Владимир Кунин - Двухместное купе

• Название: Двухместное купе
• Автор: Владимир Кунин
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-022946-1, 5-9578-0726-5

Блестящий кинороман В.Кунина, написанный на основе одного из его лучших произведений — «Ночь с Ангелом».

Увлекательная и необычная история, в которой в единое и причудливое целое переплетены мотивы мистической притчи и семейной саги.

История обычной семьи, поведанная... ее ангелом-хранителем!

---

— Осложнение первое: пятиклассник Лешка Самошников — звезда школьной самодеятельности, победитель районной олимпиады юных чтецов-декламаторов, существо тщеславное, избалованное, — рождение маленького братика воспринял в штыки! Сейчас он готовился к городскому смотру школьной самодеятельности и в семейной конференции по поводу выбора имени для новорожденного никакого участия не принимал...

КВАРТИРА ЛИФШИЦЕВ-САМОШНИКОВЫХ

Совмещенный санузел — маленькое пространство: ванна, унитаз с крышкой, раковина, зеркало над раковиной, пять отдельных полотенец и...

...пеленки, пеленки, пеленки!..

На крышке унитаза сидит Лешка. В одной руке у него раскрытая книга, вторая рука на отлете...

Не образумлюсь, виноват...

И слушаю — не понимаю!

Как будто все еще мне объяснить хотят...

Растерян мыслями, чего-то ожидаю... —

надрывно и трагически читает Лешка, для верности подглядывая в раскрытую книгу.

* * *

А в большой проходной комнате тридцатидвухлетняя Фирочка держит на руках новорожденного...

На обеденном столе, на остатках старого байкового одеяла, Любовь Абрамовна проглаживает горячим утюгом выстиранные пеленки.

Длинный и сильно возмужавший за эти годы Серега Самошников курит в открытую форточку и туда же стряхивает пепел.

Экспансивный Натан Моисеевич говорит тоном, не допускающим никаких возражений:

— Прекрасно! Первого назвали в честь Сережиного отца — пусть земля ему будет пухом, второго вы хотите назвать именем другого дедушки — Натаном. Я — против? Нет! Польщен и согласен! Всем большое человеческое спасибо! Но Натаном он будет только для дома, для семьи... А в свидетельстве о рождении мы его запишем как Анатолия! Ласкательно — Толик...

— От греха подальше, — сказала бабушка Любовь Абрамовна. — Сейчас... э-э... надо быть очень осторожными. Пусть он будет Анатолий Сергеевич Самошников — русский. И пусть потом кто-нибудь попробует придраться!..

— Ну, это вы напрасно, мама, — смутился отец новорожденного. — Мне, честное слово, как-то неловко...

— Что тебе неловко, что?! Я тебя спрашиваю, мудак!.. — рявкнул дедушка Лифшиц.

— Натан! Прекрати немедленно!.. В доме — дети! Уже хватит разговаривать языком командира взвода батальонной разведки! Война давно кончилась. Ты уже почти тридцать лет закройщик из солидного ателье, — резко сказала Любовь Абрамовна.

— Аи, не морочь мне голову! — отмахнулся Натан Моисеевич и снова повернулся к Сереге: — Что тебе неловко, скажи мне на милость, святой шлемазл?! То, что в стране государственный антисемитизм, или то, что мы с бабушкой пытаемся твоего же ребенка избавить от этой каиновой печати?! Что тебе неловко? Где тебе жмет? Ты много видел русских по имени Натан?

— Да не преувеличивайте вы, папа... — И Серега в сердцах выщелкнул окурок в форточку. — Фирка, ну скажи ты им!

— Они правы, Сережа, — тихо сказала Фирочка и стала кормить грудью сонного Натана-Толика...

А из-за тонкой картонной двери совмещенного санузла слышалось печальное Лешкино завывание:

... Слепец!.. Я в ком искал награду всех трудов?

Спешил, летел, дрожал, вот счастье, думал, близко!..

Пред кем я давеча, так страстно и так низко,

Был расточитель...

Был расточитель...

Был...

Слышно было, что Лешка забыл текст и не находит его в книге...

— «Был расточитель нежных слов», тетеря!!! — не выдержал дедушка.

— Сам знаю! — огрызнулся Лешка из-за двери. — Был расточитель нежных слов...

А вы, о Боже мой, кого себе избрали?!

Когда подумаю, кого вы предпочли...

Последние две строки Лешка буквально прокричал. Но не грибоедовской Софье, а конкретно — маме и папе, а также — бабушке и дедушке!..

В большой проходной комнате все насторожились...

Бабушка замерла с утюгом на весу, а дед Натан молча указал всем сначала на новорожденного Толика-Натан-чика., а потом потыкал пальцем в сторону запертой двери крохотного совмещенного санузла, где...

... Лешка встал с унитаза, брезгливо сдвинул висящие пеленки в сторону, посмотрел на себя в зеркало и прошептал:

Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,

Где оскорбленному есть чувству уголок...

И горько, горько заплакал...

