Геннадий Обатуров - Дороги ратные крутые. Воспоминания об участии в Великой Отечественной войне

• Название: Дороги ратные крутые. Воспоминания об участии в Великой Отечественной войне
• Автор: Геннадий Обатуров
• Жанр: Биографии и Мемуары

Воспоминания генерала армии об одном из эпизодов Великой Отечественной войны будут интересны всем тем, кто интересуется и занимается историей войны с гитлеровской коалицией, в особенности теми операциями, о которых идет речь в этой книге. Автор с максимальной точностью описывает события, опираясь не только на свою память, но и на архивные документы.

---

– Что это за рота из семи малых танков! – возразил полковник.

– О недостатках малых танков говорим немало, но забываем об одном из главных – они, кроме танков командиров взводов, то есть четыре из пяти, без радиостанций, – продолжил я. – И чем больше танков во взводе, а в роте взводов, тем менее управляемы они. Это уже показала рота из 16 малых танков, которую мы имели под Горьким.

– Но мне нужна рота малых танков как постоянный резерв, – настаивал командир бригады.

– Мы и над этим думали, но пришли к выводу, что резерв из малых танков не будет воевать, – сказал майор Иванов. -Отдельно эту роту для выполнения большинства задач не пошлете. Поэтому куда лучше брать в резерв роту средних танков, когда их в батальоне три. А как возьмешь, когда их две? Кроме того, во взводах управления батальонов малые танки будут не воевать, а обеспечивать, а мы предлагаем, чтобы они воевали.

– Да, ваши доводы разумны, – согласился полковник Шаповалов. – Будем докладывать.

Полковник Калиниченко командира бригады поддержал, но командир корпуса не счел необходимым ставить этот вопрос перед штабом армии. Наша просьба не была удовлетворена. Как впоследствии показали бои, предложения командира бригады были целесообразными.

Самым же существенным недостатком организационной структуры бригады была слабость средств ПВО и отсутствие артиллерии для подавления объектов и целей. Единственная зенитная батарея, имевшая две 37 мм автоматические зенитные пушки и два зенитных пулемета, могла прикрыть лишь один батальон или командный пункт бригады.

К 22-му июня бригада была укомплектована вооружением, боевой техникой и средствами обеспечения боя – на 80—100%, личным составом – на 98%. Возросла и численность коммунистов и комсомольцев. Но реорганизованные танковые подразделения нуждались в слаживании, однако возобновившаяся с 22-го июня боевая подготовка шла с ограничениями. Вышестоящим командованием в целях скрытия от разведки противника места крупной танковой группировки были запрещены передвижения и стрельбы танков; отказано было осуществлять это и ночью. В результате учения танковых рот и батальонов провести не удалось. Лишь с 29-го июня, когда началось наступление гитлеровцев, были разрешены стрельбы.

Вызывали удивление командования бригады как недостаточное внимание одних лиц, так и поверхностные наскоки других в вопросах боевой подготовки.

Так, 2-го июля стрельбу 2-й роты 353-го танкового батальона внезапно посетил командир корпуса.

Он прибыл за полтора часа до начала стрельбы, в период ее подготовки, когда еще многое не было сделано, но тем не менее строго отчитал командиров батальона и бригады за неорганизованность. Перед стрельбой и с ее началом генерал Попов все внимание сосредоточил на знании обязанностей лицами, руководившими и обеспечивавшими стрельбу, а не на ее методике и ходе. Вместе с командиром бригады мне пришлось быть на этом занятии. Бесспорно, на такие, например, организационные упущения, как нечеткое обозначение рубежей открытия и прекращения огня, командир корпуса имел резон указать, но требовать от начальника оцепления и дежурного фельдшера, вчерашних гражданских лиц, такого же четкого знания обязанностей, как и от кадровых военных, вряд ли было возможно. Мы ожидали услышать от опытного танкиста многое из того, что касалось приемов стрельбы и» действий при оружии иностранного танка, незнакомого советским танкистам. Вместо этого услышали грубость и брань.

Война – не учение мирного времени. На ней порой не обходится без крепких слов. Если они к месту, учат, направляют и помогают воевать, то подчиненные их понимают и обиды не держат. А ругань, в том числе в адрес командиров в присутствии их подчиненных, отталкивает. Такое ощущение осталось у нас от этого посещения командира корпуса.

К месту будет сказать: в корпусе две из трех танковых бригад были вооружены «Матильдами», но ни командование, ни штаб, ни танко-техническая служба корпуса не дали ни разу никаких рекомендаций по вопросам стрельбы и эксплуатации.

