыть, какой от себя не ожидал. Я побежал в телефон-автомат, чтобы заказать билеты на сеанс, который начинается через час. Мне отвечают: «Вы в своем уме? Мы принимаем заказы только на три дня вперед». Как ни кручусь, ничего не получается. Ольга говорит: «Ты знаешь, Андрюша, у нас в “Первомайском” этот фильм тоже идет». Мы с ней к афише – все правильно. Поехали туда, билеты только на последний сеанс. Мы их купили, а куда деваться, еще часа четыре до начала. Она предлагает: «Может, пойдем к нам, чаю попьем?» А у нее дома родители и бабушка, которую я очень боялся. Но Ольга меня уговорила, и я впервые пришел к ним в гости. На мне красовались папины ботинки 45-го размера на толстой подошве с глубоким рисунком – туда хорошо забивался снег. Мне сказали: «Туфли не снимай, мы собираемся менять паркет». Олин отец, токарь-расточник высшего разряда, все в доме делал сам, в том числе и паркет менял. В той квартире, где мы с ней жили, многое сделано его руками.

Началась суета, меня посадили в большой комнате за стол, бабушка Александра Афанасьевна все приговаривала: «Ой какой ты худенький, ничего у тебя не болит?» Я сижу и только думаю: «Чем бы мне лужи прикрыть, которые под ногами разливаются?» С того дня и до лета 1980-го, пока мы не поженились и не переехали к моим родителям, я «прописался» у Ольги. Только ночевать домой ездил.