...а в большой комнате новорожденный со спасительным двойным именем — Толик-Натанчик — в глубоком и спокойном сне обедал материнским молоком... И если попытаться разглядеть эту спящую и чмокающую мордочку поближе, так, чтобы она заполнила весь экран, — легко будет убедиться, что младший брат совершенно не будет похож на старшего брата!

* * *

Откуда-то неожиданно зазвучал голос Ангела:

— Но в это же самое время в Мире, который Человечеству неведом, произошло еще одно, прямо скажем, не очень значительное событие. Где-то там, в Ином Измерении, в день рождения Толика-Натанчика дивным образом возник еще один младенец...

МИР НЕВЕДОМЫЙ И НЕОБЪЯСНИМЫЙ...

... И увидел старый В.В., расположившийся на маленьком облачке, будто в глубоком кресле, как из другого облака — большого, нежного и пушистого — как-то сам по себе возник очаровательный новорожденный младенец!..

Не запищал, не заплакал. Только широко открыл большие голубые глаза и доверчиво улыбнулся Кому-то.

Невидимый Кто-то завернул конвертиком края свисающего воздушного, молочно-белого и, наверное, очень теплого облака и укутал в него голубоглазого Малыша...

И увидел В.В., как это уютное облако, ставшее постелькой для новорожденного, стало медленно и бережно уносить Малыша навстречу Солнцу...

Вот когда В.В. закричал хриплым от волнения голосом:

— Ангел!.. Где вы, Ангел?! Верните меня, пожалуйста!..

— Легко и без проблем! — где-то рассмеялся Ангел. Необъяснимый и Неведомый Человечеству Мир стал превращаться в купе поезда «Красная стрела», несущегося из Москвы в Санкт-Петербург...

КУПЕ В.В. И АНГЕЛА

— Так это были вы, Ангел? — потрясенно спросил В.В.

— Узнали? — удивился Ангел. — Странно. Столько лет...

— Глаза...

— Верно. Глаза действительно с возрастом не меняются.

— Так вы, оказывается, на свет Божий появились вместе с этим Толиком-Натанчиком?!

— Конечно! Вы и это тоже поняли? Мне кажется, что я об этом не упоминал.

— Не обязательно так уж все и досказывать. Чутье-то у меня хоть какое-то осталось!.. Слава Богу, сорок лет в кинематографе оттрубил.

— Приятно иметь дело с профи, — с удовольствием сказал Ангел. — Не перевариваю дилетантизма!

— Я тоже. Переходите к сути — что было дальше?

— С этим Толиком-Натанчиком, Владим Владимыч, мы вообще одно время шли почти параллельно. Он в три годика пошел в детский сад, а меня в три года направили в амуро-купидонскую младшую группу... Он семи лет поступил в первый класс, а меня в семь зачислили на подготовительное отделение средней ступени Школы ангелов-хранителей... В отличие от своего старшего брата Леши Натанчик сразу стал заниматься спортом — вольной борьбой. К его одиннадцати годам с ним боялись связываться даже четырнадцатилетние мальчишки!.. Кстати, в то время я тоже уже достаточно неплохо летал и стрелял из лука... Наши пути с ним разошлись, когда нам исполнилось по двенадцать лет. Толик попал в колонию для малолетних преступников, а меня отправили за границу на школьно-производственную практику — в помощь его старшему брату Леше Самошникову...

— Как все чудовищно переплелось! — вздохнул В.В.

— Да, тот год на Лифшицев-Самошниковых обрушился буквально кошмарными событиями! Даже в мою незрелую голову двенадцатилетнего начинающего Ангела вползала крамольная мыслишка: а так ли уж все Люди на Земле находятся под неусыпным покровительством Всевышнего? Так и хотелось крикнуть: «А этих-то за что?!» И только с Лешей Самошниковым ситуация по современно-эмигрантским понятиям казалась рядовой и примитивной. Командировать к нему на помощь взрослого, дипломированного Ангела-Хранителя было бы все равно что стрелять из пушки по воробьям. Послали меня — в качестве стажера с последующим зачетом по Наземной практике и переходом в очередной класс...

— Стоп, стоп, стоп! Вы сказали — «по современно-эмигрантским понятиям...». При чем тут эмиграция?

— Объясняю: старший сын Фирочки и Сережи Самошниковых, он же первый внук стариков Лифшицев, — Алексей Самошников, двадцати четырех лет от роду, в составе труппы одного провинциального театрика, куда был распределен после института, поехал с шефскими спектаклями по частям Группы наших войск, стоявших в Восточной Германии, тогда еще не объединенной с Западной...

— И дрыснул, — уверенно подсказал В.В.

— Не совсем, — возразил Ангел. — Там историйка была похлеще.

— Подождите, подождите, Ангел! Пожалуйста, начните с младшего. С Толика-Натанчика. Во-первых, мне очень нравится это имясочетание, а во-вторых, с тех пор, как наша внучка Катя бурно повзрослела, судьбы детей мне гораздо интереснее, чем приключения взрослых.