Еще пример. Только 30-го июня было проведено дважды откладывавшееся единственное двухстепенное штабное учение под руководством начальника штаба корпуса. Наиболее слабыми местами оказались взаимодействие между командирами штаба корпуса и штабов бригад и связь между командными пунктами, особенно во время перемещения, вследствие неслаженности радиосетей и невысокой подготовки радиотелеграфистов. Оперативные документы штаба корпуса поступали в штабы бригад с большим опозданием и имели много неточных, неясных формулировок.

На эти недостатки указал на разборе полковник Калиниченко, отметив хорошую слаженность нашего штаба8.

А нас это учение не удовлетворило из-за своей кратковременности, так и из-за ограниченности содержания. Мы знали, что полковник Калиниченко имеет за плечами командный факультет академии механизации и моторизации, обладает большим опытом штабной работы и вступил в войну в должности начальника штаба корпуса. В нем сочетались образованность, твердость и ясность суждений. Но подготовке штабов, частей и подразделений связи он достаточного внимания не уделял. Видимо, ему что-то помешало.

Если в результате проведенных стрельб огневую подготовку удалось повысить, то тактическая подготовка танковых подразделений так и осталась слабой.

3. Цена первых уроков

В двадцатых числах июня фашистские разведывательные самолеты все чаще и чаще стали пролетать над районом расположения бригады и, как правило, на высоте, недосягаемой для огня зенитной батареи.

А затем обстановка на фронте резко изменилась. 29-го июня мы получили оперативно-разведывательную информацию из штаба корпуса, из которой узнали, что накануне противник перешел в наступление на курско-воронежском направлении, то есть непосредственно юго-западнее того района, в котором до 16-го июня располагался 11-й танковый корпус. Последующие информации были все тревожнее и тревожнее: 30-го июня противник на указанном направлении прорвал оборону и углубился на 40 км; 2-го июля вражеской группировке, включавшей до полутора десятков дивизий, в том числе до половины танковых и моторизованных, удалось расширить фронт прорыва и углубиться еще больше.

В полдень 2-го июля командир бригады вызвал начальника штаба, ряд командиров штаба, заслушал доклады об обстановке и распорядился подтянуть ближе к району бригады все подразделения, находившиеся в отрыве от нее на разведке и устройстве путей, а также подготовить рекогносцировочные группы.

А в утренней информации 3-го июля, отмечавшей продвижение фашистских войск в сторону Воронежа на 80 км и выход их на рубеж реки Олым (70 км западнее Воронежа), конкретно указывалось, что там наносят удар 4-я танковая армия и ряд армейских корпусов противника.

Так стал ясен ответ на вопрос: где враг нанесет удар? Ответ, не вычисленный заранее, а слепок с фактических событий и потому довольно неожиданный. Фашистскому командованию удалось нанести удар там, где его в меньшей степени ожидало наше руководство. Именно вследствие этого крупная танковая группировка в нужный момент оказалась не там, где нужно.

Около 19-ти часов было приказано бригаде к исходу дня подготовиться к маршу в район поселка Долгоруково и перевозке танков по железной дороге. Но план перевозки был нарушен в самом начале. Побывав на станции Ефремов, помощник командира бригады по технической части инженер-майор М.И.Кедров доложил полковнику:

– Оттягивается погрузка всего корпуса. Станция Ефремов и ближайшие станции заняты прибывающими и разгружающимися эшелонами с войсками.

– Что за странность? Противник рвется к Воронежу, а войска везут к Ефремову, – удивился полковник Шаповалов. -Не перепутали ли вы?

– Лично сказал начальник оперативного отдела корпуса.

Только в 17 часов 5-го июля начал погрузку первый эшелон бригады; завершила же перевозку и сосредоточилась в районе Карташевки (13 км восточнее Долгоруково) она лишь к 13-ти часам 6-го июля. В итоге бригада, да и корпус в целом прибыли в район к юго-востоку от Долгорукова почти на двое суток позже плана.

Вскоре стало известно, что задержку вызвали не только занятость станций погрузки, но и нехватка подвижного состава.

Теперь мы отчетливо слышали стрельбу артиллерии и грохот разрывов бомб и снарядов. И все воины почувствовали, что схватка с врагом близка. Так, при проверке в середине дня окапывания и маскировки в 352-м танковом батальоне, видел, с какой тщательностью танкисты делают это. Заметил, что некоторые экипажи вместо щелей на экипаж роют танковые окопы, хотя стоять в этом районе нам предстояло недолго. Спросил младшего лейтенанта, командира танка:

– Почему вы вместо щели для экипажа делаете танковый окоп?